Джон Лайонз - Введение в теоретическую лингвистику

1.4.7. «LANGUE» И «PAROLE» [ЯЗЫК И РЕЧЬ] *

Сейчас настало время ввести соссюровское противопоставление langue vs. parole, на которое мы часто будем опираться в дальнейшем изложении. (Время от времени предлагались те или иные английские эквиваленты, но большинство ученых продолжает использовать французские термины, введенные Соссюром[23]. Сравнительно недавно H. Хомский предложил термины competence [компетенция] и performance [употребление] для обозначения приблизительно того же противопоставления применительно к конкретным языкам.)

Это противопоставление позволяет устранить неоднозначность в употреблении слова «язык». Предположим, мы должны дать предварительное определение английского языка. Мы можем определить английский язык как множество высказываний, произносимых носителями английского языка, когда они говорят на английском языке. Уже здесь видна неоднозначность словосочетания «английский язык». Когда мы говорим, что некто владеет английским языком, мы вовсе не имеем в виду, что он действительно говорит по-английски как в настоящее время, так и в любое другое. В определенных обстоятельствах вполне допустимо сказать о попугае, что он говорит по-английски, но нельзя сказать, что он владеет английским языком. Будем же вслед за Соссюром говорить, что те, кто владеет английским языком (то есть носители английского языка), имеют один общий язык [langue], а те высказывания, которые они произносят, когда говорят на английском языке, — это случаи речи [parole].

В связи с этим встает ряд вопросов. Каковы отношения между языком и речью? Язык или речь описывает лингвист, когда он пишет грамматику английского языка или какого-либо другого языка? Ответы самого Соссюра на оба эти вопроса в значительной мере обусловливались его приверженностью к психологическим и социологическим теориям Дюркгейма; на этом нам нет необходимости останавливаться более подробно. Здесь достаточно лишь поставить эту проблему и ввести соссюровское противопоставление языка и речи.

Отношения между языком и речью очень сложны и до некоторой степени противоречивы. Для наших целей достаточно лишь утверждения, что все члены определенной языковой общности, то есть носители какого-либо языка (например, английского), говоря на этом языке, произносят высказывания, которые — несмотря на отдельные вариации — поддаются описанию с помощью определенной системы правил и отношений; эти высказывания имеют некоторые общие структурные характеристики. Высказывания — это случаи речи, которые принимаются лингвистом в качестве исходных данных для построения лежащей в основе этих высказываний общей структуры, а именно языка. Поэтому лингвист описывает именно язык, или языковую систему. Ниже мы увидим, что следует разграничивать «высказывания» и «предложения» и что описание языка в принципе двухступенчато. Высказывания определенного языка (которые, как мы сказали, говорящие произносят, когда они говорят на этом языке) могут быть описаны лишь косвенно (и в настоящее время еще неточно), на основе предшествующего описания предложений. Противопоставление высказываний и предложений фундаментально для большинства современных лингвистических теорий. Однако ряд предварительных лингвистических понятий можно объяснить и без обращения к этому противопоставлению. Хотя в следующих трех главах термины «предложение» и «высказывание» используются более или менее синонимично, читателю следует помнить, что описываемые отношения имеют место в пределах того, что будет позже определено как предложение (единица языка), а не высказывание (случай речи). 

Если спросить нелингвиста, каковы элементарные единицы языка, кирпичики, из которых, так сказать, построены высказывания, он, вероятно, ответит, что элементарные единицы языка — это «звуки» и «слова». Возможно, он добавит, что слова состоят из последовательности звуков; каждый звук представлен, в идеальном случае, отдельной буквой алфавита (в языках, которые обычно пользуются алфавитной системой письма); и что слова языка обладают значением, тогда как звуки им не обладают (их единственная функция — участвовать в образовании слов). Эти немногие представления лежат в основе традиционного взгляда на язык, отраженного в большинстве грамматик и словарей: грамматика предлагает правила построения предложений из слов, а в словаре содержится информация о значениях отдельных слов. В последующих главах мы будем иметь возможность критически рассмотреть термины «звук», «слово», «значение» и «предложение», фигурирующие в этих общих утверждениях относительно языка. Однако для настоящего предварительного обсуждения структуры языка можно оставить эти термины без определения. Некоторые отличительные особенности будут упомянуты в настоящей главе и разъяснены позднее.

Традиционный взгляд на язык включает понятия композиции (более сложная единица состоит из более простых, или меньших, единиц: слово состоит из звуков, словосочетание состоит из слов, простое предложение — из словосочетаний, сложное предложение — из простых предложений и т. д.) и корреляции (каждое слово соотносится с одним или более значений). Если использовать термин «уровень» для первого и термин «план» для второго понятия, то можно сказать, что в соответствии с моделью языковой структуры, условно принятой нами, каждый язык можно описать в терминах двух планов: «формы» и «значения», или лучше (так как этим традиционным терминам в лингвистике даются различные противоречивые толкования) — выражения и содержания. А план выражения языка можно описать на основе (по крайней мере) двух уровней: уровня звуков и уровня слов. Введем теперь термины, обычно используемые лингвистами: звуки какого-либо данного языка описываются фонологией; формы слов и способы их комбинации в словосочетаниях [25], простых и сложных предложениях — грамматикой; значение, или содержание, слов (и единиц, состоящих из них) — семантикой.

Лингвисты иногда говорят о «двойном членении» (или «двойной структуре») языка; и это сочетание часто ошибочно понимают как имеющее отношение к корреляции двух планов — плана выражения и плана содержания. Имеется же в виду то, что единицы «низшего» уровня — фонологии (звуки языка) — не имеют другой функции, кроме как, сочетаясь друг с другом, образовывать единицы «более высокого» уровня — грамматики (словá). Именно в силу двойной структуры плана выражения языки способны экономно представлять многие тысячи разных слов, поскольку каждое слово может быть представлено особым сочетанием из относительно небольшого набора звуков, точно так же, как каждое из бесконечно большого множества натуральных чисел обозначается в нормальной десятичной записи особым сочетанием из десяти основных цифр.

Выделив два плана — выражения и содержания — и два уровня — фонологии и грамматики, — мы, конечно, ничуть не отошли от традиционного взгляда на структуру языка. Теперь мы должны посмотреть, что же именно характеризует более современный подход к изучению языка, обычно именуемый «структурной лингвистикой».

Мало кто в наши дни будет отрицать, что соотношение определенного слова и определенного значения чисто условно. Длительный спор между «натуралистами» и «конвенционалистами» можно считать оконченным (ср. § 1.2.2). Но самый способ доказательства условности связи между «формой» и «значением» (между выражением и содержанием), а именно перечисление совершенно различных слов из разных языков, которые относятся к одной вещи или имеют одно и то же значение (например, tree 'дерево' в английском, Baum 'дерево' в немецком, arbre 'дерево' во французском языке), может поддерживать тот взгляд, согласно которому словарь любого языка представляет собой, в сущности, список имен, связанных по соглашению с существующими независимо от него предметами или значениями.

Тем не менее, изучая иностранный язык, мы вскоре обнаруживаем, что один язык различает значения, которые не различаются в другом, и что выучить словарь другого языка — это не значит просто усвоить новый набор ярлыков, прилагаемых к уже известным значениям. Так, например, английское слово brother-in-law можно перевести на русский язык как 'зять' 'шурин', 'свояк' или 'деверь'; а одно из этих четырех русских слов, а именно слово зять, иногда следует переводить как son-in-law. Из этого нельзя, однако, заключить, что слово зять имеет два значения и что в одном из своих значений оно эквивалентно трем прочим. Все четыре слова в русском языке имеют различные значения. Оказывается, что русский язык объединяет (под словом 'зять') и мужа сестры, и мужа дочери, но различает брата жены ('шурин'), мужа сестры жены ('свояк') и брата мужа ('деверь'). Поэтому в русском языке, действительно, нет слова, означающего 'brother-in-law', точно так же,как в английском нет слова, означающего 'зять'.