1. Предмет. Фактическое содержание предмета настоящего преступления дополнено. Если ранее им являлись всего лишь товары, не отвечающие требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, или официальные документы, удостоверяющие соответствие указанных товаров, работ либо услуг требованиям безопасности, то ныне к ним добавилась и продукция.
Что понимает под этим термином законодатель, какими категориями пользуется при его определении, в чем видит отличие продукции от товара, который, как известно, сам является «продуктом (т. е. продукцией) труда, способным удовлетворить какую-либо человеческую потребность…»[97], из текста измененного закона не ясно.
2. Объективная сторона. Изменена и дополнена довольно основательно. Если ранее анализируемая статья предусматривала ответственность за: а) выпуск товара…; б) продажу товара…; в) выполнение работ…; г) оказание услуг…; д) неправомерную выдачу официального документа…; е) его использование…, то ныне она криминализирует: а) производство товаров и продукции…; б) хранение товаров и продукции…; в) перевозку товаров и продукции…; г) сбыт…, а виды действий, подпадающие под пункты д) и ж) новой редакции ст. 238 УК РФ, практически полностью совпадают с действиями, предусмотренными пунктами в) и д) старой ее редакции. Однако это еще не все. Ранее законодатель признавал состав преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ, материальными, уголовная ответственность для виновного лица наступала лишь в том случае, если налицо были указанные в диспозиции общественно опасные последствия в виде вреда здоровью человека. С точки зрения нынешнего законодателя, для привлечения виновного к ответственности уже не требуется наступление перечисленных в законе последствий, достаточно простого выполнения указанных в диспозиции статьи видов общественно опасного деяния. Это означает, что состав преступления, предусмотренного сегодня ст. 238 УК РФ, становится формальным.
3. Субъективная сторона преступления. Если ранее субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ, характеризовалась двойной формой вины, то в нынешней редакции статьи форму вины следует признавать умышленной, на что, безусловно, указывает такой факультативный признак субъективной стороны преступления, как цель. Целью анализируемого преступления законодатель признает только сбыт, т. е., по нашему мнению, настоящее преступление может иметь корыстную направленность.
Со стороны субъекта изменений в новой редакции ст. 238 УК не произошло. Это все то же физическое вменяемое лицо, достигшее 16 лет, и которому в законном порядке разрешено заниматься указанными видами экономической деятельности.
Заканчивая анализ изменений и дополнений ст. 238 УК РФ, внесенных Федеральным законом от 9 июня 1999 г., следует отметить, что содержание данной уголовно-правовой нормы претерпело существенные изменения, однако признать их принципиально новыми нет оснований, ибо объект уголовно-правовой охраны в данной статье не изменился, статья по-прежнему находится в разд. IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», т. е. видовым ее объектом являются общественные отношения, регулирующие систему общественной безопасности и входящие в систему общественного порядка.
Родовой объект данного преступления – это общественные отношения, обеспечивающие здоровье населения и общественную нравственность. Непосредственным же объектом выступают общественные отношения, обеспечивающие безопасность интересов личности в сфере потребительского рынка.
Изменения и дополнения в первую очередь коснулись предмета преступления: расширилось его содержание, серьезно изменилась как объективная, так и субъективная сторона состава этого преступления.
Необходимо также признать, что данные изменения и дополнения в указанной статье уголовного законодательства России произошли под воздействием правоприменительной практики. Сотрудники криминальной милиции и милиции общественной безопасности МВД России настаивали на необходимости изменения состава по конструкции из материального в формальный еще в 1998 г.[98]
Глава 3. Юридический анализ состава преступления? Предусмотренного СТ. 238 УК РФ
В последнее время в юридической литературе развернулась довольно активная дискуссия по поводу содержания общего объекта преступления. Видимо, это далеко не случайно, так как весьма обоснованно, на наш взгляд, отмечают Э. В. Георгиевский и А. В. Чернов, он является не только базовым «строительным материалом» теории криминализации, но и первым пунктом системы юридического анализа любого состава преступления[99].
Безусловно, содержание объекта преступления – одна из основополагающих и до сих пор до конца не разрешенных проблем в российской уголовно-правовой доктрине.
В середине XIX в. довольно распространенной была так называемая нормативистская теория объекта преступления, согласно которой преступление есть нарушение нормы права, следовательно, правовая норма и есть объект преступления, – т. е. то, на что посягает само преступное деяние. В связи с этим С. Н. Таганцев отмечал: «Норма права сама по себе есть формула, понятие, созданное жизнью, но затем получившее самостоятельное, отвлеченное бытие… Всякая юридическая норма как отвлеченное положение может быть оспариваема, критикуема, непризнаваема, но только норма, имеющая реальную жизнь, может быть нарушаема»[100].
Помимо нормативистской, в XIX столетии существовала и теория субъективного права как объекта преступления. Этой теории придерживался, в частности, В. Д. Спасович, автор первого в России учебника по уголовному праву. Он доказывал, что «преступление есть противозаконное посягательство на чье-либо право, столь существенное, что государство, считая это право одним из необходимых условий общежития, при недостаточности других средств охранительных ограждает ненарушимость его наказанием»[101].
Советская теория уголовного права придерживалась концептуального положения, прямо вытекающего из основных постулатов марксистско-ленинской философии, согласно которым объектом преступления являются только общественные отношения, причем в социалистическом обществе – соответственно, социалистические. Так, еще в 1925 г. А. А. Пионтковский отмечал, что исходя из общего марксистско-ленинского учения о преступлении объектом всякого преступного деяния выступают только общественные отношения, причем охраняемые аппаратом уголовно-правового принуждения «общественные отношения социалистического общества являются общим объектом, на который, в конечном счете, посягает любое преступление, предусмотренное советским законодательством»[102].
Учение А. А. Пионтковского об общем объекте преступления полностью поддерживал и Я. М. Брайнин, который указывал, что «во всех случаях непосредственным объектом преступления являются общественные отношения…»[103]
С тех пор и почти до середины 90-х гг. прошлого столетия эта точка зрения считалась общепризнанной. Однако уже в 1980 г. Н. И. Коржанский указывал на некоторую противоречивость позиций отдельных советских ученых. По его мнению, «некоторые авторы, признавая общим объектом преступления общественные отношения, считают, что непосредственным объектом преступления выступают не общественные отношения, а те или иные государственные или общественные интересы либо материальное выражение соответствующих общественных отношений, имущество в смысле совокупности вещей, сами вещи, материалы или люди»[104].
После развала Советского Союза, фактической отмены системы советского права и провозглашения новых социальных ценностей многие российские криминалисты в определении общего объекта преступления остались, однако, на прежних позициях.
В частности, А. В. Ушаков указывал, что «под объектом преступления по установившемуся представлению понимаются общественные отношения, но не все, а только та их часть, которая взята под охрану действующим уголовным законом»[105].
Более конкретизированно подойти к определению этого понятия попытался А. Ф. Истомин. «Объект преступления – это охраняемые уголовным законом общественные отношения, которым в результате преступления причиняется или может быть причинен существенный вред», – пишет он[106].
Впрочем, впоследствии он несколько изменил свою позицию, считая объектом преступления «охраняемые уголовным законом общественные отношения, блага и интересы, которым в результате преступления причиняется или может быть причинен существенный вред»[107]. Как видим в этом случае объектом преступления предлагается считать наряду с общественными отношениями блага и интересы, причем, судя по приведенному определению, указанные понятия для автора равнозначны.
