Ознакомительная версия.
Семантика рельефов была рассмотрена в исследовании Е. И. Архиповой, отличающемся научной цельностью, в котором подвергнут анализу принцип соответствия научных мыслей предыдущих исследователей о сюжетах этих плит действительным традиционным сюжетам: библейскому и мифологическому – о богатыре, разрывающем пасть льву и персонаже в колеснице, запряженной львами.
Вывод Е. И. Архиповой: на плитах изображены не Геракл и Дионис, а Самсон и Кибела, синкретический образ Богоматери, защитницы городов. И что киевские рельефы «были выполнены для украшения церкви. Тем более что символика борьбы (Самсон) и символика защиты и покровительства (Кибела) носят не только светский, но и политический характер, а также функции отвращения беды» (Архiпова, 1990. С. 95–100). (В частности, добавим от себя: отвращения от «диких детей пардуса» – половцев. Ср.: в «Слове о полку Игореве» половцы – выводок пардуса. В сюжетах на киевских плитах – мотив покорения зверей.)
Следует заметить, что об изображении Кибелы в колеснице напоминает событие византийской истории X в., когда император Иоанн Цимисхий после победы в Болгарии над языческой Русью, предводительствуемой Святославом Игоревичем, празднуя триумф, «устлал золотое сиденье колесницы (запряженной белыми лошадьми) пурпурными мисийскими (болгарскими) одеждами и венками, водрузил на нем вывезенное из Мисии изображение Богородицы, заключающей в Свои объятия Богочеловеческий Логос. Сам он следовал на резвом коне сзади…» (то же самое несколькими столетиями позже сделал император Иоанн Комнин (Диакон, 1988. IX, 12; С. 215. № 65). На основании этого следует согласиться, что примеры язычества в «Слове о полку Игореве», тем более с не выясненными до конца значениями этих символов, не могут иметь силы доводов об авторе с языческим мировоззрением и что автором не мог быть христианин духовного звания.
Мысль о том, что автором мог быть Василий из Щековиц, может приобрести еще некоторое приращение, если мы учтем факты построения Васильевских церквей в последние полтора десятилетия XII в. в Киевской Руси. Василий, как было сказано, в конце июля 1183 г. чудесным образом был избран игуменом Киево-Печерского монастыря. Возможно, с этим событием связано построение великим князем Киевским Святославом Всеволодовичем на княжем дворе в Киеве церкви св. Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской, так называемой Васильевской церкви, которая была освящена 1 января 1184 г. (Бережков, 1963. С. 202). Но построена она была не так быстро, как можно подумать, не за полгода, а за 17 месяцев, так как новолетие наступало 1 марта: с августа 1183-го по январь 1184 г. – 17 месяцев. Василий принимал участие в «великом священии» этой церкви вместе с митрополитом Никифором и епископом Юрьевским Андрианом, а также в «пире духовном» по этому случаю (ПСРЛ, 1962. В лето 6691).
Христианское имя великого князя Святослава не известно, но обычно летописец отмечал, что князь построил церковь «во имя свое». На этот раз такого примечания нет. Но соправитель Святослава Рюрик носил христианское имя Василий. Однако трудно предположить, что Васильевская церковь, построенная Святославом, могла быть связана с Рюриком, так как Святослав неприязненно относился к Ростиславичам, Рюрику и Давыду. «Эти мне во всем делают досады в Русской земле», – говорил он (Соловьев, 1963. С. 559). Кроме того, резиденция Рюрика находилась в Белгороде. Но Рюрик не остался в долгу. Он еще при жизни Святослава, в 1190 г., строит Васильевскую церковь «во имя свое», как отмечает летописец, в городе Овруче, в подвластной ему земле древлян. А через год, в 1191 г., также еще при жизни Святослава, он строит вторую Васильевскую церковь «во имя свое» на Смядыне в Смоленске, где княжил его младший брат Давыд Ростиславич, но фактическим правителем Киевской земли был Рюрик (Раппопорт, 1982. С. 80, 83. № 40, 134).
В 1197 г., после смерти Святослава, Рюрик-Василий становится единодержавным правителем, великим князем Киевским, и в этом же году была освящена построенная им опять «во имя свое», как отмечает летописец, Васильевская церковь – на новом княжем дворе. В этом случае прежняя Васильевская церковь в Киеве, построенная Святославом в 1184 г., переименовывается в Трехсвятительскую, во имя святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста (ПСРЛ, 1962. В лето 6705; Раппопорт, 1982. С. 10, 17). В самом деле, ничто не мешает тому, чтобы в этих фактах увидеть «самоутверждение» Рюрика-Василия и его направленные действия против какого-то другого Василия, его противника. Если же идти дальше и утверждать, что этим противником был игумен Киево-Печерского монастыря Василий как автор «Слова о полку Игореве», то, возможно, выясняется значение и следующих сообщений летописи, также связанных с Василием и Рюриком. Напомним, что в 1184 г. Васильевская церковь, построенная Святославом на княжем дворе, была освящена «великим священием» – митрополитом Киевским Никифором, епископом Юрьевским Андрианом и игуменом Киево-Печерского монастыря архимандритом Василием. После смерти Святослава Рюрик строит храм святых Апостолов в Белгороде, своей бывшей резиденции, и 6 декабря 1197 г. церковь была освящена также «великим священием», освятили ее тот же митрополит Никифор и тот же епископ Андриан, однако архимандрит Василий уже не был включен в «великое священие», хотя на «пире духовном» после освящения он присутствовал (ПСРЛ, 1962. В лето 6705). В следующем месяце того же 1197 г., 1 января (мартовский стиль), была освящена также Никифором и Андрианом упомянутая Васильевская церковь, построенная «во имя свое» Рюриком-Василием на новом княжем дворе в Киеве. В этом случае наш архимандрит Василий не упомянут вовсе. Это умолчание о Василии не было связано с его кончиной к моменту освящения храма, так как упоминание о нем встречено еще в следующем, 1198 г. (Щапов, Соколова, 1988. С. 175).
Далее. В 1198 г. Рюрик построил подпорную стену к церкви св. Михаила в Выдубецком монастыре, стоявшем на крутом берегу Днепра. Строил стену зодчий Петр Милонег. К этому времени, после смерти Святослава, летописание перешло из Киево-Печерского монастыря в Выдубичи, под надзор Рюрика. И в летописи подробно говорится о закладке стены и ее окончании. О том, что Рюрик со своей семьей прибыл в монастырь и «сотвори пир не мал». Игумен Моисей «и вся братья во Христе велегласно… яко едина усты» исполнили кантату, прославляющую Рюрика (ПСРЛ, 1962. В лето 6707 и след.; Раппопорт, 1982. С. 26. № 35). Но, как мы помним, игумен Василий в свое время построил вместо деревянной каменную стену вокруг Печерского монастыря. Однако это событие устанавливается не из летописи, а из Послания к Василию его друга Кирилла, епископа Туровского. «Ты создал, – пишет он, – стены каменны около всего Печерского монастыря на тверде основе высокы и красны». И вообще, если взять летописные сообщения о Василии, то увидим, что о нем даются только краткие, однозначные справки: избран игуменом, принял участие в освящении Васильевской церкви, построенной Святославом, был на пире духовном в Белгороде после освящения церкви святых Апостолов, построенной Рюриком. И все. О какой-либо другой его деятельности нет ни слова.
В чем причина такого отношения летописца к Василию из Щековиц, архимандриту Киево-Печерского монастыря? Однако в этом случае, видимо, более уместно говорить об отношении Рюрика к Василию, потому что Василий заслуживал быть более известным, чем о нем сказано в летописи. Если Василий – автор «Слова о полку Игореве», то одну из причин я вижу в обращениях автора к Рюрику и Давыду, принижающих этих братьев-князей. В первом обращении («Ты, буй Рюриче и Давиде!») автор их не возвеличивает, как других князей, а напоминает только о тяжелом поражении от половцев в 1177 г., когда храбрые дружины этих князей по шеломы в крови шли («плаваша»). Поэтому у них должно быть сильное желание отомстить половцам, и автор их призывает вступить в золотое стремя за землю Русскую, за раны Игоревы. При втором упоминании этих князей («Сташа стязи Рюриковы, а друзии – Давидовы») автор говорит о предательском поступке Давыда, брата Рюрика. Как мы говорили, он отказался идти к Переяславлю на помощь князю Владимиру, осажденному половцами. При таком отношении автора к этим князьям и зная взвинченное чувство чести русских князей-междоусобников и крайнюю их щепетильность – следует предположить ответные действия этих лиц по отношению к автору.
Однако могут возразить: если здесь и приведены сильные доводы, то они не дают все-таки окончательного решения проблемы авторства и направлены только против общепринятых систем, доказывающих авторство того или другого лица, кроме духовных лиц. Ну что ж, возражения могут быть бесконечны, особенно у тех, кто упускает целое и путается в частностях. И все же эта новая теория дает завершенную логическую модель и позволяет сказать нечто вполне определенное – хотя бы о социальном положении автора: он был лицом духовного звания. Такая теория «более экономная и более естественная». Однако воспользуемся и «мистической лазейкой». Если она и упрощает проблему, то «не настолько».
Ознакомительная версия.
