Ознакомительная версия.
Сюда следует также отнести и общекультурное переосмысление продуктов СМИ. Значительная часть журналистики уже давно покрывается авторско-правовой защитой. Однако еще недавно правовое деление на публикации СМИ, отражающие авторское мнение, и те, которые доносят исключительно новости, было само собой разумеющимся. Сегодня же дискуссионным становится не только вопрос о «территориальных претензиях» со стороны блогосферы, но и вопрос о применимости критерия объективности в том числе и к, казалось бы, сухим новостям. Журналистика как гарант правды, доступа к неизвестным до того фактам все больше рассматривается как журналистика мнений. Как указывает в своей книге «Новости как дискурс» известный голландский лингвист Тойн ван Дейк (Teun van Dijk): «В действительности, реальность, которая представлена в или посредством новостей, является сама по себе идеологическим конструктом, основанным на определениях, которые дали журналистам доверенные источники, такие как правительство или профсоюзные лидеры. Другими словами, медиа не являются нейтральным, основанным на здравом смысле или рациональным медиатором социальных событий, по существу, они помогают воспроизводить уже сформированные идеологии»[200].
Все более дифференцированная и сложная система регулирования правоотношений в информационной сфере, с точки зрения неспециалиста, выглядит особенно запутанной. Стоит, однако, учитывать, что критерий понятности регулирования для тех субъектов, которые должны соблюдать правовые нормы, никто не отменял, хотя о нем предпочитают не вспоминать. Право, следовательно, сегодня, как и в иные периоды своей истории, стоит перед дилеммой: дальнейшие надстройки над уже многоэтажным зданием различных сегментов информационного права и права интеллектуальной собственности или сознательное упрощение системы регулирования. И, конечно, на карту поставлено далеко не только сознание обывателя, неспособного уразуметь, как именно сочетается его право на информацию и доступ к культуре с исключительным правом неопределенного множества лиц, и как можно использовать весь потенциал технологий, оставаясь при этом невиновным. Речь идет, скорее, об уже сложившемся и подкрепленном технологической реальностью и экономическим оборотом культурном инварианте, который состоит в том, что общедоступный контент можно использовать так, как это позволяют технологии.
Мы не должны больше изолировать объекты права интеллектуальной собственности от информационной сферы, и первый шаг к упрощению системы регулирования заключается в признании информации как единого понятия. Информации и продуктов интеллектуального труда, фактов и произведений как самостоятельных величин с качественно отличной природой не существует. В отношении общедоступных телекоммуникационных сетей, образующих цифровое пространство, а также различных цифровых устройств можно говорить только об информации – более или менее ценной, по-разному защищаемой, особо ценной для общества как некое благо и ценной только с точки зрения коммерческой деятельности и т. д. и т. п. Чтобы конкретизировать предмет регулирования, можно назвать такую информацию контентом, но на существо рассматриваемой проблемы это не повлияет.
Необходимость переосмысления места права интеллектуальной собственности в контексте современной экономики и культуры в направлении его объединения с информационным правом может стать началом дальнейших, более значительных перемен. Искусственная изоляция всего, что относится к сфере действия исключительных прав, не позволяет адекватно оценить воздействие регулирования на общественные процессы, искажает анализ ситуации на рынке, заранее предопределяя выбор определенных подходов и методов. Но как только мы начинаем рассматривать интеллектуальную собственность как неотъемлемую часть общего информационно-коммуникационного пространства, становится очевидной проблема соотношения абсолютной защиты исключительного права с иными категориями прав, которые точно так же защищаются конституцией и должны соблюдаться.
В информационном обществе ценностью, действительной или потенциальной, обладает фактически любая информация, и, следовательно, расширение предмета правовой охраны лишь подтверждает факт признания обществом единства сферы производства информации. Особенно ярким с этой точки зрения является пример с базами данных, в которых информационная, творческая и технологическая составляющие сосуществуют как единое целое. Произведение, товарный знак, иной объект интеллектуальной собственности, включенный в базу данных, не только приносит дополнительный доход, но при определенных обстоятельствах приобретает дополнительную ценность. Размещенная в Интернете база данных становится более востребованной. Иными словами, чем более ценной является информация, тем больше оснований у ее обладателей отстаивать право на дополнительную, специальную защиту. А исключительные права с их абсолютным характером являются наиболее подходящим инструментом для охраны любого нематериального объекта.
С экономической точки зрения превращение объектов интеллектуальной собственности в контент хотя и связано с неизбежными рисками массовых нарушений, в конечном итоге оказывается довольно выгодным предприятием. Напротив, отказ от выхода на интернет-рынок, как правило, оборачивается провалом, лишая компанию или автора важных конкурентных преимуществ. И хотя современный рынок с цифровыми технологиями предоставляет массу вариантов для развития бизнеса, правообладатели предпочитают концентрировать свои усилия на защите исключительных прав, включая лоббирование поправок в законодательство, позволяющих продлить действие своих прав и усилить контроль над использованием произведений и объектов смежных прав. Все это с неизбежностью приводит к ограничению распространения в обществе информации и знаний. С учетом расширения рынков сбыта и роста скорости распространения рыночных продуктов, прежде всего в цифровой форме, необходимость в усилении защиты уже не кажется столь очевидной, в особенности в том, что касается увеличения сроков охраны. Объем и скорость оборота информационных продуктов в цифровую эпоху приводит к видимому уменьшению «срока жизни» не только информационных сообщений и всякого рода данных, но и материалов, защищаемых правом интеллектуальной собственности. К примеру, ни у кого не вызывает сомнения, что компьютерные программы полностью выходят из употребления задолго до окончания срока их охраны.
На уровне законодательства интеллектуальная собственность не рассматривается как часть информационной сферы, однако в правовой доктрине и в экономических исследованиях[201] включение интеллектуальной собственности в общую информационную сферу становится нормой. Поэтому наш тезис об информационной природе объектов интеллектуальной собственности требует особого внимания и какой-то специальной аргументации исключительно в контексте российского права. Ни в Европе, ни в США жесткой границы между информацией и объектами исключительных прав не существует, а термины «информация» и «знание» в самом широком своем значении уже давно завоевали свое законное место в юридическом дискурсе по интеллектуальной собственности. В Европе такой перелом произошел с момента, когда Европейский союз сосредоточил свои усилия на развитии информационного общества[202]. В США данная традиция связана, прежде всего, с традицией соотнесения интеллектуальной собственности с реализацией права, предусмотренного Первой поправкой Конституции, гарантирующей свободу слова, и мощным движением защитников сферы общественного достояния[203]. О противоречиях между конституционным правом и правом интеллектуальной собственности можно говорить только в том случае, если информация и результаты интеллектуального труда воспринимаются как единое целое. Несмотря на то что в Конституции Российской Федерации есть одновременно несколько прав, соотносимых с интеллектуальной собственностью, проблема их противостояния, злоупотребления одним в пользу другого в юридической литературе, тем более в российских судах, практически не поднимается.
Необходимо различать объекты интеллектуальной собственности и иные виды информации, так как интеллектуальная собственность выделена законом в специально охраняемую сферу. Но это совсем не означает, что данную сферу нужно изолировать, рассматривать как самодостаточную и принципиально иную. Подтверждением тезиса об информационной природе интеллектуальной собственности может служить отсутствие определения объекта интеллектуальной собственности как такового. Вместо определения объекта вообще законом устанавливается конкретный перечень таких объектов. Как указывает В.О. Калятин: «Перечень объектов, охраняемых в рамках части 4 ГК, является исчерпывающим. Иные результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации существовать могут (достаточно вспомнить хотя бы доменные имена), но в отношении них не будут признаваться интеллектуальные права»[204]. Сошлемся также на позицию авторов статьи «Объект интеллектуальной собственности: сущность и понятие» Е.Н. Беляевой и М.Г. Доронина: «Формы представления информации слишком разнообразны. Именно этот факт позволяет многим исследователям отождествлять с понятием «информация» произведения, охраняемые авторским правом, объекты права промышленной собственности, объекты ноу-хау и др. <…> Но информация, составляющая объект интеллектуальной собственности, – это отдельный специфический вид информации. Далеко не любая информация может составлять объект интеллектуальной собственности. Для этого информация должна отвечать требованиям, установленным в национальном и международном законодательстве в области права интеллектуальной собственности»[205]. Уже более десяти лет доктор юридических наук, профессор М.А. Федотов отстаивает тезис о необходимости включения интеллектуальной собственности в информационное право: «Резко возросшая емкость передаваемых на любое расстояние цифровых сообщений породила широко известное выражение “информационные магистрали” или «информационная инфраструктура». Безусловно, в таком контексте корневое слово “информация” есть общий термин, относящийся ко всем произведениям, охраняемым авторским правом, либо услугам, подлежащим охране смежными правами, или же просто к фактической информации. На практике информация, циркулирующая по таким “магистралям”, часто представлена именно охраняемыми произведениями или исполнениями. Таким образом, налицо связь информационного права и права интеллектуальной собственности»[206].
Ознакомительная версия.
