При усвоении иноязычных слов, не склоняющихся в литературном языке, носители местных говоров часто подчиняют эти слова общим законам изменения русских слов. Так появляются падежные формы у несклоняемых заимствованных слов: из кина́, в пальте́, на метре́, из бюра́ и т. п. Часто иноязычные слова усваиваются в искаженной звуковой оболочке: б’еркул’о́з, р’е́нг’е́нт, р’ел’с (рейс).
Нередко, усваивая слова из литературного языка, носители говора на первых порах подчиняют их произношение действующим в данном говоре фонетическим нормам; так, в этих словах может появиться яканье (д’ажу́рный, вр’ад’и́т’ел’), цоканье (роскула́ц’ил’и), замена ф на хв, х (хво́нды, пат’ехо́н).
Таковы трудности усвоения новых слов; однако преодолеваются они довольно быстро. Влияние печати, радио, кино в достаточно скором времени приводит к утрате всех подобных отклонений и к усвоению правильных, литературных норм.
2
Несколько сложнее дело обстоит с диалектными явлениями в области фонетики и морфологии. Эти явления вообще утрачиваются медленнее, чем диалектные особенности в лексике. Но, кроме того, исчезновение отдельных диалектных черт в фонетике и в морфологии может вообще задерживаться.
Известно, например, что в говорах довольно быстро утрачивается цоканье — резкая диалектная черта, которая становится распространенной все меньше и меньше; но вместе с тем упорно и устойчиво держится оканье. Такая устойчивость оканья в русских говорах вполне объясняется тем, что оно поддерживается «окающим» принципом русской орфографии: если в литературном произношении одинаково говорят вада́ и трава́, то одновременно пишут «вода», но «трава», т. е. сохраняют в правописании этимологическое различие о и а, что соответствует окающему произношению.
Точно так же дело обстоит, например, с т’ в 3‑м лице глаголов настоящего времени и с г фрикативным. Первое явление относительно быстро утрачивается в местных диалектах, а второе держится очень устойчиво. Произношение γ можно часто слышать у людей, в целом владеющих литературными нормами языка; тем более часто можно слышать х на месте этого γ в условиях его оглушения (наγа́ — нох, съпаγа́ — сапо́х). И этот факт сохранения γ объясняется тем, что русская орфография, в которой есть только один знак «г», пишущийся в любых словах и в любых положениях, не дает никаких указаний на то, как этот звук надо произносить.
Исследователи отмечали, что в ряде северновеликорусских говоров устойчиво сохраняется разница в произношении б’еда́, с одной стороны, и п’ата́к, жара́ — с другой, видя причины этой устойчивости, во-первых, в поддержке данного явления орфографией, а во-вторых, близостью такого произношения к литературному. Если учесть, что тенденцией в развитии норм русской литературной орфоэпии является в данном случае стремление к различению в произношении, предположим, б’иеда́ и шага́т’ [40], то будет ясно, что устойчивость данного явления вполне объяснима.
В морфологии устойчиво сохраняются диалектные формы именительного падежа множественного числа существительных с окончанием ‑а не только для слов мужского рода, но и для слов женского рода (костя́, лошадя́, крепостя́, плетя́). И это может быть объяснено продуктивностью такого образования формы именительного падежа в самом литературном языке (хотя и в более ограниченном числе случаев).
Устойчиво и произношение глагольных форм 3‑го лица множественного числа II спряжения с окончанием ‑ут: слы́шут, в’и́д’ут, но́с’ут. Такое произношение было нормой в старомосковском говоре и во многом сохранилось теперь в просторечии, а, кроме того, в положении после шипящих часто еще бытует и в литературном языке [41].
Вместе с тем процесс утраты диалектных особенностей в фонетике и морфологии может иногда приводить к возникновению в говорах новых диалектных явлений, несвойственных им ранее. Уже указывалось, например, что при утрате цоканья и усвоении различения ц и ч’ в говоре может возникнуть беспорядочное употребление этих двух звуков, употребление одного звука вместо другого. При утрате явления произношения на месте дн долгого н̄ (ла́дно — ла́н̄о) и усвоения правильных литературных норм может возникнуть новая диалектная особенность — произношение сочетания дн на месте любого н̄: в русском языке, как известно, есть и сочетание дн и нн — н̄ (ср. одна́ и А́нна). Но, заменяя диалектное н̄ (ла́нно) на дн (ла́дно), носители говора часто переносят это дн на место любого нн. Таким путем возникает произношение ви́дная лавка вместо «винная», обме́дный фонд вместо «обменный» и т. д. Усваивая форму творительного падежа множественного числа на ‑ми, те говоры, которые знали раньше эту форму с окончанием ‑м (т. е. при совпадении форм дательного и творительного падежей), переносят ‑ми и в форму дательного падежа (к руками, к ногами). Все эти факты характеризуют процессы возникновения новых диалектных явлений уже на базе взаимодействия говоров с литературным языком, т. е. на путях утраты диалектных особенностей.
Следовательно, если все современные русские говоры в наше время проходят один и тот же путь утраты диалектных особенностей в своей структуре, то этапы этого пути различны в разных говорах. Современные русские говоры стоят на разных ступенях приближения к литературному русскому языку. Как видно, необходимо еще немало времени, чтобы в русском языке исчезли диалектные особенности и чтобы литературный русский язык стал действительно единым языком русского народа, единым его средством общения.
Для чего необходимо знать и изучать русские говоры
Область языкознания, занимающаяся изучением местных диалектов, называется диалектологией. Так как местные разновидности существуют в любом современном национальном языке, диалектология как наука реально выступает в виде частных наук — русской, немецкой, французской и других диалектологий.
Русская диалектология — это наука о русских диалектах, о местных разновидностях русского языка. Начало научного изучения русских диалектов было положено М. В. Ломоносовым, а к середине XIX в. в трудах Н. И. Надеждина, И. И. Срезневского, В. И. Даля, М. А. Колосова были описаны многие явления русских говоров. В конце XIX — начале XX в. появляются большие труды в области диалектологии А. И. Соболевского, А. А. Шахматова, Е. Ф. Будде, Н. М. Каринского, В. И. Чернышева. В 1904 г. создается Московская диалектологическая комиссия (ее руководителем был Д. Н. Ушаков), которая в 1914 г. выпускает «Опыт диалектологической карты русского языка в Европе», а в 1915 г. — «Очерк русской диалектологии», являющийся обширным комментарием к диалектологической карте. Это был первый опыт составления диалектологической карты русских говоров и первое большое обобщение известных в науке фактов о русских диалектах.
В настоящее время центром изучения русских диалектов является Сектор диалектологии и истории русского языка Института языкознания АН СССР. Одна из главных его задач — составление многотомного Диалектологического атласа русского языка. К сбору материалов для этого атласа привлечены большие научные силы ряда университетов и институтов нашей страны.
Что же дает изучение русских диалектов? Чем объясняется такой большой интерес к народным говорам? Иначе говоря, в чем значение диалектологии?
1
Прежде всего следует указать, что диалекты являются ценным источником изучения истории русского языка.
