Ознакомительная версия.
В целом, проблема юридической силы кодифицированных нормативных актов, безусловно, является сложной и многогранной. Нет единства и по вопросу о роли, которую играют кодексы в системе законодательства. Дискуссии по этому вопросу ведутся не только среди российских ученых, но и среди ученых многих стран, правовые системы которых входят в романо-германскую правовую семью[134]. Развитие законодательства на современном этапе, увеличение числа принимаемых федеральных законов и иных нормативных актов, выделение новых отраслей законодательства из уже существующих, а также появление так называемых комплексных отраслей еще больше усложняет решение рассматриваемого вопроса. Причем, какое бы решение ни принималось за верное, оно неизбежно будет иметь как плюсы, так и минусы. Однако, на наш взгляд, признание установленного правилом абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ приоритета Гражданского кодекса РФ перед другими федеральными законами, содержащими нормы гражданского права, все же влечет за собой гораздо больше положительных, чем отрицательных последствий[135].
Таким образом, считаем целесообразным (и допустимым с точки зрения теории гражданского права) существование отдельного комплексного закона, направленного на регулирование лизинговых отношений и лизинговой деятельности как вида инвестиционной деятельности. При этом собственно гражданско-правовое регулирование договора лизинга должно, на наш взгляд, основываться на нормах Гражданского кодекса РФ. Из данного вывода мы и будем исходить в дальнейшем при анализе и оценке несовпадающих положений Гражданского кодекса РФ и Закона о лизинге.
Глава 2. Понятие лизинговых отношений и правовые конструкции договоров, которыми эти отношения опосредуются
2.1. Понятие лизинга (лизинговых отношений) и лизинговой деятельности: терминологический аспект
Термин «лизинг» (“leasing”, от английского “lease” – аренда, сдача внаем, наем; сдавать или брать внаем, в аренду[136]) был заимствован вместе с рецепцией новых для российской экономики общественных отношений, которые он обозначает, и, соответственно, не имел адекватного аналога в русском языке.
В специализированных англо-русских словарях слово “leasing” переводится по-разному. Так, в англо-русском экономическом словаре дается следующий перевод: «лизинг, долгосрочная аренда (машин и оборудования); выдача оборудования напрокат»[137]. Англо-русский юридический словарь содержит более краткий перевод: «лизинг, долгосрочная аренда оборудования»[138]. А в толковом юридическом словаре: право и бизнес (русско-английском, англо-русском) вместе с переводом термина “leasing” («долгосрочная аренда машин, оборудования, транспортных средств и сооружений производственного назначения») предпринята попытка раскрыть также некоторые признаки, характерные для договора лизинга[139].
Как можно увидеть, приведенные переводы либо непосредственно отсылают к заимствованному русским языком термину «лизинг», либо оперируют описательными конструкциями, которые являются не совсем точными, т. к. не отражают в полной мере специфики лизинга. В частности, лизинговые отношения, в отличие от арендных, предполагают специальное приобретение имущества в собственность одним лицом по просьбе другого лица в целях предоставления его последнему во временное владение и пользование. Представляется, что любой описательный перевод будет либо очень условным (применимым не только к лизинговым, но и к иным отношениям), либо слишком громоздким (при попытке охватить большинство особенностей лизинга).
Отметим, что в американской юридической литературе и нормативно-правовых актах для определения лизинговых отношений в основном используется термин “finance lease”, который буквально переводится с английского как «финансовая аренда». Однако термин “leasing” употребляется в деловом английском языке применительно к лизинговым отношениям как американскими, так и другими западными практиками. Именно последний термин получил распространение на международном уровне и, в частности, был закреплен в названии Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге (Convention on International Financial Leasing), а также в названии Модельного закона УНИДРУА о лизинге (UNIDROIT Model Law on Leasing)[140].
Термин “leasing” стал употребляться во многих странах (самостоятельно или как синоним уже существующих национальных терминов) и, зачастую, для обозначения схожих, но не совсем одинаковых общественных отношений, что определялось особенностями лизинговых отношений и спецификой их правового регулирования в той или иной стране. Так, с одной стороны, возможность изменить содержание лизинговых правоотношений путем заключения различных договоров (помимо договора лизинга) ведет к появлению сильно отличающихся друг от друга правоотношений, не перестающих, тем не менее, быть лизинговыми. С другой стороны, развитие экономического оборота диктует возможность возникновения общественных отношений, которые имеют много сходства с лизинговыми, но не могут быть квалифицированы как лизинговые правоотношения с точки зрения законодательства той или иной страны.
Заимствованный русским языком термин «лизинг» также несет смысловую нагрузку, несколько отличную от этимологической.
Д. Лелецкий, например, критикует использование в Законе о лизинге термина «лизинг» и образованных от него терминов «лизингодатель», «лизингополучатель», «предмет лизинга», «лизинговые платежи», поскольку их значение «ранее строго не определялось ни в российской, ни в зарубежных системах права», а «неадекватная трактовка этих новых терминов в Законе привела к искажению ранее сложившихся… представлений о правовых и организационно-экономических основах финансовой аренды», в результате чего возникли противоречия между § 6 гл. 34 ГК РФ и Законом о лизинге. Д. Лелецкий предлагает заменить в Законе о лизинге термины, образованные от слова «лизинг», на термины, определенные ранее в гл. 34 ГК РФ, что, по мнению автора, позволит формализовать «адекватное ГК РФ представление о финансовой аренде (лизинге) как об арендных отношениях, опосредованных иными отношениями участников инвестиционного процесса». Но в то же время названный автор отмечает, что новые термины можно было бы указывать как синонимы в скобках, аналогично тому, как термин «лизинг» указан в названии Закона о лизинге[141].
Как представляется, то обстоятельство, что те или иные термины не определялись ранее в российском праве или в праве зарубежных стран никак не может служить препятствием для их применения. Что касается названных Д. Лелецким противоречий между нормативными актами, то они являются следствием использования не столько разных терминов, сколько разных понятий. По нашему мнению, признание законом лизинговых отношений видом арендных отношений совсем не означает невозможности применения термина «лизинг» и образованных от него терминов. Последнее же дополнение автора (о возможности указывать новые термины в скобках как синонимы «старым»), на наш взгляд, в значительной степени нивелирует приведенные автором аргументы.
Термин «финансовая аренда», употребляемый в ГК РФ как синоним термина «лизинг», также нередко подвергается критике в литературе. При этом исследователи приводят следующие аргументы в пользу нецелесообразности использования термина «финансовая аренда»:
– непонятно, относится ли в словосочетании «финансовая аренда (лизинг)» слово «лизинг» к словосочетанию «финансовая аренда» или только к слову «аренда»[142];
– термин «финансовая аренда» «узаконил совершенно неуместное в любом смысле словосочетание “аренда финансов” и “прикрыл” инвестиционное содержание лизинга»[143];
– употребление термина «финансовая аренда» уменьшает количество возможных объектов лизинга: в соответствии с определением лизинга как финансовой аренды объектами лизинга могут быть только финансовые средства[144];
– термин «финансовая аренда» вызывает необходимость именовать договор как «оперативная финансовая аренда» или «финансовая финансовая аренда»[145];
– применение термина «финансовая аренда» приведет к тому, что «лизинг перестанут рассматривать в качестве вида инвестиционной деятельности»[146];
– термин «финансовая аренда» не отражает специфики лизинговых отношений[147].
Считаем совершенно очевидным, что термин «лизинг» употребляется в ГК РФ и в других законах как равнозначный термину «финансовая аренда» (что, в частности, прямо следует из текста ст. 665 ГК РФ). Между терминами же «финансовая аренда» и «аренда финансов», напротив, нельзя ставить знак равенства (также как нельзя его ставить, к примеру, между терминами «правовая система» и «система права» и между многими другими подобными терминами). Необходимости именовать договор как «оперативная финансовая аренда» или «финансовая финансовая аренда» в настоящее время не возникает, т. к. соответствующие наименования видов лизинга были исключены из текста Закона о лизинге. На доводы о том, что термин «финансовая аренда» не отражает инвестиционный характер лизинговых отношений и их отличия от арендных отношений, можно ответить уже высказанным нами замечанием о том, что гораздо важнее каким содержанием наполняется то или иное понятие, а не каким термином оно обозначается (разумеется, последнее справедливо до тех пор, пока употребление того или иного термина не ведет к излишней многозначности, путанице и т. п.). Здесь уместно отметить, что применение одного и того же термина «наем» в наименованиях договоров аренды (имущественного найма) и найма жилого помещения, а также использование одинаковых терминов для обозначения сторон этих договоров (наниматель и наймодатель), не помешало законодателю урегулировать данные договоры как самостоятельные типы договоров.
Ознакомительная версия.
