Другим фактором, вызвавшим отрицательное отношение к структурализму также и среди зарубежных языковедов, являются его универсалистские тенденции, в соответствии с которыми он или проявляет нетерпимость по отношению к другим методам, или же включает в лингвистику только те проблемы, решение которых доступно структуральным методам. Эти качества также характерны для глоссематики, и против них направлена критика виднейшего представителя неолингвистики — В. Пизани. Он указывает, что в этом отношении структурализм «в своих поисках общей морфологической схемы для всякого языкового выражения напоминает Grannmairegenerale XVIII в. и повторяет ошибки таких ученых, как, например, Марти, который создавал абстрактные, предшествующие языковому воплощению схемы» [115] 35. Пизани же отмечает ограниченные возможности глоссематики как лингвистического метода. «Во всяком случае, — пишет он, — нужно настойчиво подчеркнуть, что глоссематика не исчерпывает всю науку о языке: она может быть средством к пониманию явления, называемого «языком», но она не может сказать нам, как совершается этот вид деятельности человека, почему языки изменяются, каково отношение языка к другим видам деятельности человека и т. д.» [116] 36.
Критику В. Пизани следует признать абсолютно справедливой. К ней можно было бы добавить и иные критические замечания как принципиального, так и частного характера, которые в изобилии встречаются, например, в книге Б. Сиертсемы [117] 37 или в очень основательной ста<100>тье Э. Хаугена [118] 38. Вообще не следует полагать, что зарубежные языковеды встретили глоссематические построения Л. Ельмслева с энтузиазмом. До этого очень далеко. Но все это говорит не против структурального подхода как общего научного принципа, а о том, в какой тупик ложно ориентирующая методология может завести несомненно здоровый принцип. Пример с глоссематикой с большой очевидностью свидетельствует о важности методологического фактора, о его ведущей роли, а также о самой настоятельной необходимости уметь разграничивать разные теоретические планы, направляющие исследовательскую работу (методологические основы, общий научный принцип, специальный метод) и отслаивать все порочное и ненужное, сохраняя рациональное зерно [119] 39. Если этого не делать, то легко вместе с водой выплеснуть и ребенка.
Возвращаясь к структуральному принципу, как таковому, мы не можем не отметить, что он выработал большое разнообразие исследовательских приемов, доказавших свою пригодность для применения в самых разнообразных областях науки о языке, в том числе и в традиционной проблематике сравнительно-исторического языкознания. Так, замечательная работа молодого Соссюра о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках, представляющая блестящий образец исследования в области сравнительно-исторического языкознания, несомненно, покоится на структуральном подходе к изучению языковых явлений. Структуральный принцип лежит в основе приема так называемой внутренней реконструкции, получающей в науке о языке все более ши<101>рокое применение. Полноценное историческое изучение фонетических систем языков едва ли теперь мыслимо вне фонологического учения Трубецкого — одного из основателей структуралистического Пражского лингвистического кружка. Своеобразную и интересную систему приемов формального описания языков, также основывающегося на структуральном принципе, разработала американская школа дескриптивной лингвистики, исходившая из практических потребностей изучения местных языков [120] 40. Если приемы дескриптивной лингвистики ограничить по примеру других исследовательских методов определенными рамками использования, то они также несомненно могут быть полезны в научной практике языковедов [121] 41. Следует отметить, что области применения структуральной методики изучения еще далеко не исчерпаны и она все более и более расширяет границы своего использования [122] 42.
Все это говорит в пользу того, что структуральная техника лингвистического исследования может и должна встать в ряд с другими рабочими методами также и в системе советского языкознания. Необходима только предварительная непредубежденная критическая ее оценка и точное определение областей применения. Эту оценку следует производить не на основе административных распоряжений, отмечающих практическую важность структуральных методов (что иногда делается в советском языкознании), а на основе исследовательской практики и теоретического осмысления ее результатов. Практическая же значимость не есть еще теоретическая оценка, и безоглядное следование за критерием утилитарности равносильно приятию философии прагматизма.<102>
В этой связи нельзя не вспомнить следующее соображение М. Коэна: «Ввиду признания структурного характера языка, лингвистика может быть только «структуралистической». Следует работать так, чтобы она была структуралистической на здоровой основе» [123] 43.
Приходится, однако, признать, что в советском языкознании структуральной лингвистике явно не повезло в том смысле, что как положительная, так и негативная ее оценка строится преимущественно на умозрительных заключениях и находит свое выражение в голословных декларациях. Что же касается исследовательской практики, которая только и может дать объективные данные для суждения о достоинствах и недостатках любого метода, то в ней структурализм у нас почти еще не нашел своего отражения. Правда, в нашем распоряжении находится уже значительный зарубежный опыт применения структуральных методов как для описания различных языков, так и для решения отдельных проблем. Но в этих работах структуральные методы объединяются с разными методологическими позициями (что, кстати говоря, и не дает возможности рассматривать структурализм как единое лингвистическое направление), отнюдь не всегда приемлемыми для советского языкознания. Это обстоятельство очень путает картину действительных исследовательских качеств структурных методов и затрудняет определение в них здоровой основы, в частности, на базе лишь теоретических выкладок.
Исходя из вышеизложенных предпосылок, советское языкознание надо представлять себе как сочетание методологических принципов, покоящихся на общих законах научного познания диалектического материализма, с системой разнообразных приемов научного исследования, пригодных к разрешению многообразных проблем изучения языка и не находящихся при этом в противоречии с указанными методологическими принципами.
Методология должна определять общие и основные категории языка, такие, как природа и сущность языка, его функции, связь языка с мышлением и историей народа, характер закономерностей развития языка (применение общего понятия закономерности к процессам<103> развития языка), отношение языкознания к другим наукам и т. д. Советские языковеды располагают марксистским истолкованием многих из этих основных категорий языка и тем самым имеют возможность опираться на твердые методологические основы. Дальнейшее более углубленное познание основных категорий языка требует широкого обобщения языкового материала и должно проводиться в тесном сообществе с философами.
Но изучение этих общих категорий языка отнюдь не исчерпывает всей научной проблематики науки о языке. Фактически они образуют только одну дисциплину, которую в зависимости от того, в каком преимущественном аспекте проводится исследование данных проблем (философском или собственно лингвистическом), именуют или философией языка, или общим языкознанием. А за пределами этой методологической по своему характеру дисциплины и рядом с ней располагаются собственно лингвистические дисциплины — фонетика (и даже отдельно — экспериментальная, историческая, описательная и прочая фонетика), лексикология, семасиология, этимология, морфология, синтаксис, топонимика и т. д. Каждая из этих дисциплин изучает частные проблемы науки о языке и использует разные исследовательские методы. В одном случае возможно применение разных методических приемов для изучения одной и той же проблематики. Так, например, при изучении взаимоотношений языков используются и сравнительно-исторический метод, и ареальный метод неолингвистики. В исторической фонетике несомненно оправдало себя комбинированное использование сравнительно-исторического и структурального метода и т. д. В другом случае сам характер проблемы исключает возможность использования различных методов и вносит в эти отношения определенные ограничения. Так, сравнительно-исторический метод фактически не получил применения в изучении синтаксиса, лексикологии и семасиологии. Видимо, невозможно использование структурального метода в топонимике или ономасиологии.
