Комиссионер Жан Гейне обратился к г. Барбею, заведующему конторой Э. Ф. Ло, занимающейся продажей паровых и сельскохозяйственных машин, с заявлением, что он, Гейне, приглашен в качестве главного механика для устройства мукомольных поставок в имение известнейшего богача графа Дмитриева-Мамонова, почему и предложил ему за известное вознаграждение устроить покупку графом машин из конторы Ло. Получив согласие Барбея, Гейне сообщил ему, что вечером в тот же день ожидают приезда графа Мамонова, который остановился в гостинице Дюссо. На другой день в отсутствие Барбея к нему была прислана визитная карточка графа Дмитриева-Мамонова с графским гербом и, кроме того, подписанное графом пригласительное письмо с просьбой пожаловать в гостиницу «Россия» для переговоров по делу о заказе машин. Прибыв в назначенное время в эту гостиницу, Барбей был встречен Жаном Гейне, который просил его войти в контору графа Дмитриева-Мамонова. Названное так помещение состояло из двух комнат, в первой не было ничего, кроме стола и двух стульев, а во второй находились два письменных стола, на стене этажерка с книгами, письмами и бумагами, а по стенам были развешаны фотографические снимки с сельскохозяйственных машин. За одним из столов сидела за бумагами неизвестная Барбею личность. От Гейне Барбей узнал, что самого графа Мамонова в конторе нет, а что ему, Барбею, нужно будет переговорить о заказе машин с главным управляющим графа г. Левиным; последний действительно вскоре явился и объяснил Барбею, что, просмотрев его каталоги и прейскуранты, он уже составил смету нужных машин и ждет только утверждения ее графом. Вслед за этим по просьбе Гейне и Левина Барбей и хозяин конторы г. Ло составили свою смету указанным им машинам и передали ее Гейне и Левину, которые, сказав, что у них в этот день будет заседание и окончатся все переговоры с графом Мамоновым о покупке машин, обещали прийти уже с задатком и просьбой об исполнении заказа. С тех пор ни Гейне, ни Левин в контору Ло не являлись и Барбей ничего не слыхал ни о них, ни о графе Дмитриеве-Мамонове. Из показаний близких знакомых Мамонова, Александра Алексеевича Протопопова, Дмитрия Николаевича Массари и Леонида Константиновича Плеханова оказывается, что в гостинице «Россия» устроилось и действовало противозаконное общество на следующих основаниях: Мамонов, вовсе не имевший денег и нуждавшийся в самом необходимом, был помещен Смирновым в один из лучших и дорогих номеров, которому дан был внешний вид конторы, в коем стояли письменные столы с разными письмами, счетами и бумагами, на стенах висели разные планы и чертежи, везде были расположены образцы бланков, вожжей, машинных ремней, водочных и винных этикеток и т. п. Помещение это представляло собою контору Дмитриева-Мамонова, который назывался графом и выдавал себя за богатого помещика и заводчика с юга России. Между товарищами Мамонова были распределены роли: Левин назывался управляющим его конторой и, сидя за столом, принимал посетителей и лиц, являвшихся с предложением товаров и заказов; Гейне выдавал себя за техника и механика графа, а Мейерович отчасти был винокуром, отчасти управляющим делами мнимого графа Мамонова, при котором он состоял в особенности для привлечения в контору его евреев. Мамонов считался живущим не в гостинице «Россия», а только ежедневно приезжающим в помещавшуюся там свою контору. О богатстве, имениях и обширных предприятиях Мамонова старательно распространялись слухи. Вся эта ложная обстановка имела единственною целью добывание денег посредством разных обманов, получение в кредит товара, сделанных заказов и т. д. Точно так же комиссионер Петербургской конторы Гольберга Жан Гейне явился к Логинову, состоявшему управляющим типо-литографией Борисова и Папина, с предложением принять большой заказ литографических винных этикеток для графа Дмитриева-Мамонова, контора которого находится на Маросейке в гостинице «Россия», содержимой Смирновым. При этом Гейне сообщил Логинову, что для получения означенного заказа ему нужно будет дать приличный куртаж управляющему графа Левину. Отправившись 25 марта 1874 года в указанный ему номер 4 гостиницы «Россия», Логинов застал там литографа Фалька, также явившегося для получения заказа. В номере 4 Логинов нашел обстановку настоящей конторы; в передней комнате на столе лежали груды разной корреспонденции и были разложены многочисленные образцы винных этикеток. Из образцов этих Левин, выдававший себя за управляющего, выбрал некоторые и предложил потом Логинову взять заказ на сумму 3—4 тысячи рублей. Переговоря с Фальком, Логинов решил взять этот заказ вместе с ним, причем каждый из них уплатил Левину по 100 рублей куртажу. Условие же должно было быть заключено на имя одного Логинова, так как, по словам Левина, граф Мамонов соглашался отдать заказ только в одни руки.
Назначив заключение условия на следующий день, Левин, а затем и Гейне стали рассказывать Логинову о богатстве Мамонова, об устраиваемом им водочном заводе и т. д. 26 марта Логинов явился к Мамонову и вместе с ним подписал условие, по которому срок исполнения заказа назначался 6-месячный с неустойкой в 1 тысячу рублей в случае неисполнения; задатку же, по условию, при самом его написании Логинов должен был получить 1 тысячу рублей. Подписав условие, Мамонов вдруг как бы вспомнил, что ему где-то нужно быть по важному делу, почему и просил Логинова явиться за задатком на следующий день. Несколько удивленный поведением Мамонова, Логинов за сведениями о нем обратился к содержателю гостиницы «Россия» Смирнову, который уверил его в богатстве Мамонова и в возможности иметь с ним дело без всякого опасения. Затем Гейне стал убеждать Логинова в том, что он поступил весьма опрометчиво, отдав Фальку половину выгодного заказа, так как тот, не будучи связан условием, может задержать работу и тем довести его, Логинова, до платежа неустойки. При этом Гейне советовал Логинову дать Фальку отступного и согласился за вознаграждение быть между ними посредником. Убежденный доводами Гейне, Логинов при посредстве его и Левина сошелся с Фальком на 300 рублях отступного и, кроме того, обещал дать Гейне за хлопоты 175 рублей. Не имея наличных денег, Логинов согласился уплату той и другой суммы обеспечить векселями. Во время писания этих векселей на бумаге, купленной Гейне, находившемуся при этом Левину подали письмо, прочитав которое, он сказал, что его немедленно требует к себе Мамонов, извещая при этом, что опять не имеет времени заняться в тот день с Логиновым. Для того, чтобы поскорее освободить Левина, Гейне просил Логинова написать только сумму векселей и свою подпись на каждом, оставляя пробел для вписания впоследствии текста. Векселя эти Гейне обещал возвратить Логинову тотчас же по получении им от Мамонова задатка. По приглашению Левина Логинов на следующее затем утро явился к Мамонову за задатком, но опять не застал его в конторе, а нашел там одного только Левина, который взял у него условие и быстро изорвал его в клочки, сказав, что оно не полно и его нужно переписать, так как в нем не означено количества заказываемых этикеток. Возмущенный таким поступком Левина, Логинов потребовал у него другой экземпляр условия, оставшийся у Мамонова, на что Левин сказал, что экземпляр этот у Мамонова, а сам Мамонов находится у своей тетки княгини или графини (Логинов хорошо не помнит) Барановой, обещал съездить туда и привезти условие. После этого заявления он действительно тотчас же уехал. Заподозрив обман, Логинов опять обратился за советом к Смирнову, который уверил его, что поступок Левина вовсе не обман, а лишь проделка его для того, чтобы устранить Логинова от заказа, так как ему, Левину, в другой литографии, вероятно, дают больше вознаграждения. Вместе с тем Смирнов обещал тотчас же сообщить обо всем случившемся Мамонову, который, по словам Смирнова, по своему богатству и солидному положению в обществе не допустит Логинова до убытков и оставит за ним работу. Уверение Смирнова о богатстве и благородстве Мамонова подтвердил и Мейерович, которого Логинов встретил в коридоре гостиницы. Затем Логинов узнал от Гейне, что тот будто бы должен был подписанные им, Логиновым, вексельные бланки отдать Левину и Фальку. От Фалька же Логинов узнал, что оба они обмануты и что Фальк никаких бланков или векселей не получал. Вслед за тем Логинов получил по почте письмо, в котором Левин уведомлял его, что Мамонов передумал отдавать ему заказ. 6 апреля 1874 года к Логинову явился Мейерович с заявлением, что он купил у Левина три его, Логинова, векселя на 300 рублей и в свою очередь перепродал их Смирнову. Последнему Логинов тотчас же сообщил, что упомянутые векселя, сделанные из бланков, оставленных им у Гейне, взяты у него, Логинова, посредством обмана, но Смирнов согласился только уступить ему 100 рублей, а из остальных 200 рублей отсрочить уплату 50 рублей. Вследствие этого Логинов должен был написать новый вексель в 200 рублей уже прямо на имя Смирнова, который и взыскал с него эти деньги. Другие же векселя на сумму 165 рублей Гейне возвратил Логинову без уплаты с его стороны. На сделку со Смирновым Логинов согласился и о совершенном над ним обмане до апреля 1875 года установленной жалобы не принес ввиду того, что, с одной стороны, не решался сделать бездоказательное заявление, а с другой — боялся угроз Мейеровича возбудить дело о нарушении им, Логиновым, пределов доверенности, выданной ему Борисовым и Папиным. По доверенности же этой он права кредитоваться не имел.
