Находившиеся в номере Протопопова г-жа Шпейер, Шиллинг, Дружинин, Левин и Мейерович остались ожидать его возвращения. Убежденные в действительности векселя Петр и Гавриил Волковы 17 сентября выдали за него Дамичу 9 тысяч рублей в присутствии Протопопова, который помогал Дамичу считать деньги. Дамич же написал на векселе свой безоборотный бланк. Получив за дисконт векселя свою условленную часть до 500 рублей, Дамич заплатил Шиллингу 150 рублей за комиссию. Все остальные деньги получил Протопопов и, возвратившись в свой номер, показывал их всем находившимся участникам преступления и г-же Шпейер. Распределение прибыли между обвиняемыми представляется положительно и несомненно доказанным, но самые размеры доставшейся каждому доли с точностью, по данным предварительного следствия, установлены быть не могут ввиду значительных в этом отношении противоречий между показаниями обвиняемых. Тем не менее, приблизительно и с наибольшей вероятностью выясняются следующие цифры и данные: 1) Верещагину и Плеханову Протопопов отдал около 300 рублей, причем, однако, по словам Плеханова, он не получил ничего и считает себя обманутым как со стороны Протопопова, так и со стороны Верещагина; 2) Хватов получил от Шиллинга по мелочам 50 рублей и должен был получить еще 50 рублей, чего, однако, в действительности не последовало; 3) Левину Протопопов дал 100 рублей и затем до 400 рублей для покупки товара в Нижнем Новгороде, куда Левин и уехал; 4) Дружинин получил 300 рублей, а Шиллинг — 250 рублей; сверх того Дружинин, в это время не имевший ни самостоятельных средств к жизни, ни видимых и законных источников для их добывания, осенью того же 1874 года купил вместе с другим лицом имение в Бельском уезде Смоленской губернии, всего более 2 тысяч десятин земли. Покупать это имение Дружинин отправился вскоре после дисконта с бланком князя Голицына; 5) сам Протопопов тотчас же заплатил содержателю гостиницы «Россия» купцу Смирнову 200 рублей по векселю, выкупил подложные векселя от имени почетного гражданина Каулина, заложенные у Гуревича, 1 тысячу 500 рублей внес в задаток отставному поручику Алексею Сергеевичу Мельгунову, у которого за 7 тысяч рублей сторговал конный завод в Коломенском уезде. Покупку эту устраивал Шиллинг; он же и Хватов по поручению Протопопова ездили осматривать завод Мельгунова и принимать от него лошадей, но 27 сентября, в день, назначенный для приезда Протопопова из имения Мельгунова, скрылись. Кроме того, Протопопов с целью перекупить ореховый наплыв, купленный в Нижнем Новгороде Левиным и Массари у жителя города Шуши Наджарова, послал в Нижний Новгород комиссионера Аламханьянца вместе с г-жой Шпейер, которой он вручил для расчета с Левиным до 2 тысяч рублей. С 17 сентября, т. е. дня получения денег по векселю, и до 28 сентября, т. е. дня обнаружения подлога, Протопопов находился в обществе Шиллинга, Дружинина, Мейеровича, приехавших из Нижнего Новгорода, г-жи Шпейер, Левина, Аламханьянца, а также поручика Астафьева, графа Каменского и отчасти дворянина Никитина.
28 сентября Протопопов и г-жа Шпейер при возвращении своем домой в гостиницу Толмачева узнали от вышедшего к ним навстречу Левина, что в номере их находится г. Волков с полицией, что подлог обнаружен и их разыскивают. Тогда Протопопов и г-жа Шпейер скрылись и отдельно друг от друга пребывали в разных номерах и частных квартирах, стараясь принять меры к прекращению уже возбужденного дела. С 28 сентября по 2 октября г-жа Шпейер, скрываясь от розысков полиции и следователя, получила сведения о Протопопове и виделась с ним. 2 октября она явилась к следователю, была арестована при Тверской части, а 5 октября освобождена. Протопопов между тем уехал в имение г. Тулинова, в Дмитровском уезде, и там скрывался под именем Ртищева, причем о местонахождении его было известно госпоже Шпейер, которая вместе с Дружининым и другими лицами безуспешно старались продать квитанцию на заложенный в обществе «Двигатель» ореховый наплыв, купленный у Наджарова в Нижнем Новгороде. 30 октября Протопопов по приезде своем в Москву по Московско-Ярославской железной дороге на вокзале был арестован. Обвиняемые Протопопов, Шиллинг, Плеханов и Верещагин безусловно сознались в вышеозначенных преступлениях. Екатерина Никифоровна Шпейер, не признавая себя виновною во взводимом на нее преступлении, объяснила, что, после приезда ее из Петербурга вместе с Протопоповым последний сначала сказал ей, что получает хорошее частное место с большим жалованьем, затем, что он поступает в актеры и будет дебютировать в Нижнем Новгороде, и, наконец, сознавшись в том, что все это ложь, сказал г-же Шпейер, что майор Дамич согласился дисконтировать его вексель на большую сумму. Объяснив ей таким образом происхождение полученных им 8 тысяч 500 рублей, Протопопов дал ей 2 тысячи рублей и послал ее в Нижний Новгород вместе с Аламханьянцем для покупки товара через посредство Левина. Из этих денег она, Шпейер, 1 тысячу 800 рублей отдала Левину и получила от него три квитанции общества «Двигатель» на заложенный в нем ореховый наплыв, купленный у Наджарова. По возвращении своем в Москву из Нижнего, за несколько дней до обнаружения подлога, она, Шпейер, узнала от Протопопова о подложности векселя на имя князя Голицына и вообще об обстоятельствах преступления. Скрываясь от розысков, она сначала виделась с Протопоповым, а потом узнала о его местонахождении в Дмитровском уезде. На суде Протопопов заявил, что г-жа Шпейер не знала о том, что деньги добыты подсудимым путем подделки и сбыта фальшивого векселя от имени князя Голицына. Подпись и оборотный бланк были подделаны на бумаге за подписью князя Голицына, переданной Протопопову бывшим управляющим Голицына Хватовым, который был привлекаем к суду, но скрылся во время производства следствия. Подсудимый Понасевич отрицал свое участие в преступлении.
Протопопов составил подложный вексель от имени князя Голицына с намерением получить за него деньги для внесения за себя залога во время нахождения его под следствием.
2) 18 сентября 1874 года в Нижнем Новгороде житель города Шуши Михаил Никитич Наджаров получил через евреев-комиссионеров предложение продать Дмитрию Николаевичу Массари привезенный им, Наджаровым, в Нижний ореховый наплыв, всего около 5 тысяч пудов, на сумму около 7 тысяч рублей, заложенный в обществе «Двигатель» в сумме 3 тысячи 500 рублей. Вступив в переговоры с Наджаровым, Массари при посредстве Левина, которого выдавал за своего приказчика, стал торговать наплыв и для покупки его предложил уплатить Наджарову 500 рублей в задаток, а на остальную сумму выдать своих векселей. При этом Массари и Левин рассказывали Наджарову, что Массари богатый помещик Нижегородской губернии и, кроме того, имеет большое каменноугольное дело в Калужской губернии. На вопрос Наджарова, у кого можно будет дисконтировать векселя Массари, последний указал на контору купца Смирнова в Москве (содержателя гостиницы «Россия»), а также на Протопопова, которого вместе с Левиным назвал управляющим графа Бобринского и миллионером. Желая удостовериться в справедливости уверений Массари, Наджаров по его указаниям телеграфировал в Москву в контору Смирнова с просьбой уведомить его, будут ли приняты в дисконт векселя Массари. По получении Смирновым этой телеграммы Протопопов, заранее предупрежденный Массари и Левиным, послал Наджарову телеграмму, написанную и подписанную им, Протопоповым, за Смирнова, о том, что векселя Массари будут дисконтированы, если по ним поручится Протопопов. Вследствие этого Наджаров послал телеграмму с вопросом о векселях Массари уже прямо Протопопову и от него получил по телеграфу согласие на дисконт означенных векселей с умеренным учетом. Тогда Наджаров решился продать Массари товар и, получив от него 64 рубля деньгами в виде задатка и на 3 тысячи 220 рублей векселей, передал ему три квитанции на заложенный в «Двигатель» ореховый наплыв. Затем Массари послал с Наджаровым в Москву мнимого приказчика своего Левина, как бы для помощи ему при дисконте векселей. В последнем Смирнов Наджарову отказал, а Протопопов под разными предлогами уклонялся и, наконец, по возбуждении дела о составлении подложного векселя с бланком князя Голицына совершенно скрылся. По объяснению Массари, упомянутые квитанции Наджарова были похищены у него Левиным и переданы за 1 тысячу 500 рублей приехавшей в Нижний Новгород вместе с Аламханьянцем Екатерине Шпейер, имевшей от Протопопова деньги и поручение перекупить ореховый наплыв, в покупке которого, однако, Протопопов, по объяснению Массари, участия не принимал. Квитанции эти были доставлены г-жою Шпейер в Москву, где она для уплаты Волкову части денег за вексель с бланком князя Голицына и с целью тем способствовать прекращению дела старалась продать квитанции. Обвиняемые Массари и Протопопов, подтверждая вышеприведенные обстоятельства, сознались в обмане Наджарова, причем Массари объяснил, что, похищая обманным образом ореховый наплыв у Наджарова, он не только не хотел причинить ему имущественного ущерба, а напротив того, имел в виду, между прочим, его же, Наджарова, собственную пользу и выгоду, так как он, Массари, избавлял его от залежавшегося и не находившего покупателей товара, намеревался сделать с этим товаром выгодный оборот посредством продажи его в Париже по дорогой цене и затем хотел с избытком вознаградить Наджарова. На суде Массари показал, что отправил ореховый наплыв из Нижнего, но квитанции на отправление товара были у него украдены жившим с ним тогда евреем, так что он сам остался ни при чем и не мог заплатить деньги.
