• очень важен личный пример верующих – от иерархов до рядовых, в вопросах безусловного соблюдения моральнонравственных канонов; публичная демонстрация своекорыстия, «сращивание» с тоталитарными светскими режимами, не пользующимися авторитетом у большинства населения, личная нечистоплотность «официальных лиц» конфессии наносит авторитету любой религии непоправимый вред;
• внутри своих конфессиональных общин необходимо нейтрализовать детерминанты, порождающие, прежде всего, насильственную преступность, основанную на искаженном, поверхностном толковании религиозных норм.
Искренне верующий человек – нашедший смысл жизни, с гармоничным внутренним миром, служащий Добру и Истине, он, как правило, толерантен и законопослушен; зачастую же жители современного секулярного мира, напротив, – нервные, повышенно эмоциональные, раздерганные люди, утратившие смысл жизни, поэтому – продуцирующие идеи радикального характера, вовлекаемые в девиантность.
3. Анализ и оценка библейских постулатов в свете юридического миропонимания позволяют поэтапно проследить историю становления и развития уголовно-правовых норм, которые во времена их зарождения во многом были неотделимы от религиозных предписаний. Эти предписания действительно являются метаправом для подавляющего большинства правовых систем современности. Ценностно-мировоззренческое значение библейских заповедей трудно переоценить.
Иудейская Книга Завета, созданная Моисеем на основе Десяти заповедей, священная сразу для трех монотеистических религий, заключает в себя хорошо проработанные с точки зрения «юридической техники» нормы, относящиеся к институту преступления и наказания в целом, в том числе об ответственности за насильственные преступления, имущественные правонарушения, нарушения норм нравственности и религии; правила судоустройства и другие. Законодательство Моисея в целом содержит в себе этико-нормативную основу для большинства уголовно-правовых систем мира. Библейские образцы мудрого и справедливого управления в области юриспруденции, включая вопросы предупреждения преступности, остаются актуальными по сей день.
Что опытно предлагает современной юриспруденции – законодателям и правоприменителям – христианская традиция (восточная и западная)? Напомним лишь некоторые из правил, рассмотренных в книге.
Мы разделяем точку зрения, согласно которой принцип те оцентризма является важнейшим основанием российского права, на основе которого в отечественной правовой культуре доминируют элементы религиозно-духовной жизни, основанной на вере и сверхрациональной, универсальной благодати, которая противопоставлена формальному закону, традиционно связывающемуся лишь с принуждением, навязываемой, а не сознаваемой обязательностью [721] .
В современной социологии и криминологии под отклоняющимся (девиантным) поведением рассматриваются массовые асоциальные типы поведения человека, связанные с отклонением от общепринятых в обществе норм закона и морали. «Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие» (1 Ин. 3,4). «Повреждение» духовности, духовная смерть души, согласно учению Отцов Церкви, является следствием греха.
В христианской идеологии заложена идея о праве на общественный протест, на сопротивление против несправедливой государственной власти. Апостол Павел, призывая к смирению перед власть имущими, при этом соглашался с тем, что если власть, данная Богом, перестала служить добру, то христиане вправе отвергнуть ее; тиран «за его жестокости может быть низложен… по решению общества в целом» (Ф. Аквинский). Очевидно, что при совершенствовании уголовного и административного законодательства в данной области, с учетом сказанного, необходимо действовать в направлении смягчения репрессивных мер.
Любые законы, в том числе обеспечивающие уголовную политику, должны быть справедливыми и ясными для применения, едиными и равными для всех: «Сила закона зависит от того, насколько он справедлив», «Справедливость состоит в том, чтобы делать правильное»; несправедливые законы «имеют свойства не закона, а насилия» (Ф. Аквинский). В правовом обществе человек должен быть свободным в выборе правового поведения (Ф. Аквинский); иметь право на свободомыслие: «Золотые времена, когда всякий может иметь и отстаивать свое мнение» (Н. Макиавелли).
Судебная власть, выполняя свои функции по защите прав человека, должна быть независимой, гласной, справедливой и непродажной: «Несправедливое решение суда не является судебным решением» (Ф. Аквинский); судебный акт должен основываться на законе, а судейское усмотрение – иметь свои «границы»: «Лучше, когда все вопросы регулируются законом, а не оставляются на усмотрение судьи…» (Ф. Аквинский).
Каким видит Иисус Христос представителей народа, стремящегося (находящегося) на руководящие посты в органах государственной власти (в т. ч. правоохранительной и судебной): «…Кто хочет быть большим между вами, да будет слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк. 10, 43–44). Духовно значимо решение задачи совершенствования законодательного регулирования вопросов государственной службы с позиции усиления социальной и правовой ответственности чиновничества перед обществом.
Многие видные современные исследователи библейского «метаправа» (В. Лафитский, Г. Мальцев, Р. Папаян, А. ТерАкопов и др.) справедливо отмечают, что происходит все большее «выхолащивание» «духа» уголовного законодательства, нормы морали все больше замещаются нормами права, в современном уголовном праве (в широком смысле слова) недостаточно «света истины» (достаточно одного примера – отсутствие в действующем уголовно-процессуальном кодексе в качестве цели судопроизводства – установления объективной истины по делу). Путь России к правовому обществу, правам и свободам человека чрезвычайно труден, осложнен многовековыми традициями приверженности «идее сильной руки» и деспотизма, непотизма, правового нигилизма. Проведя специальное исследование вопросов коэволюции морали и права, проф. А. А. Тер-Акопов пришел к следующим выводам: право все больше берет на себя функции регулятора общественных отношений, замещая мораль; трансформация моральных норм в правовые содержит опасность ввиду того, что право – воля государства, а поэтому не исключен выход права из-под социального (гражданского) контроля и переход его на службу управленческому монополизму, полицейскому государству, диктатуре. Созвучные выводы сделаны и проф. Г. В. Мальцевым: «Для права утрата связей с религией оборачивается… культом Мамоны, злого духа, олицетворяющего богатство, сребролюбие и стяжательство… Прославленная эмансипация юриспруденции от религии расчистила всякого рода секуляризованным культам, ложным религиям и квазирелигиям место, весьма удобное для воздействия на правовые отношения… рационализация права… методично вытравляла жизненный смысл правовой системы…» (Мальцев Г. В. Нравственные основания права. – М., 2008, С. 531–532).
Представляется, что во многих азиатских странах (в Саудовской Аравии, Йемене, Судане, Иране и др.) действующее сегодня уголовное право можно считать исламским или, по крайней мере, преимущественно исламским; в других государствах (например, в Кувейте, Иордании, Марокко, Омане) данная отрасль в целом основывается на европейской правовой традиции, хотя и испытывает влияние ислама. В любом случае исламские принципы и нормы продолжают играть заметную роль в современном уголовном праве подавляющего большинства мусульманских стран. Данное обстоятельство предоставляет религиозным лидерам и духовным общинам мусульманского мира уникальную возможность гораздо активнее и эффективнее (в сравнении с иными религиями) влиять на сдерживание агрессивности, исходящей от радикальной части мусульманского населения, формировать у них толерантное отношение к традициям и культуре, в том числе правовой, других конфессий и обществ. Одновременно необходимо Западу исключить упрощенное, «снисходительно-подозрительное», неуважительное отношение к этой величайшей религии.
В основе агрессивности исламских фундаменталистов – во многом непринятие «западного» образа жизни, олицетворяющегося, прежде всего, с падением нравов, коррупцией и проч. Воинственность и активность исламских экстремистов – показатель того, что, наверное, в их понимании мир находится на критически важном историческом перекрестке: мусульмане или сохранят свою религиозную и национальную идентичность, или в условиях глобализации потеряют ее (под давлением Запада).
В современном обществе распространено мнение о том, что буддийская этика имеет внесоциальный характер. Действительно, буддизм из всех мировых религий меньше всего уделяет внимание социально-правовым вопросам. Однако его нельзя упрекать в полном безразличии к этой проблематике: буддизм разработал новое учение о власти, социогенезе и социальных взаимоотношениях. Основная идея социального учения заключается в том, что успех достигается не привычными средствами и стереотипами поведения, т. е. насилием, вероломством и устрашением, а неукоснительным исполнением нравственных заповедей. Осмысление места буддизма в социокультурном пространстве России, несомненно, способствует самопознанию цивилизационного статуса России – Евразии. Буддийская социально-правовая традиция всегда опиралась на парадигму «срединного пути», не приемлющего крайность нигилизма. Базовой нравственностью буддистов является нравственность личного освобождения, которая заключается в воздержании от вредоносных поступков тела, речи и ума; в дальнейшем упор делается на умении дисциплинировать сознание, главным образом на развитии сострадательного ума.
