Применяется презумпция, что при выборе варианта делового решения управляющий корпорации действует на основе полной информированности и добросовестно полагает, что им принимается наилучшее решение в интересах организации[291]. Управляющий несет ответственность только в том случае, если доказано обратное (например, решение было принято необъективно, не собрана вся необходимая информация либо она не была изучена должным образом, халатное отношение к своим обязанностям и т. п.).
УК штатов Нью-Йорк (ст. 20.25), Кентукки (ст. 502.060) закрепляют положение, в соответствии с которым «лицо несет уголовную ответственность за поведение, составляющее посягательство, которое оно осуществляет… от имени или в интересах корпорации, в такой степени, как если бы такое поведение было осуществлено от его собственного имени или в его собственных интересах»[292].
В случае нарушения управляющим своих обязанностей доверенных лиц по отношению к корпорации последняя имеет право предъявить иск о привлечении нерадивого управленца к ответственности за понесенные ею убытки. Акционеры корпорации также могут от ее имени обратиться в суд с просьбой о возмещении причиненного вреда. Кроме того, если руководитель организации нарушил свои обязанности по отношению к акционерам (например, сделали ложное заявление о финансовом состоянии компании, которое вынудило акционеров продать либо купить акции), то акционеры могут подать в суд на управляющего корпорацией, нарушившего свои обязанности. Указанные положения во многом напоминают установления, закрепленные в примечаниях 2, 3 к ст. 201 российского УК.
В правоприменительной практике США достаточно проблематичным является вопрос о разграничении преступлений, совершаемых «белыми воротничками», от такого традиционного общеуголовного посягательства против собственности, как мошенничество. Так же остро стоит проблема разграничения мошеннической деятельности и обычной деловой практики бизнесменов, так как «мошенничество, которое представляет собой обман для достижения несправедливых и незаконных целей, является ключевым компонентом многих „беловоротничковых“ преступлений»[293]. Следует отметить, что границы понятия обмана подвижны и изменяются по мере развития «этики бизнеса», которая время от времени заставляет законодателей признавать мошенничеством тот или иной вид «деловой активности». Ни американской доктрине уголовного права, ни судебной практике не удается выработать достаточно четких критериев такого разграничения.
Среди преступлений, совершаемых служащими частных фирм и государственных учреждений «изнутри», следует особо выделить также те, которые связаны с продажей доверенных им по службе сведений конкурирующим организациям либо частным фирмам, нуждающимся в информации о планах государственных учреждений (например, о том, где будет развернуто строительство нового жилого района и какие земельные участки, соответственно, возрастут в цене). Ущерб от этих преступлений нередко оказывается очень большим.
На борьбу с такими преступлениями направлено немалое количество актов, изданных как на федеральном уровне, так и в отдельных штатах. Действующий федеральный УК предусматривает лишение свободы на срок до 1 года или штраф для федерального служащего, который разглашает любую информацию, полученную им в связи со службой «в пределах или способом, не разрешенным законом» (ст. 1905 раздела 18 Свода законов США), либо же злоупотребляет или использует в личных целях информацию доверительного характера, собранную им в ходе служебной деятельности (ст. 1904, 1906–1909)[294].
Необходимо отметить, что американские криминологи, как правило, рассматривают «беловоротничковую» преступность в качестве самостоятельной формы преступности, отличной от «традиционной», «организованной» и «политической» преступности. Авторы же издаваемых в США монографий, учебников и курсов по уголовному праву, в отличие от криминологов, анализируют лишь нормы, относящиеся к уголовной ответственности «белых воротничков» за отдельные виды преступлений, совершаемых ими, но не совокупность этих норм в целом в качестве самостоятельного уголовно-правового института. Таким образом, «беловоротничковая» преступность в настоящее время представляет собой понятие криминологическое, и только, но не уголовно-правовое[295].
Анализ американского уголовного законодательства позволяет сделать вывод о том, что преступления, совершаемые «белыми воротничками», как на уровне штатов, так и федеральном уровне не выделяются в качестве самостоятельной группы преступлений[296]. Нормы об ответственности за них разбросаны по самым различным главам Особенной части УК либо же вообще помещены в иных разделах Свода законов США и отдельных штатов (антитрестовское законодательство, банковское законодательство и т. п.).
Ни в Примерном УК, ни в составленных за последнее время проектах нового федерального УК не содержится предложений о выделении норм об ответственности за преступления «белых воротничков» (в том числе и противоправных деяний, совершаемых ими вопреки интересам службы, как это сделано, например, в новом российском УК) в отдельную группу, главу, раздел или как-то иначе[297].
Следует сказать, что по большей части законодательство в области борьбы с преступлениями, совершаемыми служащими коммерческих и иных организаций, определяется в основном особенностью развития экономики США, которая состоит в том, что государственное регулирование частнопредпринимательской деятельности в разные временные периоды осуществляется неодинаково. Происходит то усиление контроля со стороны государства, то его ослабление в зависимости от уровня развития экономики. В отличие от западноевропейских стран в США никогда не был значительным государственный сектор, не осуществлялась крупномасштабная национализация, в соответствии с которой государственное регулирование преобразовывалось бы в его прямое управление. Американское правительство никогда широко не применяло политику поощрения картелизации, используемую другими странами в целях усиления своих позиций в конкурентной борьбе на мировом рынке[298].
На примере США, где уголовный закон действует в условиях рыночной экономики уже не одно десятилетие, мы постарались показать, как регулируются отношения, складывающиеся в связи с совершением преступлений служащими коммерческих и иных организаций, в том числе лицами, выполняющими в них управленческие функции. Однако с многочисленными вопросами, которые возникают при квалификации этих деяний, сталкиваются правоведы и других стран. Одной из главных проблем для них опять-таки является отграничение преступлений служащих коммерческих и иных организаций от аналогичных деяний, совершаемых должностными лицами государственного аппарата.
Это происходит, прежде всего, потому, что законодательство различных стран Запада по-разному определяет круг деяний, относимых к должностным преступлениям. При этом важную роль играет понятие должностного лица. Дело в том, что традиционно доктрина уголовного права исходит из построения Особенной части уголовного кодекса в соответствии с системой объектов преступления. В этом смысле должностные преступления существенно отличаются от других групп преступлений, поскольку для их квалификации важны особенности не только объекта, но и субъекта преступления. Естественно, что различная трактовка понятия должностного лица может приводить к самому различному определению круга деяний, относимых к должностным преступлениям. Их подчас трудно отличить от иных преступлений, составы которых определены в других разделах. В основном это касается преступлений, совершаемых служащими коммерческих организаций, наделенных в этих структурах управленческими полномочиями. На пути решения возникающих здесь вопросов возможны различные варианты, о чем свидетельствует опыт развитых стран. Причем законодатели отдельных государств нередко меняют свои позиции, сокращая или, напротив, расширяя круг должностных преступлений[299].
Великобритания. В современной Англии основными источниками права, в том числе уголовного, являются статуты (парламентское законодательство) и судебные прецеденты. Отсутствие в этой стране уголовного кодекса является специфической особенностью уголовного права, вытекающей из всего хода исторического развития английского права[300].
Основными источниками права, содержащими нормы об экономических преступлениях (в том числе совершаемых в коммерческих и иных организациях), являются статуты.
Исследователи отмечают, что за последнее время в Англии усилилась тенденция криминализации некоторых актов экономического поведения, ранее рассматриваемых в качестве традиционных видов бизнеса, и отражения этого процесса в самостоятельных статутах. Обилие законов, регулирующих экономическую сферу деятельности, создает серьезные проблемы для правоприменителей, вынужденных согласовывать огромное количество положений статутов во избежание юридических ошибок. В связи с этим, а также в соответствии с требованиями Евросоюза стал актуальным вопрос о кодификации английского уголовного законодательства, что нашло отражение в целом ряде правительственных документов, излагающих, в том числе, предположительную структуру уголовного кодекса («Уголовное правосудие. Путь вперед», 2001 г.; «Правосудие для всех», 2002 г.)[301].
