Ознакомительная версия.
Квинтэссенцией подхода М.А. Аржанова является его высказывание о критериях определения отрасли права. «Единственно правильный принцип, который здесь можно и должно применить, состоит… в требовании исходить всегда из конкретной действительности, из данного общественного строя, из данного исторического типа права, с его конкретным составом норм. Нет „вообще" систем права. Системы права реально существуют в совершенно определенной, конкретной исторической форме, имея свои особые, наряду с общими для всех систем, отрасли права. Каждая историческая система права определяется природой и сущностью данного типа права… невозможно заранее предопределить систему права с ее отраслями каким-то принципом, взятым в самом праве… Конкретная группировка, классификация общественных отношений определяется не каким-то „общим" принципом, не каким-то началом, лежащим вне данных конкретных общественных отношений, а самим специфическим характером… общественного строя, или, если угодно, его принципами, его принципиальными особенностями и чертами»[44].
Зависимость конкретного состава права от социального режима действительно существует. Вместе с тем, из пояснений М.А. Аржанова неясно, какая именно совокупность правовых норм необходима для того, чтобы можно было четко констатировать наличие отрасли права. Указания на общественный строй в данном контексте непригодны, т. к. они не отражают пределов и сущностного содержания нормативной правовой дифференциации. Есть в приведенном высказывании и еще одна неясность. С одной стороны, ученый отмечал невозможность построения системы права „вообще", с другой – он тут же писал, что любая система права будет обладать наряду с особенными еще и общими чертами. Возможно, именно пренебрежение вопросом о соотношении структуры и системы изучаемого объекта повлекло за собой указанную непоследовательность. Ведь общие черты, с одной стороны, обуславливаются как раз таки структурными элементами системы, но, с другой стороны, так или иначе должны способствовать распознаванию опять же таки непосредственно самой структуры этой системы.
Отметим вместе с тем, что именно М.А. Аржанов разработал первую в истории советской юридической доктрины классификацию отраслей права. Всю совокупность последних, в зависимости от степени универсальности, ученый делил на две группы: общие и особенные. Первые характерны для различных типов права. К их числу относится, например, государственное (конституционное), уголовное и гражданское право. Вторые присущи лишь отдельным или нескольким правовым системам. Это, в частности, церковное и колхозное право.
Такая классификация наглядно демонстрирует, что установление и санкционирование ряда юридических правил опосредуется потребностями конкретно-исторической социальной среды. По данной причине классификация М.А. Аржанова представляется обоснованной. Ее следует рассматривать среди заслуг ученого.
Но в этой связи еще более непонятно, почему в советском, а затем и в российском правоведении, даже после всех трансформаций социально-юридической среды, тематика системы права по-прежнему рассматривается, в подавляющем большинстве случаев, лишь с позиций деления права на отрасли. Работ, освещающих иные аспекты проблемы, в настоящее время относительно немного. Можно сказать, что взгляды их авторов представляют собой своеобразное исключение из общего правила[45].
Акцентируя внимание на классификации нормативного правового материала, М.А. Аржанов совершенно верно говорил, что она не будет последовательной без определения и реализации исходного критерия. Здесь необходимо подчеркнуть три момента: рассуждения велись применительно лишь к одной – советской социалистической правовой системе; речь в них шла именно о распределении норм права по отраслям права и при условии изначально заданной необходимости выбора не только единого (общего), но и единственного отраслеобразующего фактора.
Ход рассуждений ученого выглядел следующим образом: поскольку юридические нормы призваны регламентировать общественные отношения, то именно последние составляют содержание правового воздействия. Это содержание являет собою тот предмет, на который нацелена деятельность участников правовой жизни. Отсюда делался однозначный и безоговорочный вывод о том, что нормы права должны распределяться по отраслям права в зависимости от направленности своего юридического воздействия, т. е. по предмету правового регулирования.
Установив основание систематики правовых норм, М.А. Аржанов сделал весьма ценное замечание о том, что даже если количество и перечень компонентов системы права могут составлять предмет научных дискуссий, то сам принцип выделения этих компонентов неизменен. Действительно, предмет (содержание) правовой регламентации задается сущностным предназначением права. Последнее заключается в регламентарном воздействии юридических норм на поведение субъектов права. Такое воздействие нацелено на согласование интересов адресатов норм права. Вместе с тем последовательного уровневого подразделения самого содержания права М.А. Аржанов (как впрочем, и другие авторы), не проводил. Вместе с тем с позиций отраслевой модели такое подразделение представляется необходимым, т. к. разные ее компоненты отражают разный объем правового воздействия.
Стоит также обратить внимание на замечание советского ученого о том, что: «По существу, фактически, и буржуазная систематика права, строилась и строится по предмету правового регулирования, хотя буржуазная теория этого факта не понимает, его затушевывает и необычайно запутывает»[46].
Указание на неясность для советского правоведения зарубежных концепций вызывает у нас некоторое недоумение. Может быть, о ней и можно было бы говорить в преломлении к позициям философского (в том числе естественно-правового) и социологического типов. Но только при разделяемом М.А. Аржановым понимании права сугубо как совокупности формально-определенных норм. С учетом признания многогранности права и различных типов правопонимания такие указания представляются нам необоснованными. А вот сугубо классификация норм позитивного права производится действительно по предмету (содержанию) правового воздействия.
Данная идея членом-корреспондентом Академии наук СССР, к сожалению, не развивалась. Вместо этого М.А. Аржанов сосредоточил внимание на критике предложений о выделении других факторов распознавания отраслей права. Так, обращаясь к юридической форме (включающей в себя и метод правового регулирования), ученый отмечал, что отрасли права разграничивать по ней не следует. Эта форма всегда производна от содержания. Норма права вторична по отношению к соответствующему социальному взаимодействию и лишь придает последнему юридический характер. А вот само отношение может существовать и без нормы права. В последнем случае оно просто остается за рамками юридического регулирования.
Тезис верный. Но при этом неясно, как быть с тем, что сам М.А. Аржанов определял систему права как классификацию норм права, т. е. не через социальную сущность явления, а посредством его формального юридического отображения. Данный вопрос ученым не разъяснен. Более того, дальнейшие высказывания свидетельствуют о том, что, критикуя формально-юридические аспекты, М.А. Аржанов не обратил внимания на то, что и сам он оперирует не к сущности, не к идеям, не к принципам права, а исключительно к действующим правовым предписаниям.
Вместе с тем, если подходить к пониманию права сугубо с нормативных позиций, то форма регулирования (по словам М.А. Аржанова – «особенности в форме тех норм, которые относят к той или иной отдельной отрасли права»[47]) не может быть отделена от правил поведения. Иными словами, применительно к позитивному правовому материалу разрыв между юридической формой и общесоциальным содержанием представляется искусственным. Некорректно, например, с юридических позиций рассуждать о купле-продаже, не обращая внимания на то, посредством какой формализации (в нашем случае – договорной) она осуществляется. Кроме того, рассуждения М.А. Аржанова о правовой форме, по сути, относимы именно к методу правового регулирования, т. е. лишь к одному из аспектов формального отображения права.
М.А. Аржанов указывал: «…правильно то, что система права должна отражать конкретные особенности данного исторического типа права, данной правовой практики… Это может быть достигнуто лишь в том случае, если система будет следовать за содержанием, а не за формой правовых норм. Содержание правовой нормы – вот что в первую очередь, решающим образом выявляет в себе специфику данного общества… В форме права его специфика выступает слабее, в форме имеется относительно больше элементов общего в праве разных исторических типов и формаций»[48].
Ознакомительная версия.
