Вместе с тем необходимо отметить, что жесткая привязка к структуре закона также имеет свои недостатки, поскольку она, по нашему мнению, все еще далека от совершенства. Наглядный тому пример – дискуссии по поводу выделения преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях в рамках самостоятельной главы.
Комплексный научно-законодательный подход, с одной стороны, дает возможность оценить с научной точки зрения правильность того или иного законодательного решения, с другой – обеспечивает не столь жесткую привязку к структуре закона. Это во-вторых.
В-третьих, научно-законодательный подход к определению рассматриваемого вида преступности необходим для информационного обеспечения деятельности государства: оно должно знать, сколько совершается преступлений и какой ущерб они наносят. Такая информация является основой для разработки политики воздействия на указанный вид преступности.
К сожалению, приходится констатировать, что в отношении преступлений, совершаемых в коммерческих и иных организациях, информация дается либо неполно или вовсе отсутствует. Так, за время действия нового УК РФ не подготовлено ни одного аналитического обзора, посвященного указанным деяниям, до сих пор не разработаны методики по их выявлению и профилактике, практически не проводится работа по обмену опытом между подразделениями, занимающимися экономическими преступлениями. Все это негативно сказывается на деятельности правоприменительных органов по противодействию данным преступлениям.
В-четвертых, криминологическое понятие экономической преступности (в том числе служебной преступности в коммерческих и иных организациях) должно определять позицию органов уголовной статистики по учету тех или иных деяний в качестве экономических[678].
Данное положение также не находит своего отражения в реальной действительности. Анализ сведений, опубликованных в ежегодных статистических сборниках, издаваемых ГИАЦ МВД России, позволяет сделать вывод об отсутствии четких критериев отнесения тех или иных деяний к экономическим преступлениям.
Так, например, в сборнике «Состояние преступности в сфере экономики России», вышедшем в 1996 г., рассматриваются только взяточничество и иные должностные преступления[679]. Вместе с тем информация, посвященная таким традиционно экономическим преступлениям, как преступления против собственности и деяния, совершаемые в хозяйственной сфере, в нем отсутствует.
В ежегодных сборниках «Преступность и правонарушения» за 1997–2011 гг. также нет специальных разделов о преступлениях, совершаемых в сфере экономической деятельности, и деяниях, предусмотренных гл. 23 УК РФ[680].
Сравнительно недавно ГИАЦ МВД России стал издавать ежегодные статистические сборники «Состояние преступности в России». В них предусмотрен специальный раздел, посвященный преступлениям экономической направленности[681].
Среди деяний этой разновидности в указанном сборнике выделяются: преступления против собственности, преступления в сфере экономической деятельности, преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях, преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.
Однако следует отметить, что данные, характеризующие указанные выше преступления, изложены в нем далеко не полно[682]. Так, из преступлений против собственности в разделе деяний экономической направленности представлены только два – присвоение и растрата (ст. 160 УК) и мошенничество (ст. 159 УК); из преступлений в сфере экономической деятельности (самой большой главы в УК РФ) лишь четыре – незаконное предпринимательство (ст. 171 УК), изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК), контрабанда (ст. 188 УК), незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга (ст. 191 УК); из преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях выделен один состав – коммерческий подкуп (ст. 204 УК); преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления характеризуются собирательным термином «взяточничество» (ст. 290, 291 УК).
Недостатком ежегодных статистических сборников является то, что в разделе «Характеристика лиц, совершивших преступления» категория лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях, не выделяется. Иногда в статистических обзорах сведения о преступлениях гл. 23 УК РФ отсутствуют вовсе[683]. Такое положение не позволяет составить сколько-нибудь определенное представление о масштабах преступной деятельности в сфере экономики вообще и в сфере деятельности коммерческих и иных организаций в частности[684].
Вызывают недоумение и те критерии, по которым выбирались деяния, характеризующие преступления экономической направленности. Например, упомянутый выше состав незаконного оборота драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга (судя по статистическим показателям, не слишком часто совершаемое деяние) представлен в сборнике в отдельной графе. Вместе с тем информация о таких распространенных преступлениях, как уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица (ст. 198 УК), уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации (ст. 199 УК), злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК), и по ряду других преступлений в нем полностью отсутствует.
Недостаток необходимой информации негативно влияет на состояние аналитической работы и в конечном счете на деятельность правоохранительных органов по выявлению причин и условий совершения соответствующих преступлений, а также на их профилактику. Устоявшаяся дискретность учета также отрицательно влияет на оценку положения дел с преступностью и противодействие ей. «Например, на основании современных статистических учетов нельзя сопоставить хотя бы две такие цифры, как общее число выявленных преступников, привлеченных к уголовной ответственности, и общее число лиц, в отношении которых судами приняты решения (осужденные; оправданные; лица, уголовные дела в отношении которых прекращены судами, направлены на доследование и т. д.)»[685]. Одна из задач криминологов – дать рекомендации по совершенствованию учета многообразных проявлений преступности в их системе.
Согласно опросу научных и практических работников, сот рудников учетных, статистических и аналитических служб и под разделений МВД РФ, 78 % респондентов полагают, что формы статистической отчетности, действующие в настоящее время, уже не со ответствуют современным требованиям, а 85 % считают, что при криминологическом анализе преступности (в том числе экономической) следует ориентироваться на структуру уголовного закона[686].
Нередко при анализе показателей статистической отчетности обнаруживаются различного рода коллизии. Так, например, по данным ГИАЦ МВД России за 1998 г., в 62 случаях злоупотребления полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях (ст. 201 УК), в четырех случаях злоупотребления полномочиями частными нотариусами и аудиторами, в одном случае совершения преступления, предусмотренного ст. 203 УК, и по 12 фактам коммерческого подкупа был причинен крупный ущерб гражданам, организациям, обществу или государству[687]. Вместе с тем составы указанных выше преступлений не предусматривают в качестве обязательного признака объективной стороны причинение крупного ущерба. Остается лишь догадываться, каким образом этот признак оказался в самостоятельной графе данных статистической отчетности и что лежало в основе признания ущерба от этих преступлений как крупного правоприменителями. Следует отметить, что данная позиция находит свое отражение в показателях отчетности и поныне, и, к удивлению, эта графа регулярно заполняется.
Представляется, что необходимо поддержать предложение А. И. Долговой о создании в России единого банка данных первичного учета о разных проявлениях преступности и формировании его на базе первичных карточек учета не только в субъектах РФ, но и в России в целом. В настоящее время данные этих карточек обрабатываются только в регионах – единого их банка в РФ не существует. Субъекты Федерации направляют в федеральные органы уже заполненные ими статистические формы. Такие статистические отчеты содержат, как правило, не более 30 % информации карточек первичного учета. При этом исключается возможность в масштабах всей России анализировать многие показатели карточек первичного учета в их системе, сопоставлении между собой[688]. На этапе составления таких форм данные статистических отчетов нередко корректируются в целях того, чтобы регион не выглядел «хуже других»[689].
