Кирилл Кобрин - Текстообработка (Исполнено Брайеном ОНоланом, А.А и К.К.)

16

Как бы он удивился и обрадовался, наблюдая недавний бессмысленно-пышный столетний юбилей “Блумсдэя”! Что написал бы в своей колонке Майлз на Гапалинь по поводу одного только бесплатного завтрака на 10 тысяч особ, который подавали почему-то на О’Конелл-стрит! Некий английский фельетонист, явно прошедший школу Майлза, назвал этот завтрак «джойсовский Happy Meal» – на манер детского меню в «Макдональдсе».

А Энтони Кронин утверждает, что прочел «О водоплавающих» раньше «Улисса», оттого первый роман произвел на него гораздо большее впечатление, нежели второй.

Английское “artist” в названии джойсовского романа “Portrait of the Artist as a Young Man” означает не только, собственно, «художника» в узком значении этого слова (то есть, живописца, скульптора и так далее), но и вообще человека искусства, «художника» в широком смысле.

Тара – один из главных политических и культурных центров древней Ирландии, для ирландских патриотов рубежа XIX–XX-го веков – символ былого величия и залог грядущего возрождения. Холихэд – порт в Британии, куда приходят паромы из Ирландии.

Идея творения, так сказать, не «с нуля», а «с середины», когда на свет появляется нечто, уже имеющее историю и следы этой истории на своем теле, ужасно понравилась бы Борхесу который посвятил ей эссе «Сотворение мира и Ф.Госс».

С неменьшим основанием так можно было бы обозвать и Константина Вагинова – автора «Трудов и дней Свистонова», написанных ровно за 10 лет до «Водоплавающих».

В одержимости нашего героя псевдонимами можно при желании найти объяснение странностям как поэтики романа «О водоплавающих», так и собственной его жизни. Отмечу только, что имя Брайена О’Нолана на английском и на ирландском пишется по-разному и он, как, впрочем, и его отец, развлекался тем, что периодически менял его написание в официальных служебных бумагах.

Любопытно сравнить этот случай двуязычия со случаем Борхеса: аргентинец под влиянием отца-англомана ребенком начал говорить и писать по-английски, испанский же был для него языком матери (других языков не знавшей) и прислуги. Иными словами, для Борхеса «языком культуры» был английский, сама Культура была воплощена в фигуре отца. Для О’Нолана «языком культуры» изначально был ирландский – тоже язык отца (между тем, сам его отец выучил ирландский в зрелом возрасте, будучи патриотом и деятелем «национального возрождения»), а английский значительно позже стал языком комиксов, кино, большого города (после переезда в Дублин), иными словами – «языком реальной жизни».

Четвертый, «Архив Далки» – не что иное, как неизданный при жизни писателя роман «Третий полицейский», переписанный заново в попытке пристроить его в издательство. «Третий полицейский», вышедший через несколько лет после смерти О’Нолана, был принят с восторгом.