«Малороссы не являются отдельным народом. Это часть русского народа, жившая некоторое время отдельной от него жизнью и потому выработавшая некоторые особенности своего быта и говора», — говорилось в аналогичном протесте профессоров Киевской духовной академии.
Категорически возражал против украинизации и Русский Народный Совет Прикарпатской Руси, представлявший интересы русского населения Австро-Венгрии, часть территории которой в ходе первой мировой войны была занята русскими войсками. Русский Народный Совет этот вопрос особенно интересовал, потому что Временное правительство всячески потакало украинизации подконтрольных тогда России восточных частей Галиции и Буковины, назначая туда на административные должности заядлых ненькопатриотов. В резолюции Совета по «украинскому» вопросу отмечалось: «Приветствуя торжество права народов на свободное самоопределение, за которое русский народ Прикарпатья издавна боролся под австро-венгерским владычеством и стоя твердо и непоколебимо за него, а также за полную свободу развития особенностей каждого русского племени, Русский Народный Совет Прикарпатской Руси указывает на то, что русская культура и русский литературный язык созданы общими усилиями всех русских племен и составляют их общее достояние и высказывает свое глубокое убеждение, что ни одно русское племя не вправе отказываться от созданных при его участии русской культуры и общерусского литературного языка; что образование из отдельных племен единого русского народа новых самостоятельных народов является начинанием искусственным, противоестественным и антикультурным; что таким же начинанием следует признать также все теперешнее «украинское» движение, которое, не считаясь с национальным сознанием народных масс и оставаясь под сильным внешним влиянием, стремится из южно-русского или малорусского племени создать отдельный и самостоятельный «украинский» народ; что теперешнее отношение Временного правительства к украинскому движению является роковым заблуждением, кроящем в себе грозные опасности для России и русского народа».
В другой резолюции — «По поводу украинизации Галичины и Буковины», отмечалось: «Русский Народный Совет Прикарпатской Руси со всей решительностью осуждает украинизирующую политику оккупационных властей в занятых областях Прикарпатской Руси, которые в последнее время для местного русского населения вводят насильственное название «украинский», русское население занятых областей подчиняют киевской «Украинской Центральной Раде», ставя от ее удостоверений в зависимость разрешение на въезд уроженцев страны в занятые области, издеваются над русским сознанием местного русского населения, объявляя его национальное сознание «недопустимым москвофильством», русских общественных деятелей страны преследуют и подвергают остракизму, одних не допуская в занятые области, другим угрожая высылкой из родной страны. Русский Народный Совет Прикарпатской Руси требует скорейшего отозвания из занятых областей администраторов украинских агитаторов-шовинистов с Дорошенком во главе, оскорбляющих национальные чувства местного русского населения и замены их образованными, честными и беспристрастными русскими деятелями, которые, предоставляя населению полную свободу национального самоопределения и ни в чем не задевая его национального самосознания, занимались бы только управлением и устройством исстрадавшейся и разоренной страны»
Протесты слышались отовсюду. Против украинизации выступали общественные организации и частные лица, преподаватели вузов и учителя гимназий, студенты и школьники, чиновники различных учреждений, многие газеты. «В свободном российском государстве, построенном на точно соблюдаемых правовых основах, всем гражданам должна принадлежать свобода культурно-национального самоопределения, и поэтому тем из малороссов, которые считают себя украинцами, то есть представителями полностью отдельного народа, должна принадлежать широкая свобода культурно-национального самоопределения, но только при условии недопущения никаких проявлений принудительной украинизации тех малороссов, которые считают себя русскими», — отмечалось в одном из опубликованных в печати заявлений представителей коренного населения Малороссии. Однако малороссов считающих себя украинцами, то есть представителями отдельной от великороссов нации, за исключением кучки «национально сознательных» деятелей просто не существовало. Это прекрасно понимали как противники украинизации, так и ее сторонники. «Наше несчастье было, что политические возможности открылись перед нами ранее, чем были созданы твердые культурные национальные основы. Вы справедливо сожалеете о недостатке национальной сознательности» — писал одному из своих соратников М.С.Грушевский.
Сложившаяся ситуация очень беспокоила украинских деятелей, особенно в связи с приближением выборов в Учредительное Собрание, которое должно было определить судьбы народов России. «В будущем Учредительном Собрании украинский вопрос станет на совершенно особую ступень, чем любая другая из национальностей населяющих Россию, — предупреждали активисты украинского движения своих единомышленников. — В то время, как к латышам, армянам, полякам, литовцам и т. д. Учредительное Собрание отнесется, хоть бы и вопреки желанию великороссов, благосклонно и предоставит им право широкого национального самоопределения, — по поводу украинцев встанет вновь тот же исторический вопрос: «существует ли украинский народ?». Уже согласно исторической традиции Учредительное Собрание России поиск этого народа поставит на повестку дня. Решая же раз поставленный вопрос, это собрание потребует доказательств (это вполне понятно!) существования его. Таким образом, мы вплотную подошли к вопросу о том, как нам себя вести ранее, чем соберутся представители разных народов в Учредительное Собрание».
Ответ на этот вопрос украинофилам был ясен: «Мы становимся не только свидетелями, но активными участниками значительных исторических событий. Звучит лозунг: «Укрепляемся на тех позициях, которые не нам принадлежали. Берем себе все захватным порядком». Не стоит ли между прочим и украинцам большее свое внимание обратить на этот лозунг?».
Именно стремлением «захватить не свое», спешно создать «доказательства» существования «отдельного украинского народа» и объяснялась проводимая «национально сознательными» деятелями оголтелая украинизация, вызвавшая массу протестов. Сам академик А.А.Шахматов заявил, что если бы знал, во что выльется изобретение нового языка, то никогда не стал бы ему содействовать.
Но раскаяние известного фальсификатора запоздало. Ни протестов, ни предостережений новые властители Украины не слушали. Мова силой вводилась повсюду: от вузов до магазинных вывесок. «Наверное, ещё нигде в мире не было такого, что наблюдаем мы сейчас на Украине; наверное, нигде сразу столько людей не училось новому для себя языку, как учатся сейчас украинскому языку. Это неслыханное в истории явление, это одна из самых больших побед порабощённого народа, который ломает свои вековые пута» — восторженно писала украинофильская пресса.
Не забыли поквитаться и с И.С.Нечуй-Левицким. Лишённый всех средств к существованию, писатель умер в апреле 1918 года в полной нищете в одной из киевских богаделень, так и не дождавшись обещанной пенсии от «украинского правительства». (Между прочим, царское правительство пенсию ему платило).
Вот только сводить счёты с отдельными людьми оказалось легче, чем заставить всех или хотя бы большинство малороссов признать чуждый им язык «рідной мовой». Интересные в этом отношении факты приводятся в мемуарах члена Центральной Рады М.И.Мандрыки, посланного новообразованным украинским правительством (генеральным секретариатом) летом 1917 года украинизировать Радомышльский уезд Киевской губернии. Эта задача, как пишет Мандрыка, «была мне очень по душе». «Национально сознательный» деятель самодовольно вспоминал, как «чистил» управленческий аппарат уезда «от московского элемента и верных Москве малороссов». С каким-то садистским наслаждением описывает он, как уволил из земской управы проработавшего там многие годы старика, который, хоть и происходил из знатного украинского рода, но не симпатизировал приверженцам «украинской национальной идеи» и до революции называл их «мазепинцами». «Таким образом, — пишет Мандрыка, — я имел чрезвычайное удовольствие выбросить его из его гнезда в земстве, несмотря на его слезы».
Со стариком украинизатор справился. «Печальной неожиданностью», однако, для него стало то, что даже после проведенной «чистки», оставшиеся сотрудники земской управы, все по происхождению украинцы, объявили «забастовку против украинского языка. Мотив — «нам трудно привыкнуть к украинскому языку, хотим вернуться к русскому». Через несколько дней власти все-таки заставили забастовщиков «согласиться с украинским языком», но языковый вопрос оказался проблемой далеко не местного значения. Мандрыка столкнулся с этим и в Киеве, когда по делам уезда поехал в центральнорадовский генеральный секретариат финансов. Нужно было подготовить некоторые документы, но начальник департамента в этом ведомстве «не умел по-украински — диктовал машинистке по-московски (она также не знала языка). Когда же она напечатала продиктованное, отдала переводить хлопцу из Галиции, который был официальным украинизатором бумаг. Наконец, в течение половины дня, бумаги были подготовлены на украинском языке».
