Томас Мальтус - Опытъ закона о народонаселеніи

Но и помимо этого возраженія противъ предлагаемыхъ учрежденій, представляется еще одно важное затрудненіе, способное ослабить ихъ благотворное вліяніе. Если всѣ люди будутъ увѣрены въ достаточномъ обезпеченіи ихъ семей, то каждый вступить въ бракъ, а такъ какъ рождающееся поколѣніе будетъ ограждено отъ бѣдствій, вызываемыхъ нищетою, то населеніе будетъ возрастать съ такою безпримѣрною быстротою, что вскорѣ никакія учрежденія не будутъ въ силахъ восполнить недостатокъ въ средствахъ существованія, производимыхъ землей.

Свои разсужденія о совершенствованіи органической природы человѣка Кондорсе оканчиваетъ замѣчаніемь, что его доказательства въ пользу безграничной возможности улучшенія общественныхъ условій, при предположеніи, что организація и способности человѣка останутся неизмѣнными, — пріобрѣтаютъ неизмѣримо большее значеніе, если принять во вниманіе, что эта организація и эти способности также могутъ усовершенствоваться. Успѣхи медицины, здоровая пища, удобныя жилища, отсутствіе чрезмѣрнаго утомленія, наслѣдственныхъ и заразительныхъ болѣзней, устраненіе главныхъ причинъ развращенія — съ одной стороны крайней нищеты, съ другой стороны чрезмѣрнаго богатства, — всѣ эти условія, по мнѣнію Кондерсе, если и не сдѣлаютъ человѣка безсмертнымъ, то во всякомъ случаѣ будутъ способствовать тому, что онъ будетъ пользоваться жизнью, естественная продолжительность которой будетъ постоянно возрастать до той мѣры, которая можетъ быть названа неопредѣленной, при чемъ подъ этимъ словомъ онъ разумѣетъ постоянное движеніе къ безграничной, хотя и никогда недосягаемой продолжительности, постоянное увеличеніе срока человѣческой жизни, достигающее въ безконечномъ ряду вѣковъ размѣра, превосходящаго всякую данную величину.

Но смыслъ этого выраженія въ примѣненіи къ продолжительности человѣческой жизни находится въ явномъ противорѣчіи съ принципами науки и не подтверждается никакими естественными законами. Средняя продолжительность человѣческой жизни, несомнѣнно, можетъ нѣсколько удлиниться подъ вліяніемъ благопріятныхъ для того условий, но также несомнѣнно и то, что въ теченіи всего періода, относительно котораго мы имѣемъ достовѣрныя историческія свидѣтельства, не произошло никакого увеличенія въ естественной продолжительности человѣческой жизни.

Намъ могутъ возразить, что человѣческій родъ существовалъ еще такъ недолго, что мы не можемъ уловить измѣненій въ средней продолжительности жизни. Но если это такъ, то наука становится невозможной, связь между дѣйствіями и ихъ причиною рушится, и книга природы закрывается для насъ, такъ какъ ея чтеніе оказывается безплоднымъ. Если это такъ, то самыя нелѣпыя и невѣроятныя предположенія пріобрѣтаютъ одинаковое значеніе съ самыми точными научными законами, основанными на многочисленныхъ и несомнѣнныхъ наблюденіяхъ и мы должны вернуться къ древнимъ философскимъ системамъ, насиловавшимъ факты для своего подтвержденія, вмѣсто того, чтобы самимъ основываться на этихъ фактахъ. Словомъ, если законы природы непостоянны и измѣнчивы, не смотря на то, что они казались намъ постоянными и неизмѣнными въ теченіи многихъ вѣковъ, то для человѣческаго разума нѣтъ больше побужденія обращаться къ плодотворнымъ изслѣдованіямъ, — онъ долженъ быть обреченъ на бездѣйствіе. Если, не имѣя ни одного признака, указывающаго на возможность какого-либо измѣненія, мы въ правѣ утверждать, что такое измѣненіе все-таки совершится, то нѣтъ положенія, на которомъ мы не могли бы настаивать, и предположеніе о томъ, что луна сольется съ землею, имѣло бы одинаковую достовѣрность съ утвержденіемъ, что завтра взойдетъ солнце.

Въ пользу предположенія объ увеличении продолжительности человѣческой жизни мы не находимъ ни одного постояннаго, достовѣрнаго признака съ момента сотворенія человѣка до настоящаго времени. Изъ наблюденій, показывавшихъ, что благопріятныя условія климата, привычекъ, образа жизни и общественныхъ нравовъ способны увеличить продолжительность жизни, сдѣлано было заключеніе о неопредѣленномъ возрастаніи послѣдней; изъ того обстоятельства, что предѣлы человѣческой жизии не могутъ быть обозначены точно, что нельзя въ конкретныхъ случаяхъ предсказать ея границы, считаютъ возможнымъ заключить, что она будетъ возрастать безгранично, до неопредѣленныхъ размѣровъ. Для разоблаченія этого софизма и обнаруженія его нелѣпости достаточно разсмотрѣть ту органическую способность къ усовершенствованію въ мірѣ растеній и животныхъ, которую Кондорсе принимаетъ за общій законъ природы.

Усовершенствованіе растенія при его переходѣ отъ дикаго къ культурному состоянію, является болѣе поразительнымъ, чѣмъ какое бы то ни было усовершенствованіе животной породы. Наиболѣе выраженнымъ признакомъ этого усоверніенствованія необходимо признать постепенное увеличеніе размѣровъ цвѣтка, подвергнутаго культурѣ. Можно ли изъ этого факта вывести заключеніе, что такое увеличеніе будетъ продолжаться до безконечности и не имѣетъ предѣловъ? Нѣтъ, такое заключеніе нелѣпо и всякій смѣло можетъ утверждать, что существуетъ предѣлъ для увеличенія размѣровъ цвѣтка, хотя точно обозначить этотъ предѣлъ нѣтъ возможности. Быть можетъ, никто не имѣетъ права сказать, что онъ видѣлъ самую большую гвоздику или самый красивый анемонъ, какіе только могутъ быть выращены, но всякій можетъ смѣло утверждать, не боясь быть опровергнутымъ фактами, что ни гвоздика, ни анемонъ не могутъ достигнуть размѣровъ крупной капусты, хотя величина ихъ можетъ превзойти всякій данный экземпляръ гвоздики и анемона. Никто не можетъ утверждать, что онъ видѣлъ самый большой колосъ пшеницы или дубъ, какіе только могутъ существовать, но всякій безъ труда и съ полною увѣренностыо можетъ обозначить размѣръ, до котораго они никогда не достигнуть. Точно также во всѣхъ подобныхъ случаяхъ необходимо тщательно отличать безграничный прогрессъ отъ того, предѣлы котораго не могутъ быть точно обозначены.

При чтеніи остроумнаго сочиненія Годвина о политической справедливости (An inquіry сonсеrnіng polіtіcal justіce), предлагаемая имъ система равенства, на первый взглядъ представляется наиболѣе увлекательной теоріей изъ всѣхъ, какія были когда-либо предложены. Улучшеніе общественнаго строя, основанное на требованіяхъ, соотвѣтствующихъ однимъ лишь разумнымъ убѣжденіямъ, будетъ, несомнѣнно, неизмѣримо прочнѣе порядка, установленнаго путемъ насилія. Всестороннее развитіе личности представляетъ принципъ, достойный уваженія и превосходящій, по моему мнѣнію, теоріи, yстaнaвливaющія рабское подчиненіе личности общественнымъ интересамъ. Замѣна эгоистическихъ стремленій любовью къ ближнему въ основѣ всѣхъ общественныхъ учрежденій — это такая достойная цѣль, къ которой должны стремиться всѣ наши желанія. Словомъ, при взглядѣ на нарисованную Годвиномъ картину будущаго общественнаго строя, нельзя удержаться отъ восхищенія и страстнаго желанія увидѣть ея осуществленіе. Но, къ сожалѣнію, это невозможно, такъ какъ прекрасная картина Годвина — только мечта, плодъ его воображенія. Это всеобщее благоденствіе, это господство истины и добродѣтели исчезаютъ при первомъ столкновеніи съ дѣйствительностью и уступаютъ мѣсто сплетенію радостей и страданій, изъ которыхъ состоитъ жизнь.

Чрезъ все сочиненіе Годвина проведена та мысль, что всѣ пороки людей и бѣдствія, поражающія человѣчество, проистекаютъ изъ несовершенства общественныхъ учрежденій. Въ этомъ заключается его главная ошибка. Еслибы мнѣніе Годвина было справедливо, мы въ правѣ были бы надѣяться на то, что бѣдствія современемъ будутъ устранены изъ человѣческаго общества и это благотворное преобразованіе будетъ достигнуто одною только силою разума. Въ дѣйствительности бѣдствія, причиняемыя даже несомнѣнно вредными общественными учрежденіями, крайне ничтожны, сравнительно съ несчастіями, пораждаемыми человѣческими страстями и естественными законами.

Чтобы составить себѣ понятіе о томъ, какъ поверхностно было знакомство Годвина съ дѣйствительнымъ состояніемъ общества, достаточно взглянуть на то, какъ онъ разрѣшаетъ затрудненія, проистекающія отъ чрезмѣрнаго размноженія населенія. «Отвѣчать на такое возраженіе, говорить онъ, значитъ заниматься вопросомъ о томъ, что произойдетъ черезъ громадное количество лѣтъ. Еще три четверти земного шара не заселены людьми, а, воздѣлываемыя земли способны къ безпредѣльному улучніенію. Населеніе можетъ возрастать еще милліоны вѣковъ, прежде чѣмъ земля откажется прокормить всѣхъ своихъ обитателей».

Я уже разоблачилъ заблужденіе людей, утверждающихъ, что даже чрезмѣрное возрастаніе населенія не можетъ причинить нищеты и бѣдствій, пока будетъ возрастать количество произведеній земли. Но, допустимъ, что годвинова система равенства осуществилась и посмотримъ не испытаетъ-ли человѣчество бѣдствій даже при столь совершенной общественной организаціи. Предположимъ, что въ Великобританіи устранены всѣ причины, пораждающія пороки и бѣдствія: — прекращены войны и нездоровый занятія, нѣтъ болѣе разврата и вредныхъ развлечений, населеніе равномѣрно распредѣлено по всему острову на фермахъ и въ деревняхъ, устранена скученность и нездоровыя условія жизни въ городахъ, наступило всеобщее равенство, изготовленіе предметовъ роскоши замѣнилось равномѣрнымъ распредѣленіемъ между всѣми неотяготительнаго земледѣльческаго труда. Предположим, что число жителей на всемъ островѣ и количество средствъ существованія то же, что въ настоящее время, и что, вслѣдствіе всеобщей взаимной любви и полной справедливости, эти средства распредѣляются по мѣрѣ потребностей каждаго члена общества. Предположимъ далѣе, что отношеніе между полами основано на безусловной свободѣ, какъ того желаетъ Годвииъ. Онъ не допускаетъ, чтобы такая свобода вызвала безпорядочную перемѣну связей, и съ этимъ можно согласиться, такъ какъ въ этомъ отношеніи склонность къ разнообразію есть стремленіе порочное и противное человѣческой природѣ, слѣдовательно, недопустимое въ обществѣ, отличающемся простотою нравовъ и добродѣтелями. Вѣроятно, каждый человѣкъ изберетъ себѣ подругу, и ихъ союзъ будетъ продолжаться до тѣхъ поръ, пока оба лица будутъ подходить одно къ другому, при чемъ воспитаніе нарождающагося поколѣнія будетъ составлять предметъ общественнаго попеченія, какъ предлагаетъ Годвинъ.