Ознакомительная версия.
Таким образом, третьей чертой обстоятельств, исключающих преступность деяния, является то, что сознательные и волевые действия (бездействие) субъекта, причинившие вред объекту уголовно-правовой охраны, характеризуются общественно полезными (или приемлемыми обществу) целями.
Каждое обстоятельство, исключающее преступность деяния, отличается от других, имеет специфику какого-то из признаков состава деяния – субъекта, объекта, объективной стороны, субъективного отношения.
При необходимой обороне, задержании преступника субъектами могут быть или граждане, или специально уполномоченные должностные лица. При исполнении приказа, обоснованном риске субъектами могут быть только специальные субъекты (должностные лица, специалисты, военнослужащие), исполняющие обязанности в связи со своим должностным положением, специальностью или положением по службе.
Деяния, исключающие их преступность, отличаются и объектами, которым причиняется вред. При задержании лица, совершившего преступление, такими объектами являются здоровье или собственность, при обоснованном риске, кроме того, природные блага, другие ценности; при исполнении приказа наряду с другими объектами присутствуют законные интересы, установленный правопорядок.
Каждое из обстоятельств может характеризоваться специфической объективной стороной, отличающимися друг от друга действиями (бездействием), последствиями. При крайней необходимости характер и интенсивность действий, последствия по размеру причиненного вреда являются более ограниченными, чем при необходимой обороне и задержании, и зависят от обстановки, в которой они совершаются. При крайней необходимости действия (бездействие) могут быть направлены только на предотвращение угрозы и только против третьих лиц; последствия должны быть менее тяжкими, чем предотвращаемый ущерб, тогда как при задержании и необходимой обороне они направлены против лиц, совершивших преступление, и последствия могут быть более тяжкими по сравнению с вредом, причиненным преступлением.
Особенности проявляются и в отношении субъектов к своим действиям (бездействию).
При необходимой обороне преследуется цель – защитить соответствующие объекты от нападения; при задержании преступника цель состоит в доставлении преступника органам власти; при крайней необходимости цель – предотвратить опасность, грозящую от внешних явлений или действий посторонних лиц; при обоснованном риске преследуется цель достичь полезного, выгодного результата; при исполнении приказа, распоряжения цель – выполнить служебный долг.
Таким образом, субъект, объект, объективная сторона правомерного деяния, субъективное отношение к деянию имеют свои особенности, присущие конкретному из обстоятельств[14] – это четвертая черта обстоятельств, исключающих преступность деяния.
В литературе рассматривается вопрос, во всех ли случаях деяния при обстоятельствах, исключающих их преступность, являются общественно полезными. Ю. В. Баулин отмечает, что общественная полезность поведения обусловлена объективными социальными процессами в жизни общества и общественная полезность поступков, исключающих преступность деяния, должна оцениваться конкретно-исторически. Он считает, что в современных условиях общественная полезность определяется интересами гуманизации общества, демократии и свободы. [15] Полностью с этим утверждением согласиться нельзя. Действительно, в большинстве случаев общественная полезность является основанием признания деяния совершенным при обстоятельстве, исключающем его преступность. Однако не все поступки людей, причинивших вред лицу, совершившему преступление, при задержании, являются общественно полезными, тем не менее они признаются правомерными и, как следствие, совершенными при обстоятельствах, исключающих преступность деяния. Например, вред в состоянии крайней необходимости не всегда может рассматриваться как общественно полезный, поскольку в этом состоянии вполне возможен вред охраняемым правом интересам других людей.[16] Некоторые авторы даже называют такой вред общественно опасным, хотя и не противоправным. В. Н. Козак считает, что действия, совершенные при выполнении профессиональных обязанностей, могут иметь характер общественной опасности, хотя совершены при обстоятельстве, исключающем преступность деяния.[17] С. Ф. Милюков приводит доводы, что действия лица, нажимающего на кнопку заложенного в доме взрывного устройства, под физическим воздействием третьего лица, имеют ярко выраженную общественную опасность. Однако ввиду непреодолимой силы, действовавшей на него, и отсутствия с его стороны вины, принуждение лица к таким действиям должно признаваться в рамках крайней необходимости обстоятельством, исключающим общественную опасность[18]. К ним также относится исполнение приказа, выполнение профессиональных обязанностей при крайней необходимости.[19]
С таким утверждением нельзя согласиться. Только если государство принимает уголовно-правовую норму, в которой санкционируется причинение ущерба (вреда) в каких-то важных для общества случаях, оно признает его правомерным, а значит, не общественно опасным. В данном случае, хотя вред при совершении санкционированного деяния не может рассматриваться как общественно полезный, он не может являться общественно опасным, так как разрешен государством посредством принятия уголовного закона.
Интерес в связи с этим представляет выдвигаемая некоторыми авторами идея о большей или меньшей степени полезности отдельных обстоятельств как в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния, так и в отдельно взятом обстоятельстве. Например, необходимая оборона или задержание преступника всегда общественно полезны, если не нарушены условия их реализации. В меньшей мере это можно сказать о состоянии крайней необходимости, так как в этом случае причиняется вред невиновным гражданам или государству, и следовательно, общественная полезность резко снижается. Вряд ли можно считать общественно полезными действия, причинившие вред, совершенные под физическим или психическим принуждением. Но такие действия исключают их преступность, если имели место условия, вынудившие к таким поступкам, и являются правомерными. При обоснованном риске действия могут быть признаны общественно полезными, если достигнут предполагаемый общественно полезный результат. Но если он не достигнут, то риск тем не менее признается, хотя и не общественно полезным, но правомерным, при соблюдении правил задуманного эксперимента, несмотря на причиненный во время действий ущерб (вред).
Можно также говорить об общественной полезности самого обстоятельства, исключающего преступность деяния, которая может иметь различную степень. Например, осуществление необходимой обороны с причинением минимального вреда посягающему, несмотря на разрешаемый законом больший размер вреда, или задержание лица, совершившего преступление, если задерживаемому причинен меньший в сравнении с дозволенным вред здоровью, имеют большую степень полезности, чем если бы был причинен больший вред в рамках правомерной необходимой обороны или правомерного причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление. Исполнение профессиональных обязанностей врачом-хирургом, в процессе операции при крайней необходимости ампутировавшим больному в связи с гангреной обе нижние конечности, будет менее полезным действием, чем проведение операции, позволившей избежать ампутации хотя бы одной ноги.
В связи со сказанным мы полагаем, что государство, давая законодательную оценку правомерности действий лиц, причинивших вред при обстоятельстве, исключающем преступность деяния, одновременно могло бы установить специальные поощрительные нормы, которые бы учитывали поведение: 1) оборонявшегося от посягательства, 2) задерживавшего лицо, совершившее преступление, 3) проводившего хирургическую операцию и т. д., если бы вред был причинен меньший, чем допустим при данных обстоятельствах. Поэтому мы поддерживаем предложения Ю. В. Голика о применении метода поощрения для стимулировании лиц, совершивших свои действия при обстоятельствах, исключающих преступность деяния[20].
Таким образом, пятой чертой обстоятельств, исключающих преступность деяния, является наличие разной степени общественной полезности или допустимость деяния, приемлемого обществу и государству.
В литературе нет единого мнения о том, какие обстоятельства могут быть отнесены к исключающим преступность деяниям. Некоторые авторы полагают, что к ним можно отнести обстоятельства, при которых деяния не имеют общественной опасности, хотя специально и не признаны в качестве непротивоправных, потому что это вытекает из духа закона. [21] Предлагается даже применить аналогию закона, если совершаются деяния, имеющие полезную социальную природу, но законом специально не предусмотренные. Аналогия закона возможна, считают они, при наличии двух условий: 1) если совершенный общественно полезный поступок, внешне подпадающий под признаки какого-либо преступления, не предусмотрен действующим законодательством; 2) если в уголовном или ином законе имеется норма, регулирующая сходные правомерные деяния.[22] Нам представляется, что здесь (как и в других случаях) нельзя применять аналогию уголовного или иного закона, хотя деяния, причинившие вред охраняемым уголовным или иным законом объектам, и являются полезными. Поэтому, когда в соответствии с Постановлениями Пленумов Верховного Суда СССР 1969 и 1984 гг.[23] было предложено пользоваться аналогией закона, для признания задержания преступника с причинением ему вреда (вреда жизни, здоровью, собственности) обстоятельством, исключающим преступность деяния, это вряд ли было обоснованно, так как противоречило ст. 54 Конституции СССР 1977 г., гарантировавшей право граждан на личную неприкосновенность, а теперь противоречит ст. 20 и 22 Конституции РФ 1993 г., провозгласившим право каждого на жизнь и личную неприкосновенность. Только в соответствии с законом могут быть ограничены конституционные права граждан.
Ознакомительная версия.
