Ознакомительная версия.
И. П. Пнин (1773–1805), русский поэт и публицист, «носитель и проводник идей философских и уголовно-правовых XVIII столетия и начала XIX столетия»[112], в «Оде на правосудие» весьма ярко отражает последствия преступных посягательств, когда в обществе отсутствует правосудие. Как утверждает автор, где нет правосудия, там:
«Все стонет, смерть к себе зовет;
Пожар вражды везде пылает;
И жертвы острый меч сечет»[113].
В творениях Ф. М. Достоевского (1821–1881) с потрясающей глубиной дан психологический анализ различных типов жертв, влияние свойств их личности и поведения на возникновение криминогенных и виктимных ситуаций в условиях социальной несправедливости, бессмысленных страданий и унижений, слащавости и корыстолюбия.
В романе «Преступление и наказание» потерпевшая Алена Ивановна – злобная, алчная, безжалостная ростовщица, паразитирующая на стесненном материальном положении окружающих, спекулирующая на их несчастье. Своим откровенным, злобным, корыстным поведением она вызывает у Раскольникова непреодолимое отвращение: «…глубокая, бессмысленная, ничтожная, злая больная старушонка, никому не нужная, и, напротив, всем вредная, которая сама не знает, для чего живет, которая завтра сама же умрет»[114]. Это отвращение, в конечном счете, инициировало мысль об убийстве.
В другом романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» описана глухая вражда, которая царит между отцом семейства Федором Павловичем Карамазовым и его сыновьями: Дмитрием – человеком распущенных страстей, Иваном – пленником распущенного ума, незаконнорожденным Смердяковым – лакеем по должности и духу, и послушником монастыря Алешей, тщетно пытающимся примирить враждебные столкновения. Жертва преступления, Федор Павлович Карамазов, «человек не только дрянной и развратный, но вместе с тем и бестолковый», всей логикой своего отвратительного поведения последовательно создает конфликтную ситуацию, провоцирует свое ближайшее окружение. Это тот случай, когда жертва с неизбежностью доводит свою обреченность до логического завершения. Его родной сын Дмитрий говорит об отце: «…вижу лишь развратного сладострастника и комичного комедианта»[115].
В сюжете поэмы М. Ю. Лермонтова (1814–1841) «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», построенном на средневековом материале, описывается убийство из мести. Поводом возникновения указанного мотива послужили противоправные действия опричника Кирибеевича, изнасиловавшего жену купца Калашникова во время ее возвращения с вечерни. «Калашников, убив за бесчестие свое государева опричника Кирибеевича и призванный царем Иваном пред грозные его очи, отвечает ему, что убил он государева слугу Кирибеевича “вольною волею”»[116]. Калашников говорит царю правду без сожаления, хотя и знает, что его ждет неминуемая смерть за то, что он убил любимца царя: «…вольною волею, а за что, про что – не скажу тебе, скажу только Богу единому»[117].
В рассказе русского писателя И. А. Бунина (1870–1953) «Легкое дыхание» с величайшим профессионализмом показано легкомысленное, аморальное поведение потерпевшей 17-летней Оли Мещерской, женщины исключительно красивой и осознающей свою необычайную красоту. Оля Мещерская влюбила в себя Алексея Михайловича Малютина – немолодого 57-летнего, некрасивого казачьего офицера плебейского вида, который застрелил ее на платформе вокзала, среди большой толпы народа. О предкриминальном поведении потерпевшей Мещерской подробно судебному следователю рассказал влюбленный офицер. Он заявил, «что Мещерская завлекла его, была с ним близка, поклялась быть его женой, а на вокзале, в день убийства, провожая его в Новочеркасск, вдруг сказала ему, что она и не думала никогда любить его, что все эти разговоры о браке – одно ее издевательство над ним, и дала ему прочесть ту страничку дневника, где говорилось о Малютине».[118]
В другом рассказе «Дело корнета Елагина» И. А. Бунин описывает ход судебного разбирательства по делу об убийстве с согласия потерпевшего. Героиня рассказа – жертва убийства Сосновская – женщина, как и Оля Мещерская, редкой красоты: «…тут было все, что полагается, прекрасное сложение, прекрасный тон тела, маленькая и без единого изъяна нога, детская простодушная прелесть губ, небольшие и правильные черты лица, чудесные волосы.»[119] Автор в выступлении защитника в судебных прениях показывает сложные любовные отношения, складывавшиеся между преступником и жертвой преступления, а также психологические черты характера последней как личности, эмоционально неустойчивой, имеющей неблагоприятный наследственный фон (отец был мелким чиновником, покончившим жизнь самоубийством), сама потерпевшая, заболевшая туберкулезом, постоянно высказывала суицидальные мысли, из прочитанного выписывала мысли о смерти. Эти мысли из записной книжки потерпевшей цитирует защитник подсудимого Елагина: «Не родиться – первое счастье, второе же – поскорее возвратиться в небытие… Свет скучен, смертельно скучен, а душа моя стремится к чему-то необыкновенному. Если бы не мать, то я сама бы себя убила. Это мое постоянное желание»[120].
На месте убийства найдены две записки, написанные потерпевшей Сосновской перед убийством. В одной из них она написала: «Человек этот (имеется в виду Елагин) поступил справедливо, убивая меня…» В другой указано: «Человек этот (все тот же Елагин) требует моей и своей смерти. живой мне не выйти»[121]. Тщательно анализируя событие преступления, отношения, сложившиеся между подсудимым и жертвой в предкриминальной обстановке, высвечивая необычные черты характера жертвы, а также показания подсудимого Елагина о том, что он исполнил последнюю волю покойной, И. А. Бунин раскрывает картину убийства с согласия потерпевшей.
В литературе советского периода авторов также интересовала психология преступника с учетом обстоятельств, характеризующих потерпевшего. В известном произведении И. А. Ильфа и Е. П. Петрова «Золотой теленок» показано психологическое отношение преступника к противоправному поведению потерпевшего. Великий Комбинатор (как называет себя герой романа), незаурядный мошенник, избирает «объектом» мошенничества подпольного миллионера Корейко, который «сколотил» состояние преступным путем. Перед организацией хорошо спланированного шантажа подпольного миллионера Великий Комбинатор заявляет, что после реализации им преступных планов «Корейко будет находить утешение только в пошлой пословице: “Бедность не порок”»[122].
Таким образом, наряду с уголовным законодательством и судебной практикой, источниками возникновения уголовно-правовой теории о потерпевшем являются политико-правовая мысль и произведения художественной литературы.
2.4. Возникновение и развитие учения о потерпевшем в уголовном праве
В конце XIX в. тема потерпевшего от преступления стала отчетливо звучать не только в художественных произведениях, но и в юридической литературе. Среди первооткрывателей этой темы – А. фон Резон, который 19 марта 1881 г. закончил работу над фундаментальной монографией «О преступлениях, наказуемых только по жалобе потерпевшего по русскому праву», изданной в 1882 г. в г. Санкт-Петербурге. А. фон Резон изучает вопросы уголовно-правового значения потерпевшего от преступления по делам частного обвинения, раскрывает их юридический характер, показывает историю развития анализируемых преступлений, а также исследует аспекты уголовной ответственности и наказания преступлений, совершенных в соучастии на территории иностранного государства, в условиях фактической и юридической ошибки. Как утверждает автор, по общему правилу, «восстановление нарушенного законного порядка не может зависеть от благоусмотрения потерпевших частных лиц, и поэтому преследование противозаконных деяний должно производиться ex officio самой государственной властью, даже помимо или против желания потерпевшего»[123]. Однако из этого правила государство само делает исключение по делам о преступлениях, которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего [124].
Другое научное издание, вышедшее в указанный исторический период, – работа М. В. Духовского «Понятие клеветы как преступление против частных лиц по русскому праву» (1874). В ней автор формулирует определение потерпевшего от клеветы, анализирует понятие «честь потерпевшего», дает разграничение простого и квалифицированных видов клеветы. По мнению автора, во всех случаях любое заведомо ложное обстоятельство, которое позорит честь потерпевшего, является клеветой[125].
Из публикаций, в которых достаточно выпукло отражены уголовно-правовые проблемы потерпевшего от преступления, следует отметить и работу Г. А. Блосфельда «О правах утробных и новорожденных, недоношенных младенцев и об умерщвлении и умышленном изгнании плода в особенности», вышедшую в 1885 г. в г. Казани. Она посвящена вопросам охраны прав недоношенных младенцев и умерщвлению младенцев. Г. А. Блосфельд на основе последних достижений медицинских и правовых наук XIX в. убедительно доказывает наличие юридических прав эмбриона[126].
Ознакомительная версия.
