Ознакомительная версия.
Ограничительные глаголы являются чрезвычайно продуктивным классом глаголов, при этом их продуктивность продолжает расти. В то же время имеются определенные ограничения на образование этих глаголов. Ограничительные СВ стандартно образуются от НСВ, обозначающих гомогенные (однородные) процессы и деятельности (действия) (сидеть – посидеть) [Мелиг 1995; 2006 и др.]. В настоящее время производящая база ограничительных СВ расширяется за счет глаголов, обозначающих целенаправленные действия; в этом случае ограничительные СВ «вычленяют» в действии однородный участок, на котором достижения цели не произошло: попереводил статью, пополивал цветы, попахал землю и т. д. Понятно, почему: если достижение результата включено в значение, то это будет уже другой СВ – результативный (типа 'не Р – Р – Q'). Далее, обычно такие СВ обозначают контролируемые деятельности: Когда ж постранствуешь, воротишься домой, И дым отечества нам сладок и приятен (А. С. Грибоедов); Посидел, погулял, посмотрел телевизор и т. д., Он постоял немного, но не ?Стол постоял в углу (см. об этом [Флайер 1997]). Однако, хотя и реже, такие СВ образуются и от глаголов, обозначающих неконтролируемые процессы [Булыгина 1983: 37; Мелиг 1995: 143], например: Дождь поморосил и перестал; Зуб поболел и перестал/выпал; Дождь покапал и прошел (Маяковский); Два шара вошли в лузу, третий покрутился и замер (пример из [Dickey 2006: 3]), а также, отчасти, поспал – в норме контролируется только со стороны начала. Предпочтительность контролируемых действий очевидно связана с экстралингвистическими факторами: поскольку пределы действия здесь не вытекают закономерно из характера самого действия, они тем самым произвольны, а произвольные границы, по определению, устанавливаются актом воли, выбором субъекта [Флайер 1997: 45]. Тем самым объясняется, почему действие началось и кончилось: субъект захотел – и начал действие, потом захотел – и кончил. Что касается прочих действий, то здесь часто возникает своего рода экстралингвистическая загадка; отсутствие ответа на нее делает пример странным: *Ручеек пожурчал; * Будильник позвенел; *Больной побредил. Для звонка будильника есть свой «сценарий» – завод будильника или, в современных часах, собственно программа, определяющая продолжительность звонка; такая программа обычно выполняется полностью, достигая предела (Будильник прозвенел), почему здесь выполнена только «часть» звонка? Непонятно и требует объяснений. Что касается ручейка, то он обычно неопределенно-длительно журчит и журчит, не переставая; что это за странный ручеек, который вдруг начинает, а затем непонятно почему прекращает течь? Аналогично с бредом, который обычно бывает продолжительным (Больной бредил всю ночь), а что здесь случилось? Однако если неконтролируемый процесс в действительности бывает ограниченно-длительным, то он может быть обозначен ограничительным СВ. С дождем так бывает, что дождь идет только небольшое время, не дотягивая до продолжительности стандартного дождя. Характерно, однако, что здесь в норме требуется дополнительная поддержка фазовых глаголов, указывающих на окончание действия, таковы перестал, прошел, замер в примерах выше. (В случае контролируемых Р их употребление невозможно: *Он посидел и перестал / кончил/ прекратил сидеть. Однако возможно: Он порисовал (узуально) и бросил (интерпретацию последнего примера см. далее).
В последнее время неоднократно отмечалось, что ограничительные глаголы втягиваются в видовое противопоставление с производящими НСВ и начинают образовывать с ними чистовидовые пары. Как пишет Е. В. Петрухина, «глаголы деятельности с приставкой по-в русском языке могут выражать достижение частичного результата, вызывающего окончание действия в данной ситуации», что обуславливает «приближение делимитативов, образованных от целенаправленной деятельности к видовым коррелятам» [Петрухина 2000: 187]; аналогичные наблюдения и выводы в [Dickey 2006; Зализняк, Шмелев 2000]. Как представляется, здесь нужно различать три разных вопроса.
(1) Первый вопрос, – скорее терминологического характера, – это – можно ли рассматривать соотносительные НД НСВ и ограничительный СВ глаголы как (чисто) видовую пару? Ответ: почему бы и нет? Высокая регулярность, продуктивность и стандартность этих пар вполне дает основания для этого. Кроме того, СВ и НСВ в этих парах, подобно пообедал – обедал, погадал – гадал, посмотрел – смотрел (фильм) и т. п. чрезвычайно близки по лексическому значению.
(2) Другой вопрос – это вопрос о том, входит ли в значение этих глаголов информация о цели, эффектах, результатах, последствиях совершаемых действий. Так, согласно наблюдениям С. М. Дики, делимитативные глаголы в русском языке играют гораздо более важную роль, чем это принято считать, поскольку они не просто обозначают неопределенно длящееся некоторое время действие, но приобретают различные «результативные» смыслы, специализируясь, в отличие от «целенаправленных» СВ, на выражении «косвенных последствий» этих действий, в результате чего расширяется область видовой парности [Dickey 2006]. По этому поводу можно повторить то, что было сказано о значении глаголов целостного действия типа съездить, сходить, прогуляться и т. д. выше. Всё, что человек ни делает, он делает с какой-то целью – это аналитическая истина, следующая из самого определения контролируемых действий. Постольку, поскольку ограничительные СВ обозначают контролируемые действия, то есть начинаются и прекращаются по выбору субъекта, они всегда имеют какую-то цель, иначе субъект не начал бы их делать, и очень часто прекращаются именно потому, что эта цель достигнута. Эта цель очень часто эксплицируется в контексте: Посидел минут десять, отдохнул и пошел – 'посидел, чтобы отдохнуть'; Он лег в постель, поворочался немного с боку на бок (устраиваясь поудобнее) и заснул; Пошатался по городу, послушал, что люди говорят о вчерашнем происшествии – пошатался для того, чтобы в ходе этого послушать, а послушать—ясно для чего: получить информацию. Особенно такое указание на цель (обоснование побуждения) характерно для императива: Илюша, подержи [крышку дивана], я сапоги уберу; Посиди с Машей (ребенком), пока я в магазин сбегаю; Посвети в угол, яуронил ключи. Однако то, что такая цель есть, является особенностью самих действий в действительности, эта цель и ее достижение не входит в значение глагола, они не обозначаются по цели или по последствию (как, например, (случайно) разбил вазу) [ср. Князев 2005: 47]! Трудно даже вообразить все возможные цели и, соответственно, эффекты, последствия, которые могут иметь посветить, посидеть, подержать, постоять и т. д. (постоял – чтобы отдохнуть / подумать / выбрать правильное решение / посмотреть на что-либо внимательно / дать себя догнать / прийти в себя после потрясения и т. д., и т. п.).
С другой стороны, часто цель действия совершенно неясна (хотя она заведомо есть!); так, в Иван подошел к окну, постоял немного, затем повернулся и пошел к двери остается неизвестным, почему он некоторое время стоял в неподвижности, но это ничуть не препятствует употреблению ограничительного глагола.
(3) Наконец, третий вопрос – это могут ли экстралингвистические, ситуативные представления о целях, эффектах, последствиях и других особенностях действий, обозначаемых (первично) ограничительными глаголами, «втягиваться» в их значение, формируя тем самым новое значение и выводя их за пределы собственно ограничительного типа? Разумеется, это возможно; вообще, именно процесс «обогащения значения признаками денотата» (см. Введение) является, по-видимому, основным источником формирования новых значений в языке. Подчеркнем, что представление о «внутреннем пределе», возникающее в (первично) ограничительных глаголах и переводящее их в разряд собственно «предельных» глаголов, происходит не только в результате «обогащения» значения представлением о цели / результате действия, но также – и чаще – в результате закрепления в значении представления о «сценарии», программе данного действия, чему способствует то обстоятельство, что между ограничительными глаголами (с чисто временными пределами) и глаголами, предел которых задается имплицитной «программой», сценарием (типа искупаться, пообедать, погадать) исходно очень тонкая грань. Так, погадать может быть с равным правом отнесено к обоим типам; чрезвычайно тонкое различие между двумя разными погадать определяется тем, имеется ли некоторая более или менее стандартная «программа» (по содержанию и длительности) гадания, которая и выполняется, или же субъект ограничивает действие произвольно – надоело ему гадать, он и бросил.
Ознакомительная версия.
