Ознакомительная версия.
Написав вышеуказанные трактаты, Овидий оказался в ссылке у берегов Черного моря. Он пытался вымолить у императора прощение при помощи своего поэтического таланта, но безуспешно. Позднее появляются на свет пятнадцать книг, составлявших «Метаморфозы». Талант Овидия и здесь проявился в полную силу: он сумел обработать и переложить в стихотворную форму известные греческие и римские мифы, среди которых – миф о Венере и Адонисе. После «Метаморфоз» Овидий продолжал писать, но изгнание отрицательно подействовало на его талант, и другие произведения не ставятся в один ряд с написанными ранее. Тем не менее все сочинения Овидия являются великолепным образцом латинского стихосложения. Их в обязательном порядке изучали в английских школах латинской грамматики, и не просто изучали, а заучивали наизусть. В связи с этим знакомство Шекспира с «Метаморфозами» не представляется удивительным, а заимствование мифологического сюжета видится вполне логичным, так как стало для людей искусства нормальным явлением и продолжает таковым быть в наши дни.
Миф о Венере и Адонисе составляет лишь небольшую часть десятой книги «Метаморфоз». Свое повествование в этой части Овидий начинает даже не с короля Кинира, а с приключений Гименея и Орфея – поэт и певец Орфей умоляет Гименея помочь в устройстве его брака. Но во время свадьбы Гименей видит дурное предзнаменование, которое вскоре сбывается: невеста Орфея погибает от укуса змеи. Орфей спускается в царство мертвых и начинает там петь песню о своей несчастной любви, умоляя богов вернуть ему любимую по имени Эвридика.
Обитатели загробного царства тронуты песней Орфея. Они зовут Эвридику и позволяют Орфею забрать ее с собой. Но боги ставят Орфею условие: если он обернется, чтобы посмотреть на любимую, она будет потеряна для него навсегда. Практически добравшись до дома, Орфей все-таки оборачивается, дабы убедиться, что Эвридика следует за ним. Женщина вновь исчезает, умерев во второй раз. Орфей безутешен: он не может попасть снова в царство мертвых, а потому начинает петь такие грустные песни, что даже деревья собираются вместе послушать несчастного влюбленного. Одной из песен Орфея и стала песня о Венере и Адонисе.
Заканчивая рассказ о создателе «Метаморфоз», нельзя не процитировать самого Овидия, который в конце произведения провидчески пишет:
Вот завершился мой труд, и его ни Юпитера злоба
Не уничтожит, ни меч, ни огонь, ни алчная старость.
Пусть же тот день прилетит, что над плотью одной возымеет
Власть, для меня завершить неверной течение жизни.
Лучшею частью своей, вековечен, к светилам высоким
Я вознесусь, и мое нерушимо останется имя.
Всюду меня на земле, где б власть ни раскинулась Рима,
Будут народы читать, и на вечные веки, во славе —
Ежели только певцов предчувствиям верить – пребуду[36].
Действительно, сколько творческих людей после написания этих строк Овидием вдохновлялись именно его интерпретацией мифов, его слогом, манерой изложения! И кто знает, не напиши он «Метаморфозы», не были бы забыты некоторые из известных сегодня сюжетов? И написал бы свою поэму Уильям Шекспир – поэму, ставшую одним из редчайших документов, доказывающим как минимум тот факт, что Шекспир на самом деле существовал, поэму, опубликованную при его жизни именно в том виде, в котором он ее создавал?
* * *
Итак, судя по всему, Шекспир заимствовал сюжет у Овидия. В качестве эпиграфа выбраны лишь две строчки из знаменитых «любовных элегий» римского поэта. Но приведем здесь несколько строк – предшествовавших эпиграфу и следовавших после (строки, использованные Шекспиром, выделены):
… меж тем как скала или зуб терпеливого плуга
Гибнут с течением лет, – смерти не знают стихи.
Пусть не уступят стихам и цари, и все их триумфы,
Пусть уступит им Таг в золотоносных брегах!
Манит пусть низкое чернь! А мне Аполлон белокурый
Пусть наливает полней чашу Кастальской струей!
Голову лишь бы венчать боящимся холода миртом,
Лишь бы почаще меня пылкий любовник читал!
Зависть жадна до живых. Умрем – и она присмиреет.
Каждый в меру заслуг будет по смерти почтен.
Так, и сгорев на костре погребальном, навек я останусь
Жить – сохранна моя будет немалая часть[37].
Думается, недаром Шекспир взял в качестве эпиграфа именно эти строки – здесь и слова Овидия о бессмертности творений поэта, и намек на то, что имя самого графа, которому автор посвящает свое произведение, останется в веках. Эпиграф также указывает и на прекрасное знание Шекспиром творчества Овидия – отрывок взят не из «Метаморфоз», которыми драматург мог пользоваться во время написания поэмы, а из «любовных элегий». Все-таки образование Шекспира опять представляется не таким уж плохим…
После эпиграфа следует посвящение графу
Достопочтенному Генри Ризли,
Графу Саутгемптону и барону Тичфилд.
Ваша милость,
Я не желаю нанести оскорбление, посвятив мои несовершенные строчки Вашей Светлости, и весь мир меня осудит за то, что я использую такой сильный предлог, дабы поддержать такой слабый стих: только если Ваша милость сочтет это приятным, я буду считать себя польщенным и клянусь с пользой провести часы досуга, чтобы посвятить Вам еще более достойные плоды моего труда. Но если это первое мое намерение окажется уродливым, я буду сожалеть о том, что у этого стиха такой благородный крестный отец, и никогда после не буду возделывать эту бесплодную почву в страхе получить такой плохой урожай. Я оставляю это на рассмотрение Вашей милости, уповая на милость Вашего сердца; я хотел бы, чтобы все Ваши желания исполнялись и отвечали ожиданиям всего мира.
Всегда к услугам Вашей милости,Уильям Шекспир.
Стиль посвящения однозначно указывает на высокий уровень владения языком его автора. Шекспир, с одной стороны, уверенный в своем таланте и успехе поэмы у того, кому она посвящена, с другой стороны, полностью уповающий на милость графа в ее оценке, показывает прекрасное знание куртуазных манер. Молодой человек явно быстро сумел сориентироваться в окружавшей его обстановке. В Лондоне он чувствует себя как рыба в воде: сначала находит работу в театре, затем, как положено многообещающему таланту, находит знатного покровителя.
Конечно, стиль Шекспира сильно отличается от первоисточника, и не только потому что латынь отличается от английского языка. К середине 16 века английский литературный язык меняется, становясь ближе к современной форме, ближе к разговорной речи обыкновенного англичанина, теряет вычурность, присущую стихотворным произведениям предыдущих эпох. Шекспир, имевший опыт игры на сцене и написания пьес, и поэму слагает по похожим принципам: герои говорят и действуют так, словно играют на сцене. Они изъясняются понятным простым языком, впрочем, совсем не лишенным изысканности.
Начинает повествование Шекспир тоже иначе: «с места в карьер» он знакомит читателя с главными персонажами поэмы. Не без юмора он описывает, как Адонис, проведя ночь с Венерой, собирается с утра на охоту. Венера пытается удерживать его с помощью лести и ласки. Она осыпает Адониса комплиментами:
О цвет полей! Ты алых роз румяней, —
Она твердит. – Прекраснее трикрат
Меня…[38]
На этом страстная Венера не останавливается и, видя, что Адонис настроен решительно, «с лошади она его стащила». Красотка-богиня понимает, что молодой человек остается равнодушным к ее чарам, и это распаляет ее страсть еще сильнее. В данной сцене Венера ведет себя так, как ей хотелось бы, чтобы вел себя Адонис. Но юноша «подвластен, хоть и не влюбленный» и «тягостно дышит», смущен. По ходу дела Венера быстро рассказывает Адонису, как к ее ногам пал сам Бог войны. Затем она приводит другой довод: Адонис так красив, что обязан после себя оставить на земле потомство. Однако Адонис не просто отвергает богиню любви, он грубо ее отталкивает: «Фу, о любви довольно уж покуда! Мне солнце жжет лицо. Бегу отсюда!» Венера в ответ обещает закрыть его от солнца своими волосами, своим телом. Шекспир и в этой страстной сцене не боится иронизировать: «Будь мать твоя, как ты, о неприветный! Она бы умерла совсем бездетной», – упрекает Венера Адониса, хотя если вспомнить легенду о его рождении, фраза становится двусмысленной.
Несмотря ни на какие ухищрения Венеры, Адонис в итоге вырывается из ее объятий и бежит к коню. В этот момент откуда ни возьмись появляется кобылица, и конь рвется к ней навстречу, красуясь перед прекрасной лошадкой. Конь и кобылица убегают куда-то вместе, объятые жаркой страстью. Адонис вновь остается во власти Венеры, у которой появился второй шанс его соблазнить. Попытки богини опять безуспешны. Адонис злится и высказывает Венере свое негативное отношение к любовным утехам.
Ознакомительная версия.
