Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

Ознакомительная версия.

Данная книга посвящена изучению процесса конструирования арийской идентичности и бытования арийского мифа как во временном, так и в политико-географическом измерении. Речь идет о том, что, во-первых, в современных условиях всеобщей грамотности формирование этнической идентичности все чаще опирается на научные технологии, во-вторых, научные данные подхватываются и интерпретируются обществом, причем нередко далеко не так, как этого хотелось бы ученым, в-третьих, некоторые научные идеи с благодарностью используются радикальными политиками для мобилизации масс. Иными словами, сегодня, как никогда, научное знание играет огромную роль в общественном дискурсе. Причем общество получает такие знания далеко не всегда напрямую от ученых, а чаще – от посредников-дилетантов или умелых манипуляторов. Это бросает вызов ученым, долг которых состоит в том, чтобы защитить научное знание от псевдонауки и взять в свои руки диалог между наукой и обществом. Сегодня такая псевдонаука представлена, во-первых, дилетантами-литераторами, преследующими коммерческий успех, во-вторых, радикальными политиками, пытающимися навязать обществу арийский миф для реализации своих политических программ, в-третьих, эзотериками и неоязычниками, создающими на наших глазах новые религиозные культы и обряды. Вместе с тем в ряде случаев к арийскому мифу прибегают властные структуры в целях выработки привлекательной национальной идеологии, как это происходит, например, в ряде государств Центральной Азии. В этом случае мы имеем дело с политикой идентичности. Поэтому сегодня речь идет уже не о едином арийском мифе, а о разных его модификациях, преследующих разные цели. Такие модификации, их социально-политический контекст и смысловое разнообразие и составляют научную проблему, заключающуюся в том, что в мире постмодерна политические или интеллектуальные концепции, сформированные в одном контексте, нередко попадают в совершенно иное социальное пространство, где могут радикально менять свой смысл и использоваться для иных целей. Поэтому в современном глобализирующемся мире для оценки концепции недостаточно ограничиваться знакомством с ее исконным вариантом, а необходимо учитывать ее контекстуальную вариативность.

Цель данного исследования состоит не только в изучении происхождения и эволюции арийского мифа, но прежде всего в анализе его вариативности, которая касается как его смыслового содержания и интерпретаций, так и политического использования в самых разных этнополитических контекстах. Другая задача состоит в том, чтобы проследить процесс конструирования новых идентичностей путем использования научных данных, образовательных программ, организации новых праздников, возведения памятников древним предкам, создания новых музейных экспозиций. Третья задача связана с изучением образа врага, который выковывается современным «арийским мифом», причем и здесь выявляется определенная контекстуальная вариативность, заслуживающая особого внимания.

Арийская идея возникла и вначале развивалась в XIX в. как сугубо научный проект. Затем во второй половине XIX в. она была подхвачена шовинистами и расистами и начала служить империализму, колониализму и расовой дискриминации. Своего логического завершения она достигла в политике германских нацистов, использовавших ее для оправдания геноцида. Казалось бы, в мире после Холокоста места ей не осталось. Однако мир эпохи постмодерна парадоксален и таит в себе немало неожиданного. Рубеж XX–XXI вв. подарил арийской идее вторую жизнь, и ее подхватили националисты во многих новых государствах постсоветского пространства. Вместе с тем современный арийский дискурс отличается многозначностью. Сегодня арийство служит не только орудием шовинизма и дискриминации, но и лозунгом борьбы за самобытность и защиты местной идентичности. А смена контекста нередко наполняет лозунг иными смыслами, и то, что выглядело справедливым вчера, оказывается опасным и даже неприемлемым сегодня. Именно эту траекторию описала арийская идея в Индии, где в последней четверти XIX в. она была подхвачена реформистским и антиколониальным движением «Арья Самадж», а в конце XX в. стала служить радикальному политизированному индуизму, сеющему вражду и насилие.

К сожалению, Индия в этом не одинока. В данной работе я проанализирую причины популярности арийской идеи на всем пространстве Евразии, где интерес к ней проявляют очень многие этнонационалисты – русские, украинские, осетинские, армянские, таджикские, чеченские, татарские, азербайджанские, туркменские, казахские, узбекские и даже якутские, бурятские и корейские. Кое-где она остается маргинальной, а кое-где подхватывается и пропагандируется властями. Местами она привлекает лишь дилетантов, озабоченных поисками далеких предков своего народа, а местами ей уделяют внимание ученые, считающие ее подходящим языком для обсуждения вопросов отдаленного прошлого. Однако повсюду она служит интересам национализма, придавая ему искомую историческую глубину и наделяя славными предками.

Что же делает арийскую идею столь привлекательной? Смысл термина «ариец/арья» до сих пор вызывает у специалистов споры. Если одни связывают его прежде всего с социальным статусом («благородный», «знатный») (Thapar 1989–1991: 262; 1996: 19; Bhatt 1999: 75; Ratnagar 2007: 354), то для других он означает религиозно-лингвистическую идентичность (Thapar 2000c: 606; Nandi 2001: X; Anthony 2007: 11), а для третьих – этническую (культурно-языковую) принадлежность (Фрай 1972: 42; Бонгард-Левин, Ильин 1985: 130; Вайнберг, Ставиский 1994: 14, 194; Пьянков 1988: 103; 1995: 43, 46–52; Грантовский 2007: 396–397; Кузьмина 2008: 9 – 10, 30; Trautman 1997: XII). Некоторые подчеркивают, что вначале к ариям относилась небольшая социальная группа богатых и знатных, поклонявшихся Индре, но затем их название было перенесено на более крупную общность и территорию ее обитания (Sharma 1993: 4). Наконец, имеются и основания полагать, что первоначальный соционим позднее превратился в этноним (Шукуров, Шукуров 1996). Действительно, рассматриваемый термин был многозначным и с течением времени его смысл менялся (Trautman 1997: 12–14; Ratnagar 2007: 354).

Этнонационалисты с благодарностью принимают все эти объяснения, и для них «арийцы» оказываются не просто особой этнической группой, но такой, которая отличалась необычным творческим потенциалом и в силу этого была способна к ведению победоносных войн, захвату и заселению новых земель и покорению местного населения. Тем самым она естественным образом обретала власть над другими, получала высокий социальный статус и оказывалась «благородной». Все это становилось возможным благодаря ее высоким техническим и культурным достижениям, и поэтому арийцы едва ли не с самого начала рисовались носителями высшей культуры и цивилизаторами. С развитием физической антропологии во второй половине XIX в. к этому добавился еще один немаловажный элемент – расовый облик. Так «арийцы» оказались особой расой, и теперь их успехи стали объясняться якобы имманентно присущими им биологическими качествами, передающимися генетическим путем.

Вместе с тем уже на рубеже XIX–XX вв. в разных политико-культурных контекстах принадлежность к «арийству» понималась по-разному. Если индусы склонны были считать «арийцами» именно себя, то в Европе и США это место было зарезервировано за «нордической расой». В результате чиновники в США отказывались причислять индийцев к «арийцам», а нацисты преследовали цыган как «неарийцев». Единства не было даже среди ученых. Если для одних термин «арийцы» звучал как синоним для «индоевропейцев» («индогерманцев» в Центральной Европе), то другие вкладывали в него более узкий смысл и связывали его только с «индоиранцами» или, еще уже, «индоариями»1. Эхо этих былых дискуссий докатилось и до нашей эпохи. Но сегодня арийский дискурс стал много богаче и разнообразнее.

До недавнего времени в нашей науке проблема идентичности не стояла, ибо считалось, что человек автоматически наследует идентичность от своих родителей. Это утверждалось паспортной системой, закреплявшей за человеком этническую идентичность пожизненно. Сегодня ситуация кардинально изменилась. На это оказывают влияние, во-первых, изменения в паспортной системе, во-вторых, общий процесс демократизации, в-третьих, происходящая на наших глазах глобализация. Тем самым людям не просто предлагается выбор, но человек нередко оказывается в разных контекстах, требующих от него делать этот выбор вновь и вновь. Мало того, многолетние этногенетические исследования, открывающие картину множественности предков, предоставляют богатый набор предков для такого выбора. Поэтому в широком смысле актуальность проблемы определяется необходимостью научного анализа того, как и почему люди делают этот выбор. В узком смысле речь идет о ситуации с арийской идентичностью, которую навязывают обществу разного рода идеологи в разных этнополитических контекстах и с разными целями. Благодаря упорной пропаганде, ведущейся радикально настроенными идеологами, арийская идентичность становится в России все более популярной. К ней обращаются не только русские и осетины, но также татары, башкиры, чеченцы, буряты, саха (якуты) и даже российские корейцы. Этот процесс требует глубокого анализа. Следует изучить, что именно понимается под арийской идентичностью в разных контекстах, в каком виде и какими способами она предлагается обществу, насколько она популярна в разных социальных кругах и насколько различные группы готовы к ее восприятию. Важно понять, кто именно и с какими целями навязывает людям арийскую идентичность и что именно делает ее привлекательной в глазах ее адвокатов и популяризаторов. Наконец, в связи с нацистскими ассоциациями необходимо ответить на вопрос, насколько сегодня опасна арийская идентичность. Все это делает проблему актуальной не только для конкретной области знания, но для общества в целом.

Ознакомительная версия.