В завершение своего обращения Гидо Вестервелле прибегает к красивому образному сравнению, чтобы отговорить партнеров от пренебрежения мерами санации. Оно тоже показательно. «Корабль Европа, – пишет он, – находится на важнейшем участке пути. Мы прошли самые опасные скалы, но нам еще только предстоит добраться до тихой гавани. Нам нельзя растерять доверие, которое мы завоевали. Нам надо найти в себе политическую силу и уверенность для того, чтобы продолжать курс на политику стабильности. Приверженность выбранному курсу принесет дивиденды в долгосрочной перспективе». Как изложение позиции – понятно. Как призыв – тоже. Но не как концептуально обоснованный курс действий. Ведь проблема не в том, что кто-то из стран ЕС, читай южане, против бюджетной консолидации или структурных реформ вообще. Нет, они против того, чтобы игнорировали ширящиеся протестные настроения и все те экономические тяготы, которые ложатся на плечи населения, а равно то, что повсюду условия разные. Что подходит одним, совсем не обязательно срабатывает в иной социокультурной среде, в странах, где экономическое положение несколько иное. Во всяком случае, срабатывает хуже или иначе.
С этой точки зрения, гораздо более реалистичным выглядело предупреждение, с которым выступил Марио Монти. На мартовское заседание Европейского Совета он был приглашен по-прежнему, несмотря на поражение на выборах, в качестве представителя (премьер-министра) Италии. Непосредственно под заседание, чтобы оказать на его исход максимальное влияние, он обратился к остальным главам государств и правительств с пространным четырехстраничным посланием. В нем предпринята попытка, оттолкнувшись от личного опыта, объяснить коллегам, что происходит с Евросоюзом. Как указывается в послании, его собственная судьба очень похожа на то, что может ожидать Союз в целом. Проводимая политика правильная. Предпринимаемые меры необходимы. Но для того чтобы они подействовали, требуется время. И на возобновление экономического роста, и на создание необходимого количества рабочих мест. Ни у политиков, ни у Союза его нет. Население, электорат больше не в силах ждать. «В этом контексте, – подчеркнул он, – поддержка реформ и, что еще хуже, самого Европейского Союза стремительно падает»[17]. Вывод, который на словах поддержали все, включая Ангелу Меркель и Мануэла Баррозу, не могли не поддержать, – необходимы шаги, способные в кратчайшие сроки дать экономический эффект и вновь завоевать избирателей на свою сторону. В итоговом документе саммита все они есть: о точечных мерах по стимулированию роста и занятости, особенно среди молодежи, о балансе между производительными государственными капиталовложениями и потребностями бюджетной дисциплины и т. д.
Тогда почему же только на словах? Да потому, что продолжение всеми прежней политики сокращения государственных расходов и бюджетной консолидации было запрограммировано заранее. Кем? Берлином. Преимущество Германии, по сравнению с остальными, в том, что она не только говорит своим партнерам, как надо, но и делает. И не только делает, но и продавливает через структуры еврозоны и ЕС те решения, которые считает нужными. Решения, которые ее устраивают. Чтобы заранее поставить все точки над «i», Берлин накануне мартовского заседания Европейского Совета публично объявил об утвержденных правительством основных ориентирах бюджета на 2014 год. Проект бюджета ждали несколько позже. Однако кабинет провел согласование в рекордные сроки. Естественно, не без умысла. А чтобы послать «четкий сигнал Европе»[18], как акцентировал министр финансов Вольфганг Шойбле, и показать, что сбалансированный бюджет и экономический рост могут идти нога в ногу. Проектом предусматриваются еще более глубокие сокращения расходной части бюджета – на 5 млрд евро. Причем они коснулись здравоохранения, социального обеспечения и защиты окружающей среды. За счет этого Германия уже в 2015 г. выйдет на бездефицитный бюджет. К чему она решительно подталкивает и остальных.
По поводу того, оправдан ли подобный бюджетный консерватизм, имеются большие сомнения. Хотя после обнародования германского бюджета это уже академическое теоретизирование. Так, многие экономисты, включая тех, кто работает на Файнэншл Таймс, утверждают, что, пойди Берлин на стимулирование спроса, он бы очень помог партнерам преодолеть рецессию без какого-либо ущерба как для себя, так и для навязываемой всем политики жесткой экономии[19]. В этом они действительно нуждаются. Это Германии до выхода на стопроцентно сбалансированный бюджет рукой подать. Уже в 2013 г. дефицит бюджета составит всего –0,2 %. Другим до него еще идти и идти. Вот сухие цифры. По нарастающей. По прогнозам Европейской Комиссии, у Эстонии (второе по благополучию место) дефицит будет равным –0,4 %. У Люксембурга –0,9, Финляндии –1,5, Италии –2,1, Австрии –2,5, Мальты –2,9, Бельгии –3 %. Однако уже у Словакии превысит разрешенное пороговое значение –3,3 %. Нидерландов –3,6, Франции –3,7, Кипра –4,5, Греции –4,6, Португалии –4,9, Словении –5,1, Испании –6,7 и Ирландии –7,3 %[20].
Предполагалось, что основной темой саммита станет обмен мнениями по поводу плотного наднационального контроля над сбалансированностью и основными ориентирами национальных бюджетов, о чем главам государств и правительств удалось договориться ранее, и который уже начинает применяться. Вместе с тем, от саммита ожидали также и послаблений для отдельных стран в том, что касается сроков достижения цели выхода на сбалансированные бюджеты. Так, Европейская Комиссия была готова дать Португалии лишний год ввиду ее образцового послушания (позволив сохранить дефицит на уровне –5,5 % в 2013 г., – 4 % – в 2014 г., предусмотрев выход на –2,5 % только в 2015 г.)[21]. Сходные решения должны были быть приняты по Франции и Испании. Правда, только промежуточного плана. Все они и были приняты. Однако наиболее острым сюжетом заседания должна была стать полемика по поводу того, в какой степени придерживаться политики жесткой экономии и как вернуть регион обратно на путь здорового экономического роста. Завязать такую дискуссию собирался Франсуа Олланд при поддержке остальных южан. Так и получилось.
Более того, все главы государств и правительств, будучи под впечатлением послания Марио Монти и последнего развития событий в регионе, высказались за проведение активной политики стимулирования экономического роста и создания рабочих мест, наряду с политикой затягивания поясов. (Об основных решениях мартовского заседания Европейского Совета рассказывается в материале «Евросоюз: и экономить, и расти» из рубрики «Саммит».) Приняли итоговый документ, призывающий к достижению этих целей и перечисляющий, что можно и следовало бы сделать. Но… курс жесткой экономии ни в чем не поменяли. За исключением одного – переупаковали его в длинный каталог призывов и добрых пожеланий относительно близких южанам целей и тем[22]. У саммита же получилось неординарное продолжение. Какое – постараемся разобраться максимально подробно.
Основной интригой марта, как подчеркивается в номере (хотя в нем рассматривается только ее начальная фаза – см. материал «Маленький Кипр с большими проблемами» из рубрики «В фокусе»), стала история с предоставлением Кипру международного пакета помощи. Так и подмывает назвать ее детективной. Слишком много в ней скользкого, скрытого, непонятного, труднообъяснимого. К тому же ее участники, по мере того как она раскручивалась, столько раз меняли свои позиции на противоположные. Жонглируя фактами, предположениями, аргументами, как если бы намеренно пытались тем самым еще больше запутать стороннего наблюдателя. (Вольно или невольно, она затрагивается во многих материалах выпуска. Целый ряд язвительных замечаний по ее поводу дается, в частности, в статье «Обмен любезностями» из рубрики «Партнерство». В ней разбирается, как проходила и что дала очередная встреча руководителей исполнительной власти России и ЕС. Ряд интересных предположений, которые старательно замалчиваются мировыми СМИ, высказывается в статье «Кто послабее, тот и заплатит» из рубрики «Комментарий», и т. д.)
Похоже, кипрская история, вслед за парламентскими выборами в Италии, стала еще одним эпизодом в скрытом противостоянии благополучных и проблемных стран ЕС. Просто российский фактор сделал это менее очевидным. Во всяком случае, под этим углом зрения она была представлена отдельными комментаторами. Подобная история, подчеркивается ими, не может добавить уважения Германии и всему блоку северных стран в ЕС. Она свидетельствует о том, что Берлин зашел слишком далеко, ставя своим партнерам неподъемные условия. Похоже, что она «ведет к дальнейшему разрушению единства еврозоны». Она может «показать раз и навсегда, что Германия и ее соратники по насаждению дисциплины переиграли сами себя»[23].
