Сергей Скляров - Вина и мотивы преступного поведения

Ознакомительная версия.

Интересный пример приводит в своем исследовании А. Н. Трайнин, когда с целью убийства одного из рабочих, ремонтирующих здание на уровне девятого этажа, преступник подрезает канат кабины, в которой помимо него находится еще один рабочий. В результате наступает гибель обоих.[47] Совершенно верно в данном случае утверждение, что преступник действовал с прямым умыслом на убийство двух лиц, так как предвидел неизбежность наступления их смерти. Хотя виновный утверждает, что желал убить одного рабочего, а смерть второго лишь допускал, формально это свидетельствует, что указанное преступление в отношении одного рабочего совершалось с прямым умыслом, а в отношении другого – с косвенным. Однако такой подход к оценке действий преступника представляется неверным, поскольку, если бы рабочим в результате подрезания каната по счастливой случайности был причинен вред здоровью, то действия виновного мы должны были квалифицировать как покушение на убийство и как причинение вреда здоровью по фактически наступившим последствиям, что не отражало бы опасности совершенного преступления.

Подводя итог, можно утверждать, что включение законодателем в формулу прямого умысла предвидения лицом возможности наступления последствий своих действий противоречит существу его волевого момента – желания наступления последствий, так как возможность – это то, что допускается, но не желается.

Предвидение возможности наступления последствий своих действий при косвенном умысле, как следует из диспозиции ч. 3 ст. 25 УК РФ, соотносится законодателем с сознательным допущением лицом этих последствий либо с безразличным к ним отношением. Как уже указывалось, возможность – это то, что допускается. Таким образом, если лицо предвидит возможность наступления вредных последствий своих действий, то оно тем самым допускает эти последствия. В отличие от предвидения неизбежности наступления последствий, когда лицо сознает достаточность совершаемых действий для наступления конкретного последствия, при предвидении возможности наступления последствий лицо предвидит лишь абстрактную возможность наступления какого-либо последствия в альтернативе с другими могущими наступить последствиями. В цель поведения лица в этом случае не включено конкретное последствие (ряд конкретных последствий в альтернативе) его действий. Цель поведения носит абстрактный характер. По существу, при предвидении лицом возможности наступления последствий своих действий невозможно назвать его умысел как определенный, при котором виновный предвидит конкретное последствие. Косвенный умысел всегда характеризуется либо альтернативностью возможных последствий, либо их неопределенностью.

Безразличное отношение лица к последствиям своих действий, включенное законодателем в формулу косвенного умысла, носит иной оттенок характеристики субъективных процессов, протекающих в его сознании. Так, этимологическое значение слова «безразличный» определяется как равнодушный, безучастный либо не имеющий существенного значения, не представляющий существенного интереса.[48] Отсюда характеристика отношения лица к последствиям своих действий как безразличного скорее отражает эмоциональное состояние психики субъекта, но не его волю.

Безразличное, равнодушное отношение к последствиям своих действий может быть как при желании лицом их наступления (особенно явно это проявляется при альтернативном умысле, когда для виновного не представляет существенного интереса, какое именно из желаемых последствий наступит), так и при допущении лицом возможности наступления последствий. Фактически безразличное отношение лица к последствиям своих действий характеризует в какой-то мере степень желания или допущения этих последствий. Следовательно, как при прямом, так и при косвенном умысле возможно усмотреть безразличное отношение лица к последствиям своего поведения, а значит, безразличное отношение к последствиям не может служить единственным критерием для разграничения прямого и косвенного умысла.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

– включение в формулу умысла сознания лицом общественной опасности своих действий неудачно с точки зрения системности построения института вины, более целесообразно говорить о сознании лицом, что его действия (бездействие) нарушают определенные правила поведения;

– формулу «предвидело наступление общественно опасных последствий» целесообразно заменить на «предвидело причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам», что позволит унифицировать подходы к определению субъективной стороны в преступлениях с материальными и формальными составами;

– с одной стороны, предвидение возможности наступления последствий при прямом умысле не совпадает по содержанию с желанием их наступления; с другой – желание наступления последствий идентично по своему содержанию предвидению неизбежности их наступления;

– допущение последствий при косвенном умысле полностью совпадает по содержанию с предвидением возможности их наступления; в то же время безразличное отношение к последствиям может иметь место как при предвидении неизбежности их наступления, так и при предвидении лицом такой возможности.

Учитывая сделанные выводы, предлагается ст. 25 УК РФ изложить в следующей редакции:

Статья 25. Преступление, совершенное умышленно

1. Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом.

2. Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало, что его действия (бездействие) нарушают правила поведения, и предвидело неизбежность причинения вреда охраняемым настоящим Кодексом правам и интересам.

3. Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало, что его действия (бездействие) нарушают правила поведения, и предвидело возможность причинения вреда охраняемым настоящим Кодексом правам и интересам.

Основные различия неосторожной и умышленной форм вины, исходя из их законодательного описания (ст. 25, 26 УК РФ), сводятся к следующему:

1) при неосторожной форме вины в виде легкомыслия лицо:

– не осознает характера своих действий (бездействия);

– не желает, не допускает наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но, предвидя возможность их наступления, самонадеянно без достаточных к тому оснований рассчитывает на предотвращение этих последствий;

2) при неосторожной форме вины в виде небрежности лицо:

– не осознает характера своих действий (бездействия) и не предвидит возможности их наступления, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия;

– какое-либо отношение лица к характеру своих действий (бездействия) и к возможным последствиям полностью отсутствует.[49]

Прежде всего обращают на себя внимание некоторые небесспорные моменты в законодательном определении неосторожной формы вины. Так, при легкомыслии лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но при этом не сознает характера своих действий (бездействия). Между тем, как уже отмечалось, осознание лицом общественной опасности совершаемых им действий (бездействия) при умысле в теории уголовного права, как правило, раскрывается через предвидение лицом возможности причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям[50] и либо выступает элементом предвидения вредных последствий деяния, либо полностью с ним отождествляется. Такая позиция представляется абсолютно обоснованной с позиции психологии поведения: если лицо, совершая какие-либо действия, предвидит их вредные последствия, значит, оно сознает вредность совершаемых им действий. Другими словами, если лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), то оно, безусловно, сознает их общественно опасный характер. Данный вывод можно полностью отнести и к легкомыслию. Поэтому, несмотря на четко определенную законом формулу легкомыслия, вопрос о содержании неосторожной формы вины не лишен дискуссионности и по-разному трактуется в теории уголовного права: одни криминалисты считают, что при легкомыслии лицо не может осознавать общественно опасный характер своих действий (бездействия)[51], другие полагают, что такое осознание всегда имеет место и является обязательным признаком так называемого «интеллектуального» момента данного вида вины.[52]

Вместе с тем ученые, отрицающие возможность осознания преступником общественно опасного характера своих действий при легкомыслии, тем не менее, отмечают, что лицо в этом случае все-таки сознает фактические признаки совершаемого им действия (бездействия).[53] Однако признание этого факта означает и согласие с тем, что виновный сознает, что его действия (бездействие) могут привести к общественно опасным последствиям, следовательно, он сознает не только фактические признаки действий (бездействия), но и их социальную сущность – вредность для охраняемых уголовным законом правоотношений, сознает, что его действия нарушают определенные правила поведения. При этом преступник не может в такой ситуации считать свои действия (бездействие) правомерными, общественно полезными, как утверждают некоторые авторы,[54] так как, сознавая нарушение своими действиями определенных правил поведения, лицо тем самым сознает их вредность.

Ознакомительная версия.