Более того, факты преступлений, совершенных против лиц, охраняемых международным правом, должны рассматриваться в ст. 63 УК РФ в качестве отягчающих наказание обстоятельств или даже иногда служить в качестве отдельных квалифицирующих состав преступления признаков.
Часть 1 ст. 12 УК РФ оставляет незащищенными от подобных преступлений такие социально значимые объекты, как интересы государственной безопасности и экономической деятельности государства, порядка управления и правосудия. Поэтому в нее необходимо внести важное дополнение, которое примерно соответствует содержанию параграфа 5 УК ФРГ, который независимо от места совершения преступления гарантирует уголовно-правовую защиту от посягательства на такие правоохраняемые объекты, как подготовка к войне, государственная измена, угроза безопасности государства, подделка денежных знаков (фальшивомонетничество), нарушение государственной и коммерческой тайны, прерывание беременности, если внутриутробный плод имеет гражданскую принадлежность к стране, и т. д.
Кстати говоря, для определения места совершения такого преступления и подсудности дела обычно надо исходить из принадлежности или места нахождения объекта посягательства, а также гражданской принадлежности субъектов преступления. К примеру, если гражданин Грузии изготовил в Армении фальшивые русские рубли, то он может быть предан суду либо в Грузии, гражданином которой он является, либо в России, поскольку объектом данного преступного посягательства является финансовая система Российского государства, но ни в коем случае не в Армении, хотя данное преступление было совершенно на ее территории.
В действующих уголовных законодательствах проявляется также слабость видов и размеров наказаний по сравнению с социальной важностью правоохраняемых объектов (например, чести и достоинства граждан, окружающей природной среды, экономических основ государства, т. е. за злостное уклонение от уплаты налогов, таможенных пошлин и иных платежей).
При правильном законодательном определении вида и размера наказаний важную роль играет не только четкое установление правоохраняемого объекта, но и уяснение содержания объективной стороны рассматриваемого преступления, поскольку именно она является надежным критерием выявления субъективной стороны преступления, мотивов и целей его совершения, а также особенностей личности субъекта преступления. «Настоящим мерилом преступлений, – писал по этому поводу Ч. Беккариа, – является вред, причиненный обществу». [127]
Чем больший потенциальный вред содержит в себе законодательно предусматриваемое преступление, тем более строгими должны быть вид и размер надлежащего наказания.
Следует заметить, что факт и объем причинения вреда не всегда поддается точному определению, особенно в случаях нанесения нравственно-психологического вреда. Например, при совершении клеветы или оскорбления объем морально-психологического вреда и соответствующая ему мера наказания должны также определяться в зависимости от степени отрицательного восприятия потерпевшим противоправных действий виновного, поскольку одно и то же оскорбительное или клеветническое действие для одного потерпевшего может быть унижением его достоинства, а для другого вовсе не быть таковым. Так, когда одного из древних мудрецов публично обозвали ослом, то он никак не отреагировал на эту попытку оскорбить его, ибо сам себя таковым не считал и пропустил слова своего обидчика мимо ушей, как высказанные не в свой адрес. В этом случае просто не было факта самого преступления, несмотря на преступное поведение его злопыхателя и общественное мнение по этому поводу. Даже если против этого преступника было возбуждено уголовное дело и стоял вопрос о мере его наказания, потерпевший мог бы своим снисходительным и гуманным отношением к своему обидчику существенно смягчить ему наказание или даже вовсе освободить его от предусмотренного законом наказания.
Тем не менее, несмотря на объем предполагаемых вредных последствий от совершения данного вида преступления, наказание не может быть безмерным или чрезвычайно жестоким. Еще в 1689 г. п. 10 Билля о правах устанавливал правило, согласно которому не допускались требования чрезмерных залогов, наложение чрезмерных штрафов, жестоких и необычных наказаний. [128]
Очевидно, что по этой причине финский законодатель в 1972 г. отменил такой вид наказания, как физическая кастрация осужденных за совершение половых преступлений.
Наряду со степенью потенциальной опасности вредных последствий преступления, существенную роль в правильном определении вида и размера наказания играют способы их совершения, средства, применяемые при совершении преступления, обстановка, ситуация, место и время, а также стадии его совершения, ибо именно от них зависит также и правомерная квалификация общественно опасного деяния и мера соответствующего наказания за его совершение.
К примеру, по поводу способов совершения преступления и их влияния на меру наказания Т. Гоббс писал следующее: «Похитить имущество, угрожая владельцу смертью или увечьем, – большее преступление, чем тайное хищение». [129]
Оценивая насильственные преступления как более тяжкие, в 1971 г. в УК Швейцарии 1937 г. была внесена поправка, которая существенно увеличила меру наказания за совершение насильственных преступлений, особенно сопряженных с использованием оружия группой лиц. А ст. 179 УК Испании рассматривает насильное половое сношение через рот и анус как существенный квалифицирующий признак, который заметно усиливает меру предусмотренного наказания. Такой же законодательный подход имеется в ряде других стран, а также в ряде штатов США (например, в штате Джорджия).
Совершение преступления посредством обмана также влияет на меру наказания, но не строже, чем посредством насилия. Например, грабитель и вор, которые причинили своими преступными действиями один и тот же материальный ущерб (скажем, 1000 долларов) должны нести существенно разные меры наказания, поскольку первый применил ничем не прикрытое насилие при ограблении, а второй сделал это тайно, путем обмана. Кстати, Платон определил «насилие» как «всякий вид оскорбления действием», [130] как попытку или угрозу применения или реальное применение физической силы в отношении личности и его имущества. Ч. Беккариа был убежден, что истинное преступление есть прежде всего насильственное преступление и что кражи, совершенные без применения насилия, должны караться денежным штрафом, а грабеж с применением насилия – лишением свободы. [131]
В большинстве стран (например, в ст. 222-7 УК Франции) насильственные действия законодательно рассматриваются либо в качестве квалифицирующего признака состава преступления, либо, по крайней мере, как отягчающее наказание обстоятельство, предполагающее, как правило, применение к виновному наказания в виде лишения свободы. Так, по ст. 163 УК РФ (вымогательство) законодатель устанавливает наказание в виде лишения свободы на срок до четырех лет, а за совершение вымогательства с применением насилия предусматривает более строгое наказание – лишение свободы на срок от семи до пятнадцати лет.
Если преступление, совершенное впервые, носит корыстный характер, но не имеет отношения к совершению насилия над потерпевшим (скажем, кража), то в случае чистосердечного раскаяния виновного и полного возмещения им причиненного материального ущерба не совсем целесообразно применить к нему наказание в виде лишения свободы, а предпочтительнее взыскать с него солидный штраф или частичную имущественную конфискацию, размер которых многократно превышает причиненный им ущерб. В связи с этим следует внести соответствующие изменения в ст. 56 УК РФ, тем самым ограничивая сферу применения наказания в виде лишения свободы.
