См. в наст. томе выше ст. «О смысле „Гробовщика“». Также: «Помнил ли Достоевский „Гробовщика“, когда писал „Господина Прохарчина“? (…) Или, скорее, некая объективная память в самом материале русской литературы делала своё незримое подспудное дело?» (С. Г. Бочаров. Сюжеты русской литературы. С. 170).
См. «Пустынный сеятель и великий инквизитор» в наст. томе.
Подробнее см.: «„О бессмысленная вечность“. От „Недоноска“ к „Идиоту“» в наст. томе.
В кн.: «Сюжеты русской литературы». С. 152–191.
Г. А. Гуковский. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.,1957. С. 275.
А. Блок. Записные книжки. М., 1965. С. 388.
Воля страны. Пг., 1918, 3/16 февраля.
К. Чуковский. Александр Блок как человек и поэт. Пг., 1924. С. 28.
А. Блок. Собр. соч. Т. 7. М.; Л., 1963. С. 330.
Там же. С. 326.
Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 561.
Там же. С. 323–324.
А. Блок. Собр. соч. Т. 3. С. 629.
В. Е. Хализев. Теория литературы. М., 1999. С. 58–60.
М. М. Бахтин. Собр. соч. Т. 5. М., 1996. С. 111.
Карл Густав Юнг. Феномен духа в искусстве и науке. М., 1992.С. 125.
Р. Барт. Избранные работы. М., 1989. С. 385, 418.
Вопросы литературы. 1969. № 4.
В. Н. Волошинов. Марксизм и философия языка. Л.: Прибой, 1930. С. 154.
В. Н. Волошинов. Марксизм и философия языка. С. 155. Ср. воспоминание А. Б. Гольденвейзера о том, как читал Толстой «Пиковую Даму»: «Графиня, Томский, Лиза говорят у Пушкина каждый своим языком. Лев Николаевич, не преувеличивая, не как актёр, а как повествователь, всё—таки совершенно различно передавал беглую, рассеянную речь Томского, превосходный, старинный, грубоватый язык графини, робкие слова Лизы…» (А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого. М.: Гослитиздат, 1959. С. 220–221).
Слова Б. Эйхенбаума о книге А. Шварца. Статья Б. Эйхенбаума была написана для первого издания книги (как послесловие к её основному разделу – «Записки чтеца»); можно пожалеть о том, что составители не включили её во второе издание.
Литературная газета. 5.12.1997
Литературная газета. 1.04.1998
Е. А. Баратынский. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М.: Правда, 1987. С. 6.
Летопись жизни и творчества Е. А. Боратынского. Составитель А. М. Песков. М.: Новое литературное обозрение, 1998.
А. М. Песков. Боратынский. М.: Книга, 1990.
Предисловие к 4–томному изданию Льва Толстого в серии «Пушкинская библиотека», предназначенной для российских библиотек. М.:Слово, 1999.
См. в наст. книге выше: «Тютчев: Россия, Европа и Революция».
Опубликовано: «Неприкосновенный запас», № 2 (4), 1999
К 200–летию Боратынского. М.: ИМЛИ РАН, 2002; из предисловия.
Выступление на вручении Алешковскому международной литературной премии 26 мая 2001 г.
Л. В. Пумпянский. Классическая традиция. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 261.
Предисловие к книге: «Это я виноват…» Эволюция и исповедь террориста. Письма Егора Созонова с комментариями. Издание подготовили И. В. Созонова и А. Ф. Савин. М.: Языки славянской культуры, 2001.
Дневник Алексея Сергеевича Суворина. М.: Изд—во Независимая газета, 1999. С. 454.
Достоевсковедение наших дней не хочет верить рассказу Суворина, вплоть до таких заключений, что Суворин это придумал и приписал Достоевскому – «вообразил, не беря в расчёт даже содержание „Братьев Карамазовых“» (см.: Достоевский. Дополнения к комментарию. М.: Наука, 2005. С. 628). Но Достоевский говорил Суворину лишь о плане будущего романа, а в творческих планах Достоевского, как мы их знаем, всегда роятся и испытываются различные до противоположности пути и варианты. Существенно то, что такой вариант и путь мог предстать воображению Достоевского, он мог такого Алёшу увидеть. Был же Алёша на миг спровоцирован братом Иваном и вырвалось же у него в критическую минуту такое слово, как «Расстрелять!» («Я сказал нелепость, но…»). И говорил же сам о себе Достоевский, что не Нечаевым, но неча—евцем мог бы стать «во дни моей юности» (Достоевский. Т. 21. С. 129).
«Мы знаем лица революционеров – как лица архангелов, опалённые печалью». Вот так мог увидеть эти лица глубокий историк. Георгий Федотов сказал это, описывая (в 1926 г.) борьбу Империи с Революцией, составившую трагическое содержание петербургского периода нашей истории и глядя при этом на петербургского Медного Всадника. Федотов описывал эту борьбу как «борьбу отца с сыном» и так видел «лица» сторон в борьбе – надо восстановить весь контекст приведённых только что слов: «Мы знаем земное лицо Петра – искажённое, дьявольское лицо, хранящее следы божественного замысла, легко восстанавливаемого искусством. Мы знаем лица революционеров – как лица архангелов, опалённые печалью. В жестокой схватке отца и сына стираются человеческие черты (…) Когда начиналась битва, трудно было решить: где демон, где ангел? Когда она кончилась, на земле корчились два звериных трупа» (Г. П. Федотов. Судьба и грехи России. Т. 1. СПб.; София, 1991. С. 52).
Преступление Егора Созонова принадлежало к решительным событиям описанной борьбы, имевшим место в центре борьбы, в Петербурге, и сказанное Федотовым о «лицах» революционеров—преступников относится к лицу человека, автора писем, составляющих настоящую книгу.
Новый мир. 2002. № 7.
Столп и Утверждение истины свящ. Павла Флоренского. М., 1914. С. 250.
К. Леонтьев. Собр. соч. Т. 8. М., 1912. С. 172.
Новый мир. 2002. № 11.
Выступление в обсуждении проблем отечественной филологии – «Филология – кризис идей?», открытое статьёй Вл. Новикова: Знамя. 2005. № 1.
Достоевский. Т. 23. С. 144.
М. М. Бахтин. Собр. соч. Т. 6. М.: Русские словари, Языки славянской культуры, 2002. С. 427.
А. В. Михайлов. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997׳. С. 17.
Литературное наследство. Т. 84. Кн. 2. М., 1973. С. 279.
Г. – Г. Гадамер. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991.С. 118, 120.
А. В. Михайлов. Обратный перевод. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 21.
Новый мир. 2007. № 2 – вместе со статьями Александра Суконика и Виктора Бирюкова о «Записках из подполья».
Русская литература. 1968. № 2. С. 21.
Новое литературное обозрение. № 77 (2006). С. 236.
Александр Суконик. Театр одного актёра. М., 2001. С. 84.
Объяснение к замыслу, какой в задуманном объёме не был осуществлён, – трёх глав в составе «повести» написано не было. Строго говоря, по письму Достоевского, объяснение относится к внутреннему составу «повести», но можно видеть эту картину «перехода» от одной из двух образующих литературных стихий («болтовни») к другой («катастрофе») как картину всей конструкции «Записок» в составе их двух основных частей («статьи» и «повести»).
