339
При этом происходит землетрясение (подобно землетрясению во время крестной смерти Христа); а в храме, где погребено тело князя, «над преподобным сами свещи вжегшеся, и свету великому сияющу, и благоухание велие бысть» [Пролог 1671. Л. 426 об.]; ср.: [Державина 1990. С. 353].
«Страдание святого мученика Киевскаго великаго князя Игоря Олговича инока» (пятая степень, глава 10): «И абие прииде страхъ и трепеть на всехъ, иже въ церкви. И бежаша вси изъ церкви. И бысть громъ велий и молния. И внезапу явися стоя столпъ светозаренъ над церковию отъ земля до небеси, и потрясеся земля, и ужасошася людие, и вопияху вси со слезами и глаголюще: „Господи, помилуй!“ <…> Та же паки внидоша въ церковь и видеша вся свещи надъ нимъ о себе возжегшася и светь велий сияющь; и благоухание неизреченно бысть»; «<…> и тако по смерти прославлена отъ Бога и пресветлымъ столпомъ являема и самосветящими свещами осияема» [ПСРЛ. Степенная книга 1908. С. 205 (л. 361), с. 206 (л. 261 об.)].
[ПЛДР XIII 1981. С. 234]; ср.: [Серебрянский 1915. С. 51. 2-я паг.]: «показа Господь столпъ огненъ надъ телесы <…> отъ земля до небесе, свеща многи и пение ангельское»; С. 55: «Но столпъ огненъ яви надъ ними и в нощи свеща горяща являхуся. Видевше же вернии, скоро погребоша телеса ихъ честно»; С. 58, 68, 70, 79, 86 (2-я паг.).
[Древнерусская книжность 1985. С. 26].
По наблюдениям В. А. Кучкина, рассуждение об этом чуде в Повести о Михаиле Тверском восходит к статье 6618/1110 г. Повести временных лет, а само описание чуда — к Посланию Симона Поликарпу, входящему в состав Киево-Печерского патерика [Кучкин 1974. С. 243].
Обширный перечень примеров упоминаний об огненном столпе в переводной и оригинальной древнерусской агиографии и гимнографии приведен в недавней статье Т. Р. Руди [Руди 2004. С. 213–216].
[Рорре 1969. Р. 368–378]; ср.: [Алешковский 1971]. А. Н. Ужанков относит канонизацию Бориса и Глеба к концу XI в., к рубежу 1080–1090-х гг. [Ужанков 1992]; [Ужанков 2000–2001]. Впрочем, высказывались и аргументы в пользу версии о более ранней канонизации братьев, произошедшей в княжение Ярослава Мудрого. См., прежде всего: [Мюллер 2000. С. 71–87].
[Sciacca 1983. P. 58–60]. Жития и культ русских князей-страстотерпцев вообще обнаруживают большую близость к агиобиографиям англосаксонских и скандинавских правителей-страстотерпцев. Эта близость носит типологический характер, хотя не исключены и взаимные влияния. Из работ на эту тему см., напр.: [Ingham 1973]; [Lind 1990].
«Они (перевозившие тело короля. — А.Р.) знали, что Освальд был святым, но преследовали его своей ненавистью даже после смерти, поскольку он был родом из другой провинции и некогда завоевал их. Поэтому они оставили мощи на ночь за стенами, поставив шатер над повозкой, в которой они лежали. В ту же ночь небесное знамение показало им, как все верующие должны относиться к мощам: от повозки прямо в небо поднялся столп света и оставался там всю ночь, видимый почти во всей Линдсейской провинции»; «Когда аббатисса беседовала с королевой, разговор среди прочего зашел об Освальде, и Эдильхильда поведала, как в ту памятную ночь она сама видела свет над мощами, уходивший к самому небу» (пер. с лат. В. В. Эрлихмана [Беда 2003. С. 84, кн. III, 11]).
Ср. рассказ об отыскании святых тел мучеников миссионеров Хевальда Белого и Хевальда Черного: «Их мученичество не обошлось без небесных чудес. Когда, как уже говорилось, язычники бросили их мертвые тела в реку, течение отнесло их почти на сорок миль к месту, где находились их спутники. Каждую ночь на место их пребывания сходил с небес сияющий луч света, который видели даже погубившие их язычники. Один из братьев явился в ночном видении своему товарищу <…>. Видение показало ему, что их тела находятся в том месте, куда с небес сходил сияющий свет» [Беда 2003. С. 163, кн. V, 10].
[Edward 1971. Р. 1–17]. Упоминается огненный столп («columna ignis»).
Эта преемственность была отмечена А. А. Шахматовым: [Шахматов 1896]; [Шахматов 2003а. С. 20–21].
[ПЛДР XI–XII 1978. С. 220–223]; [ПВЛ. С. 89] Об истории текста сказаний Повести временных лет и Киево-Печерского патерика, сообщающих о явлении огненного столпа, см.: [Артамонов 2003. С. 19].
[ПЛДР XII 1980. С. 442, 444]; [БЛДР-IV. С. 326] (текст второй Кассиановской редакции).
В этой связи, может быть, уместно вспомнить об известии Первого славянского жития Вячеслава (Востоковской легенды): «Крови же его не хотящи по три дни в землю ити, въ третии же вечеръ, всем видящимъ, церкви в зиде над нимъ <…>» [БЛДР-II. С. 172]. Этот фрагмент истолковывался исследователями по-разному: или как свидетельство, что кровь Вячеслава на третий день проступила на церковной стене (ср. в переводе А. А. Турилова: «на третий же вечер все видели — она сочилась из <церковной> стены» [БЛДР-II. С. 173], или как известие о чудесно воздвигшейся над телом святого церкви (ср. комментарий А. А. Турилова [БЛДР-II. С. 526]). М. Вейнгарт придерживался мнения, что здесь повествуется о чудесном воздвижении храма над телом убитого князя: [Weingart 1934. S. 982–983].
См. легенду Diffundente sole, Легенду Кристиана, мартирий Fuit in provincia Воетогит, гомилию Factum est [FRB 1873–1874. Vol. 1. P. 197, 209]; [Chaloupecky 1939. D. 2. И. 2. S. 478, 533, 555]. По мнению ряда ученых, рассказ об этом чуде в славянском житии Людмилы повлиял на описание сходного чуда в Сказании о Борисе и Глебе. См., напр.: [Ильин 1957. С. 60]. В так называемом «народном» житии Иоанна Рильского встречается лампада, обретаемая над могилой святого (указано И. И. Калигановым).
«Торгильс сын Хальмы с сыном Гримом „видели, как ночью на поле боя, где лежало тело конунга, горит свеча, и также потом, когда они спрятали его тело, они все время видели ночью свет над местом, где лежало тело конунга“» (гл. CCXXXVIH, пер. Ю. К. Кузьменко) [Снорри Стурлусон 1995. С. 369]; ср. о свечах, возжигающихся над алтарем храма (гл. CCXLIV — с. 374); «Люди слышали, как над его святыми останками небесные силы издавали звуки, подобные звуку колоколов, свечи зажигались сами над алтарем от небесного огня» (гл. CCXLV — с. 375).
Чудесное возжигание свечей, вероятно, восходит к архетипическому чуду — возжиганию свечей от божественного огня в Храме Гроба Господня в Великую субботу. Ср. описание в Хожении игумена Даниила: «И тогда внезаапу восиа светъ святый во Гробе Святемь: изиде блистание страшно и светло из Гроба Господня Святаго»; от чудесного огня зажглись три лампады при Гробе [БЛДР-IV. С. 112, 114]. Ср.: [ПЛДР XII 1980. С. 110, 112].
Это наблюдение недавно высказал и А. М. Лидов: «Наиболее интересным для нас древнерусским сюжетом, который прослеживается в житиях и летописных свидетельствах, является мотив самовозгорающейся свечи у погребения праведника (например, в сказаниях о Борисе и Глебе, Дмитрии Донском или Михаиле Тверском). Явление нерукотворного света воспринимается как недвусмысленное указание на святость погребенного, но, кроме того, напоминает о иерусалимском Благодатном огне — главном православном чуде, обешаюшем (в оригинале: обещающим. — А.Р.) воскресение из мертвых. Эта незримая связь подчеркивается деталью: в некоторых сказаниях говорится, что воск у чудотворно загоревшейся свечи не убывает. Согласно преданиям, подобной особенностью обладал и иерусалимский Благодатный огонь, существующий вне обычных законов физического мира» [Лидов 2006. С. 65]. В перечне примеров, по-видимому, допущена неточность: имеется в виду не Михаил Тверской, а Михаил Черниговский.
Не исключено, что и само явление огненного столпа восходит к чуду схождения Святого огня: оно символизирует избранность святого, его подобие Христу и — в соответствии с первообразом Воскресения Христа, обозначенного чудом схождения огня, — причастность будущему воскресению праведников и жизни вечной; не случайно огненный столп является над местом погребения святого или оставления его тела.
[БЛДР-IV. С. 112]; ср.: [ПЛДР XII. С. 110]. В Хождении на Восток гостя Василия Познякова с товарищи (XVI в.) схождение огня в Великую Субботу названо: «Святаго Духа сошестьвие с небеси на Гроб Господень» [БЛДР-Х. С. 7].
Ср. замечание М. Б. Ямпольского о символичности убийства правителя, монарха (в частности, на примере казни Людовика XVI): «Подражание Христу — символическая процедура, чья задача — перенести на человека качества сакрального, которые присущи Христу без всякой ритуальности <…>. Жертва должна приобретать святость через ритуал имитации той самой жертвы, которая делает ритуальное жертвоприношение бессмысленным. <…> Символ должен был быть введен в профанное тело через систему аналогий — главный источник символического» [Ямпольский 2004. С. 709].
