51
Ривлин Э. С. Советская адвокатура. — С. 92.
Бенедикт Э. Адвокатура нашего времени. — С. 74.
Полянский Н. Н. Указ. соч. — С. 66.
Карабчевский Н. П. Около правосудия. Как я стал адвокатом.
Полянский Н. Н. Указ. соч. — С. 79–8O.
Полянский Н. Н. Указ. соч. — С. 70.
В фашистской Германии этот вопрос разрешался с позиций, которые вытекают из сущности фашистского, инквизиционного, пыточного процесса и из отрицания моральных начал у фашистов вообще и у их юристов в частности. Шютце выдвигал требование, что каждый защитник, которому обвиняемым будет сделано правдоподобнее признание, должен тотчас же составить протокол и немедленно передать его в суд. Другой фашистский юрист Зак рассуждал так: защитник, узнавший от обвиняемого, что он действительно совершил преступление, не должен отказываться от защиты. «Отказ защитника в таких случаях, — писал Зак, — хотя и означает успокоение личной совести, но его личное успокоение происходит за счет правосудия. Опасность ошибочного приговора, указывал Зак, имеется, как мне кажется, в гораздо большей, мере в том случае, когда принявший на себя сначала защиту адвокат, откажется затем от этой защиты в виду признания своего доверителя. Если он откажется, то обвиняемый обратится к другому защитнику, которому уже не раскроет своей тайны».
Смысл предложения Зак достаточно ясен. Он довольно прозрачно намекает на то, что защитник должен оставаться в процессе в провокационных целях. Обвинительный приговор будет более обеспечен в этом случае, если будет защищать именно этот защитник, а не другой, вновь пришедший в процесс и не знающий секрета. Значит, смысл его пребывания в процессе заключается в том, чтобы содействовать обвинительному приговору, хотя открыто заявить об отказе от защиты Зак считал невозможным. Зак понимал, что его предложение аморально, бессовестно, но он легко находил оправдание для «личной совести».
С этой точкой зрения совпадает взгляд Пикара; когда обвиняемый сознается лишь своему защитнику, он должен обсудить значение представленных доказательств, потому что для общественного порядка не так важно наказать виновного, как не допустить обвинение без достаточных данных и доказательств (Picard. Paradoxe sur l'avocat. — 1883. — P. 70).
Другое возражение нас здесь не интересует, ибо оно касается иного вопроса: возможности отказа от защиты с согласия обвиняемого, признавшегося защитнику, но не желающего признаться перед судом.
Латинск. «Бремя доказательства».
Владимиров Л. Учение об уголовных доказательствах. Общая часть. Кн. 1. — 1882. — С. 190.
Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М. — 1946. — С. 133.
Объяснительная записка к проекту Устава Уголовного судопроизводства. — 1863 — С. 344–345.
Здесь следует напомнить, что ст. 569 Устава Уголовного судопроизводства разрешила защитнику иметь свидание с подсудимым наедине.
Объяснительная записка к проекту Устава Уголовного судопроизводства Комиссии для пересмотра законоположений по судебной части. Т. II. — 1900. — С. 393.
Арсеньев К. К. Судебное следствие. — С. 213–214.
Марков А. Н. Правила адвокатской профессии в России. — С. 289.
Отчет СПБ Совета присяжных поверенных. — 1902–1903. — С. 126–135.
Арсеньев К. К. Заметки о русской адвокатуре. — С. 218.
Васьковский Е. В. Организация адвокатуры. Ч. 2.— С. 182.
Васьковский Е. В. Основные вопросы адвокатской этики. — С. 33.
Отчет Совета присяжных поверенных округа Московской судебной палаты за 1899–1900. — С. 133.
Швейцарский Уголовный Кодекс 1937 г. / Пер. Н. С. Лапшиной. — М. — 1941. — С. 69.
Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве. — М. — 1945. — С. 218.
Сейчас, когда уголовная ответственность установлена за недоносительство указом Президиума Верховного Совета СССР от 4-го июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества», желательно было бы законодательное регламентирование объема адвокатской тайны.
