Ознакомительная версия.
Ильгам Рагимов
Философия преступления и наказания
Редакционная коллегия
Ю.В. Голик (отв. ред.), М.Т. Агаммедов, Н.А. Винниченко, И.Х. Дамения, И.Э. Звечаровский, А.В. Земскова, А.В. Коновалов, С.Ф. Милюков, А.В. Сальников, А.В. Федоров, А.А. Эксархопуло
Рецензенты:
С.Я. Гусейнов, доктор философских наук, член-корреспондент Академии административных наук РФ
Ф.М. Джавадов, доктор юридических наук, профессор
А.В. Сальников, кандидат юридических наук, заслуженный работник прокуратуры РФ
«О народ! Обсуди предметы
И ты постигнешь истину!»
Коран. Сура 2
I. Работая над проблемой наказания достаточно долго, я понял, что никакие знания ни о каком предмете не могут быть полностью исчерпывающими. Ни одну из реалий природного, социального или духовного мира человек не в состоянии изучить до конца. Однако он всегда стремится познать истину. А это, как известно, возможно только в результате глубокого и длительного исследования того или иного предмета.
Вникая все глубже в суть проблемы наказания, я убедился в ограниченности только юридического подхода к познанию этого сложного феномена и необходимости выйти за рамки уголовно-правового и криминологического изучения.
Понял я также, что без философского осмысления понятия преступления и его причины мы не в состоянии постичь философский смысл понятия и сущности наказания, ибо, только понимая, что такое преступление, возможно тот или иной акт поведения человека отнести к этому понятию, а потому и реакцию, вызванную им, назвать наказанием.
Исходя именно из этих принципиальных положений, я решил рассмотреть наказание во взаимосвязи с понятием преступления и его причины не только с юридических, но и с философских позиций. В результате этого мне пришлось отойти от некоторых ранее высказанных мною суждений по рассматриваемой проблеме.
Но я успокаивал себя, ссылаясь на слова американского философа, поэта и публициста Джеймса Расселла Лоуэлла: «Только глупцы и покойники никогда не меняют своих мнений».
У меня нет абсолютной уверенности в том, что я найду истину, ибо интересующие меня проблемы затрагивают те области научного знания, где по-прежнему не утихают споры. Я лишь пытаюсь все новыми и новыми аргументами проверить собственное убеждение. Смогу ли я это сделать? «Дерзновение в поисках истины, вера в могущество разума, – писал Г. Гегель, – есть первое условие философских занятий. Человек должен уважать самого себя и признать себя достойным наивысочайшего. Какого бы высокого мнения мы ни были о величии и могуществе духа, оно все же будет недостаточно высоким. Скрытая сущность Вселенной не обладает в себе силой, которая была бы в состоянии оказать сопротивление дерзновению познания; она должна перед ним открыться, развернуть перед его глазами богатства и глубины своей природы и дать ему наслаждаться ими»[1].
Поначалу философия преступления и наказания как предмет исследования казалась совершенно непонятной и требующей предварительного знакомства со множеством философских определений и понятий, что меня даже немного устрашило и чуть ли не отвратило. Однако я всегда помнил, что познание – процесс продвижения разума от незнания к знанию, от непонимания к пониманию, от тайны к истине. Как справедливо отмечает Д.А. Керимов, «познание так же бесконечно, как бесконечен мир, жизнь, бытие, в том числе и бытие права»[2].
В то же время я четко осознавал, что этот путь познания предполагает преодоление множества препятствий и затруднений. Было очевидным, что без славной работы наших предшественников мы сами не сможем пойти дальше; это и есть всемирный закон эволюции, согласно которому настоящее является сыном прошлого и отцом будущего (Г. Лейбниц).
В мире, в нашей жизни, нет ничего того, о чем уже не было бы сказано раньше, или, как говорят в таких случаях: все новое – это хорошо забытое старое. Ни один комментарий, ни один, даже самый добросовестный и квалифицированный, пересказ не вызывает тех впечатлений, которые могут быть получены при непосредственном знакомстве с трудами выдающихся мыслителей прошлого, не выразит подлинный смысл некогда высказанных идей. В этом я глубоко убедился, изучая историю философии, религии, права и других наук о преступлении и наказании.
II. В науке уголовного права всегда ставился вопрос: можем ли мы ограничиться только юридическими рамками изучения преступления и наказания? Достигнем ли тогда намеченных целей? Возражая профессору М.В. Духовскому, который одним из первых потребовал расширения рамок науки уголовного права, А.Ф. Кистяковский говорил: «Если автор считает неправильным взгляд на уголовное право как на науку, изучающую только преступление… как отрывочное явление, без изучения его причин. то можно ему задать вопрос: что же автор прикажет пока делать нашей науке, когда нормы жизни общественной, в которых она не госпожа, таковы, что приходится, прежде всего, изучать только преступление и налагаемое за оное наказание»[3].
Несомненно, что юридическое изучение преступления и наказания не только важно, но и необходимо. Как подчеркивает М.П. Чубинский, «это должно признать и помнить раз и навсегда при каких бы то ни было реформаторских предложениях»[4].
Но нам нужны факты психической и физической жизни, лежащие в основе понятия преступления и наказания, а также сведения о нравах, привычках, наклонностях преступника, о приемах и способах преступного деяния. Кроме того, необходимо философское обоснование поведения человека, в том числе и преступника, а также права наказания за преступление и т. д. А этих необходимых и чрезвычайно важных знаний и сведений наука уголовного права не дает. Поэтому, если мы хотим объяснить причину преступного поведения человека, а значит, понять сущность преступления и наказания, следует использовать достижения других наук. В данном случае речь идет об использовании научных методов и средств неправовых наук в целях изучения и объяснения проблем уголовного права – преступления и наказания, а не о включении их в предмет этой науки. В связи с этим представляются неверными высказывания Э. Ферри относительно того, что «вся юстиция будущего будет сосредоточиваться на преступнике как биохимической личности, которая и действует в той или иной социальной среде», поэтому никакие примирительные попытки «не могут пустить корней»; нет среднего пути; необходимые для прогресса науки новые методы «не вяжутся с изучением преступления как абстрактной юридической сущности»[5].
Между тем современная уголовная юстиция сосредоточивается именно вокруг преступления как юридической и философской сущности, с использованием результатов психологии, психиатрии, генетики, медицины при изучении личности преступника.
Иными словами, в настоящее время проблемы преступления и наказания прочно вошли в число изучаемых, обсуждаемых не только в криминологической и уголовно-правовой науке, но и в философии, социологии, психологии, богословии и т. д.
Подчас очень трудно, а иногда и невозможно, дать определение тому или иному понятию, хотя оно широко употребляется в обычной повседневной практике и считается само собой разумеющимся. Поэтому обычные люди при общении и разговоре о преступлении, преступности и наказании не ставят себе целью проникнуть в сущность и содержание этих понятий. Для них эти слова – простые и обычные, а самое главное – понятные. А это дает им возможность очень хорошо понимать друг друга. Блаженный Августин писал: «Если меня не спрашивают о значении тех или иных понятий, я знаю, о чем идет речь. Если же меня просят объяснить их смысл другим, я не способен это сделать».
Сложность, труднообъяснимость понятий преступления и наказания связана с их философской сущностью. Поэтому, прежде всего, обнаруживается потребность в интегративном и одновременно глубинном философском подходе к этим феноменам, с целью раскрытия их философской сущности, хотя очевидно, что эта задача весьма сложная.
Ю.В. Голик предупреждает: «Тот, кто решит погрузиться в пучину философских проблем права, пойдет по интересному, увлекательному, но и очень “опасному” пути. Дело в том, что философия относится к числу тех наук, в которых ни по одному из вопросов среди исследователей нет единства мнений. Очень часто эти мнения расходятся столь кардинально, что нет даже точек соприкосновения. Споры бесконечны, и длятся они не десятилетиями и даже не столетиями, а тысячелетиями»[6].
Совершенно справедливое высказывание, но я рекомендую исследователю принять за основу слова русского ученого В.И. Вернадского: «Я вполне сознаю, что могу увлечься ложным, обманчивым, пойти по пути, который заведет меня в дебри; но я не могу не идти по нему, мне ненавистны всякие оковы моей мысли, я не могу и не хочу заставить ее идти по дорожке, практически, важной, по такой, которая не позволит мне хоть несколько более понять те вопросы, которые мучают меня… И это искание, это стремление – есть основа всякой научной деятельности».
Ознакомительная версия.
