Александр Лавров - Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации

Н. С. Гумилев передавал редакции «Аполлона» о том, что у Вас есть готовая трагедия, которую, может быть, можно было бы получить из «Русской Мысли» для нашего Альманаха.[1923] Нечего и говорить, что мы ее очень хотим и были бы Вам горячо благодарны, если бы Вы нам ее прислали, и очень просим Вас приложить все усилия, чтобы «Русская Мысль» передала ее нам.

С совершенным уважением

как жаль, что Ваши стихи пришли в воскресение![1925] Приди они хотя двумя днями раньше, я еще сумел бы как-нибудь им найти место, а теперь это невозможно: уже отпечатаны 2 листа, пагинация установлена окончательно, и сделать ничего нельзя.[1926]

Т<ак> к<ак> Серг<ея> Конст<антинович>а сейчас нет в Петербурге, я пересылаю ему Ваши стихи, что<бы> он, прочитав их, предложил Вам, печатать ли их в № 10 или в следующий Альманах. Однако, он еще неизвестно, когда выйдет.

Очень неприятно, что так не случилось.

мы получили посланный Вами рассказ г-жи Корено<?> «Сафо», но воспользоваться им не могли, т<ак> к<ак> он уже прежде был у нас и не очень понравился.[1928]

Что касается Вашего прошлого письма, то я потому не отвечал, что хотел не выйти из роли простого передатчика и посредника, каким я в этом деле являюсь, и переслал как стихи Ваши, так и письмо Сер<гею> Конст<антинович>у.[1929]

С совершенным уважением Евгений Зноско-Боровский.

Мне хотелось бы приложить все старания к тому, чтобы при печатании нашего следующего «Альманаха» не повторилось то досадное опоздание Вашей рукописи, о котором Вы упоминаете в Вашем письме к Зноско-Боровскому.[1930] Поэтому очень прошу Вас прислать ее, не ожидая крайнего срока! К тому же я бы хотел, – конечно, если Вы – не против, – приложить к «Протесилаю Умершему» графический рисунок, т<ак> к<ак> «Альманах» будет иллюстрированный.[1931] Для этого тоже необходимо время. Гонорар, о котором Вы пишете, мог бы быть уплачен Вам вперед, по получении рукописи…

«Альманах» выйдет, во всяком случае, не позже октября 1912 г., но, м<ожет> б<ыть>, и на месяц раньше, а печатать его (ввиду технических сложностей, в связи с иллюстрациями) думаю летом, в месяцы отдыха от журнала. Мне чрезвычайно досадно, что Ваши стихи не начали серии аполлоновских «Альманахов»; я на это очень рассчитывал, и теперь сожалею, что поручил другим ведение переговоров с сотрудниками. Отсюда – все недоразумения и оплошности. Как редактор журнала, Вы должны понимать меня и посочувствовать мне… Кроме драмы, я надеюсь, что Вы пришлете еще несколько лирических стихотворений: ими я бы начал книгу.

Будете ли в Петербурге? посетите ли французскую выставку?[1932] Лишнее говорить Вам, что я занят до потери сознания этим огромным делом и потому прошу снисходительности за растерзанность этого письма.

Крепко жму Вашу руку.

Искренно Вас чтущий

Может быть, до Вас уже дошел слух о том, что литературный Петербург собирается чествовать Бальмонта по случаю двадцатипятилетия его литературной деятельности. Форма чествования – торжественное заседание Нео-филологического О<бщест>ва[1933] с речами, адресами, приветствиями и другими «юбилейными» атрибутами. Характер же предполагается – самый широкий, с представителями, по возможности, от всех лагерей, даже от… «Русского Богатства».[1934] Идея этой всеобщности принадлежит Вячеславу Иванову, но в конце концов все участники (Зелинский, Батюшков, Аничков, Блок, гр. Толстой, редакция «Аполлона»)[1935] согласились с тем, что «Бальмонту» прошла достаточная давность для объединения всех на его имени… Только сегодня выяснился день: 11 марта, днем, в зале Земского собрания, на Кабинетской.[1936] Как видите, времени остается чрезвычайно мало, а хотелось бы вспомнить Бальмонта так, как он этого заслуживает! Пишу Вам по просьбе Комитета, чтобы горячо настаивать (хотя и знаю, как Вы заняты!) на Вашем ближайшем участии в осуществлении нашего проекта – в качестве друга Бальмонта и лучшего представителя литературы русской в Москве! Сейчас мне трудно было бы даже сказать, что мы ждем от Вас… но я не представляю себе чествования К. Д. без Вашего появления на нем, без Вашей хотя бы краткой речи, – наконец, без Вашего покровительства этому делу в Москве. Ведь я не заблуждаюсь? Простите за почерк. Очень тороплюсь, уже начались «устроительские хлопоты»; не оставляйте нас без Вашего ободряющего слова. С нетерпением буду ждать ответа.

Сердечно Вам преданный

Мне бы очень хотелось приехать на «праздник Бальмонта», но я поистине не принадлежу себе. Бывают недели, когда я не могу отнять у очередной работы не только несколько дней, но даже 2–3 часа. Во всяком случае, обещаю Вам, что сделаю все возможное, чтобы освободиться к указанному Вами дню и приехать в Петербург. Окончательно о своем решении извещу Вас заблаговременно.[1938]

P. S. Всё те же неотложные дела не позволяют мне закончить некоторые поправки в моей трагедии «Протесилай», без которых ее нельзя и переписывать. Думаю, что все-таки в скором будущем доставлю ее Вам.[1939]

Не сетуйте на меня слишком за долгий неответ на Ваше письмо:[1940] я менее виноват, чем Вы думаете. Вы адресовали это письмо на Гусев пер., 6,[1941] где я не живу около трех лет уже; оттуда оно попало на квартиру моей матери, которой не было в Петербурге, и я был далек от мысли, что оно ожидает меня там. В результате я получил его только на днях. Благодарю Вас очень за «Протесилая Умершего» и радуюсь мысли, что, наконец, в «Альманахе» «Аполлона» будет Ваше большое произведение. С удовольствием исполнил бы свое предложение об уплате гонорара немедленно, но очень прошу Вас разрешить мне маленькую отсрочку относительно всей суммы. Я распоряжусь об отправке Вам 150 рублей завтра же, а вторую половину – позвольте мне отложить до конца июня, т<ак> к<ак> в настоящее время, перед летним всеобщим разъездом, у нашего издательства расходы неимоверные! Но, конечно, если это для Вас вопрос существенный, то я сейчас же дошлю остальные 150 рублей. Корректуру Вы получите в середине июля.

Еще раз извиняюсь за мою невольную неаккуратность и прошу Вас верить в мою искреннюю преданность и уважение.

уехав в конце апреля до середины июля из Петербурга, я только что кончил небольшую статью о спектаклях «Старинного Театра».[1942] Не видав двух последних книжек «Русской Мысли» и не зная, была ли помещена там чья-нибудь заметка об этих спектаклях, я позволяю себе просить у Вас разрешения прислать ее Вам для прочтения и, если пригодится, для помещения в «Русской Мысли». Отношение мое к «Старинному Театру» таково. Считая, что театр есть не только пьеса, я нахожу весьма удачной мысль ставить старые пьесы в современной им обстановке, однако, вижу полную невозможность сколько-нибудь точной реставрации. Признавая, таким образом, необходимость «фантазировать», я утверждаю, что «Ст<аринный> Т<еатр>» забавлялся разными сценическими мелочами, пренебрегая характером Испании и ее театра, и не придерживался того, что вполне определенно известно, напр<имер>, искажал и сокращал текст.