Л. Н. Рыжков в своём замечательном исследовании «О древностях русского языка» (М. 2003 г.) пишет: «Допустим, например, нашли в Хакасии или Волжской Булгарии памятники рунического письма и расшифровали их на тюркском языке по законам буквенного письма (руна-буква-звук). Пользуясь правилом Нойгебауэра, можно предположить, что источником этого письма было праруническое слоговое письмо с той же системой знаков, существовавшее в этом месте до вторжения, из которого тюркские руны взяли слоговые знаки без изменения для своих звуков, и нужно искать дорунические и дотюркские источники этой культуры.
Отсюда же следует необходимость поиска догерманского источника германских рун, в котором руны были еще слоговым письмом, досемитского слогового источника финикийской азбуки, догреческого слогового источника греческого алфавита, долатинского источника букв латыни»[98].
Таким образом, всё фонетическое письмо (алфавиты!) вышли из слогового письма более древних эпох, возможно, через руны. Этот вывод О. Нойгебауэра, о котором поведал Рыжков, производит просто революцию в языкознании.
Интересно замечание и великого французского ученого А. Мейе: «В исторические времена мы замечаем только падение языков, так что, например, латинский язык гораздо богаче формами, чем произошедшие от него романские; поэтому восходящее движение языка (латинского) должно быть оттеснено к временам доисторическим. Так, потери в языках у народов романского и германского племени несравнимо значительнее, чем в славянском и литовском»[99]. «Поэтому», — продолжает Н. Л. Рыжков, — «если латынь или древнегреческий язык явились результатом этнического катаклизма или иных исторических процессов и содержат несколько слоёв исходных языков, то в этих языках содержится какая-то часть долатинского и догреческого языков. То есть верхний слой, буквы, возникли не из протогреческого и не из протолатинского языка. Поэтому нельзя говорить, что подлинными носителями шумерской индоевропейской цивилизации были её погромщики семиты, т. е. рассматривать шумерский язык и языки вавилонский и ассирийский как чисто семитские. Арамейский язык возник аналогично, из индоевропейского языка в смешении с семитским. Синтезированными являются французский и немецкий языки, — в прошлом языки германских племен, — один из которых (французский) попал в романскую группу с обилием латыни, другой — в германские языки с большой долей датского и славянского субстратов и тоже с достаточной долей латыни. Другими словами, изменения в языке в историческую эпоху не только не всегда являются развитием языка, но бывают и его деградацией, упрощением, что заставляет в далекой древности искать его подлинный и совершенный облик»[100].
В настоящее время объектом рассмотрения русской науки стали многие памятники древней письменности (слоговое письмо, иероглифическое, критские таблички, письменность культуры Винча, Тертерии, этруски), которые ранее не считались памятниками русской или праславянской письменности. Они были дешифрованы Г. С. Гриневичем, П. П. Орешкиным, В. А. Чудиновым и другими учёными на праславянском языке. И Л. Н. Рыжков в своей работе «О древностях русского языка» поднимает вопрос о пересмотре начала письменного периода в русском языке, то есть начала русской письменности должны быть перенесены на более ранние эпохи, а не на 988 г. Все эти памятники слогового письма и руницы, о которых мы писали во II главе, изменяют границу «исторического» языка. Поэтому русский или вообще славянский языки (лексика) могут оказаться славным прошлым древнелатинского языка до его деградационных изменений, а также прошлым и праиранского языка и прасанскрита. Недаром сказано, что «русский язык более древен, чем санскрит». (Дурга Прасод Шастри).
Возникновению русского языка, как мы знаем, предшествовал многовековой период праславянского языка (общего для всех предков славян). Все выводы, которые делали учёные XIX и XX в. о начале русского языка в 988 г., базировались ранее на письменных памятниках старославянского языка, а праславянский язык и праязык индоевропейский (о которых было почти ничего не известно) вообще не участвовали в попытках этих сопоставлений. Поэтому, как считает Л. Н. Рыжков, это заставляет нас пересмотреть многие утверждения (сдвиг исторической эпохи для русского языка в глубь поколений), которые были получены ранее без учета этих языковых факторов. То есть точкой отсчёта, началом русской письменности, по мнению большинства языковедов, в настоящее время по традиции является язык конца X–XI в. А так называемый дописьменный период, который, как считают, охватывает время с момента выделения славян из общеиндоевропейского единства, т. е. с начала III тыс. до н. э. и до Х в. н. э., никак не отражен в официальной науке. А в это время уже существовало славянское слоговое письмо (Тертерия, Винча, Крит и т. д.). И эти факты ставят вопрос о пересмотре границ начала русской письменности.
В древнейших письменных памятниках многих древних языков встречаются очевидные вкрапления славянской лексики, которые не объясняются ни заимствованиями, ни чем другим, кроме признания их архаичными остатками праязыка — настолько полным и комплексным является характер совпадений. Л. Н. Рыжков приводит в своей книге пример древнего текста «Авесты» (XIV–IX в. до н. э.), записанный особыми знаками на мёртвом зендском языке. При расшифровке он записан в латинской транскрипции, однако Л. Н. Рыжков применил дополнительно и наши буквы, которые трудно выражаются в латинице.
Kasna dэrэtэ zяmцa аdэ nabяscа?
Кто учредил Землю и Небеса?
Очевидно, что белорус, литовец, украинец, поляк поймут эти слова как чисто славянские (зямца и небясца). Это кусочек славянской лексики в законсервированном виде, архаизм. А ведь Авесте как минимум три тысячи лет.
В древнегреческом языке также встречается слой (древнейший) славянской лексики, который многие ученые связывают с Троей и троянцами. (О. П. Знойко. Міфи Київської землі та події стародавні. Київ. Молодь. 1989).
Эти наблюдения ставят вопрос о сдвиге и пересмотре границ письменной и дописьменной истории русского языка.
Долгие годы, многие столетия мы считали, что нам уже всё известно и о нашем языке, и о нашей письменности, которая якобы совершенствовалась от пиктограммы через иероглифы и слоговое письмо к высшему, разумеется, буквенному, фонетическому письму. И все это, естественно, в рамках единственно правильной для всех времен и народов теории Энгельса о происхождения языка, описанной в его работе «Роль труда в вопросе происхождения человека от обезьяны»[101].
«Но в настоящее время уже точно установлено, что не азбуки и алфавиты являются высшей формой письма, а древние слоговые системы, и что эти системы были отнюдь не финикийскими (семитскими), а индоевропейскими. Оказалось, что алфавиты существовали уже в Древнем Египте и предназначались для общения с непосвящёнными, с иностранцами, и в период вторжений, завоеваний становились массовым письмом, грамотой на обломках цивилизаций»[102], когда захватчики, будучи не в силах овладеть сложным слоговым письмом, начинали использовать графические знаки как буквы, как простую транскрипцию. Это относится и к латинскому языку (после падения Рима), и к греческому. И это стало известно только совсем недавно — в конце 90-х, начале 2000-х годов после работ Г. С. Гриневича, В. А. Чудинова, О. Нойгебауэра, Р. Пешича, П. П. Орешкина. И новая точка зрения пока ещё не вполне пробила себе дорогу.
Тем не менее, в настоящее время по традиции общепринятой является другая точка зрения. В своей книге «История письма» И. Фридрих (1979 г.) пишет, что впервые буквенное письмо появилось у семитов, и от них оно было заимствовано несимитскими народами. Первое древнее заимствование было в Грецию и в страны Европы, второе в Индию… где породило огромное количество новых систем письма; и, наконец, третье заимствование арамейского алфавита народами Центральной Азии, вплоть до монголов и манчжуров. «То, что греческое письмо — ответвление семитского консонантного письма, — пишет И. Фридрих, — факт общеизвестный. Все рассуждения о каком-то доисторическом „европейском руническом письме“, которое пришло сначала к грекам и лишь потом к финикийцам, не выдерживают поэтому критики»[103]. Но очевидные факты говорят о том, что алфавиты появились из слоговых систем письма. Выше мы говорили о теории Нойгебауэра, об образовании алфавитов в результате разрушительного распада слоговых систем письма в результате этнических катастроф. Известна работа академика Струве о происхождении группы ближневосточных алфавитов из разрушенного египетского слогового письма. Академик Струве доказал, что буквенное письмо существовало в Египте наряду со слоговым, а не как этап его развития до высших форм. Предназначалось это буквенное письмо, как мы помним, для иностранцев, для объяснения египетских слов (фактически как примитивизация системы). И Шампольон разгадал именно эту вспомогательную форму. Об этом писал и лингвист А. Кондратов, а также П. П. Орешкин в книге «Вавилонский феномен».
