Строго говоря, это не совсем так, и Элронд опять не справляется со своей задачей председателя, пуская ход заседания на самотек. Гэндальф (5) начинает свою речь с несколько воинственного предположения о том, что Гэлдор не слишком внимательно слушал предыдущих участников собрания (что частенько случается на всяких комитетских заседаниях). Разве рассказы первого и четвертого рассказчиков не являются достаточно убедительным свидетельством того, что Саурон в любом случае верит: это — то самое Кольцо? Впрочем, Гэлдор мог быть ответить, что это все же не доказательство. Гэндальф и сам признает, что «между Рекой и Пещерой… зияет многовековая пропасть» — речь идет про время, которое прошло с момента утери Исилдуром Кольца в реке Андуин и до того, как Бильбо нашел его в Туманных горах.
Тем не менее он все равно не предпринимает попытку заполнить этот пробел, рассказав все, что ему известно о Горлуме и о надписи на Кольце, а вместо этого возвращается к событиям 2941 года, описанным в «Хоббите» (когда он не сумел распознать в находке Бильбо то, чем она в действительности являлась), а затем к уходу Бильбо из Хоббитании в 3001 году. Лишь после этого он рассказывает, как обнаружил манускрипт Исилдура, в котором содержались такие важные сведения о надписи на Кольце. Логичнее всего теперь было бы ему сразу отправиться в Хоббитанию и изучить пресловутое колечко Фродо, но он отклоняется от этого маршрута, чтобы встретиться и побеседовать с Арагорном.
Тут Гэндальф передает слово Арагорну (6), который рассказывает собравшимся о том, как удалось изловить Горлума. И только после этого Гэндальф наконец переходит к сути — подтверждению подлинности Кольца. Он убедился в том, что это то самое Кольцо, когда увидел надпись на языке Врага, которую зачитывает участникам Совета. Гэндальф также добавляет, что Саурон узнал об обнаружении Кольца от Горлума (это объясняет историю, услышанную от Глоина (1)) и начал поиски среди гномов и хоббитов. В этот момент Совет отвлекается на вопрос Боромира о Горлуме и ответ Леголаса (7) про его побег, и уже после этого Гэндальф возвращается к «остальным вопросам Гэлдора» (в действительности речь идет всего про один вопрос): «Почему среди нас нет Сарумана?» После того как Гэндальф поведал о своем заточении в Ортханке и успешном побеге из владений Сарумана, ему оставалось лишь пересказать свой путь до Хоббитании, а затем до Раздола, куда он, пусть и запоздало, последовал за Фродо и его спутниками. И вернувшись таким образом обратно к событиям современности, он заключает: «Теперь вам известна история Кольца от его изготовления до нынешнего дня».
Впрочем, эта обманчиво простая формулировка в действительности скрывает за собой колоссальную работу, которая была проделана писателем. Ведь история вовсе не была рассказана по порядку от начала до конца, она состояла из множества отступлений: то один, то другой персонаж вдруг перебивал очередного рассказчика, чтобы поговорить о наиболее волнующих его вопросах. Логической последовательностью повествование тоже не отличалось, и рассказчики часто забывали про самый главный вопрос: действительно ли это то самое Кольцо. Вместо этого они говорили про Гондор, историю Арагорна и Сломанный Меч, обсуждали Горлума и Сарумана — все эти элементы чрезвычайно важны для построения сюжетной линии, но не имеют прямого отношения к Кольцу.
К тому же во всей этой истории вдруг обнаруживается гигантский пробел длиной почти в три тысячи лет — от 2 года до 2941 года, причем для Фродо этот пробел был заполнен Гэндальфом еще несколько глав тому назад, когда тот поведал будущему Хранителю историю Смеагорла и Деагорла и рассказал о том, что Горлум тоже когда-то был хоббитом. Однако участники Совета об этом так и не узнают. Именно в этом заключается особый талант Толкина — выстраивать беседы таким образом, чтобы все эти пробелы, повороты и отступления не наскучивали читателю и, в общем-то, не привлекали к себе внимания. Однако затем, как обычно и случается на такого рода заседаниях, после продолжительных прений наконец звучит самый главный вопрос: что же делать дальше?
Поиск решения занимает не слишком много времени. Толкин задействует трех второстепенных персонажей, чьи предложения отвергаются Советом, и лишь затем озвучивается подлинная дилемма. Сперва Эрестор предлагает отдать его Бомбадилу, но это предложение отклонено. Гэлдор спрашивает, нельзя ли сохранить его в безопасном месте, но получает отрицательный ответ. Всеславур предлагает бросить его в море, но участники собрания приходят к выводу о том, что это слишком опасно и не гарантирует окончательного избавления от Кольца. Итог подводит Элронд, который говорит: «Кольцо должно быть предано Огню». Выслушав возражения Боромира, он отказывается забрать Кольцо себе, и Гэндальф соглашается с этим решением. Переговоры зашли в тупик, напряжение (и общая усталость) нарастает, но стиль изложения вдруг резко меняется: слово один за другим берут хоббиты, которые почти впервые в этой главе говорят от себя, а не пересказывают чьи-то слова. Первым свои услуги предлагает Бильбо, который напыщенно сокрушается по поводу необходимости своего участия — «досадно, конечно, но ладно», — но в то же время сразу переходит к самой сути. Ведь (как это сплошь и рядом случается на комитетских заседаниях) приняв решение относительно дальнейших действий, участники так и не определились с ответственным лицом. Однако, как верно подмечает Бильбо: «По-моему, это, и только это, нужно решить на сегодняшнем Совете!» В результате мы наконец добрались до пункта 3 повестки дня. В этот момент голос подает Фродо, который безо всяких экивоков заявляет: «Я возьму Кольцо. Только я не знаю дороги». И тут впервые за все время мы слышим Сэма, о чьем присутствии на Совете до сих пор даже не упоминалось: «Ну и в переделку мы с вами попали, сударь».
Разумеется, это решение является ключевым для всего сюжета, дальнейшего развития событий и вообще для всей книги. Тот факт, что Толкину удалось преподнести этот сюжетный ход как нечто неожиданное, является еще одним свидетельством его писательского мастерства, равно как и то, что, когда хоббиты берут слово после принятия окончательного решения, их чувство собственного достоинства и даже отвага ни у кого не вызывают сомнений, несмотря на всю приземленность их речи и на свойственные этому народцу приуменьшения («досадно», «в переделку»).
В любом случае главный вывод, который можно сделать по итогам главы «Совет», заключается в следующем. Толкину потребовалось очень много времени, чтобы достигнуть такого уровня сложности: об этом свидетельствуют и первые наброски, которые приводятся в книге «Возвращение Тени». В первом варианте все те вопросы, которые обсуждались выше, занимали всего каких-то семь строчек. Однако как только писателю удалось выйти на этот уровень, то, как и в случае появления кольца и Горлума в книге «Хоббит», проблема дальнейшего развития сюжета решилась сама собой.
После этой главы становится понятна основная задача, стоящая перед героями: необходимо отнести Кольцо в Ородруин и уничтожить его там. При этом мы видим множество сюжетных линий, требующих развития: побег Горлума, предательство Сарумана, опасность, нависшая над Гондором, раскрытый, но не признанный титул Арагорна, три кольца эльфов, даже темные глубины Мории и сомнения по поводу верности ристанийцев. Как сказал безымянный поэт о Короле Артуре и его рыцарях в поэме «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь», которую Толкин редактировал и переводил с древнеанглийского языка двадцатью годами ранее:
И вот за столы все снова сели,
Сами собой стихли слова,
Заняты были и рты, и руки[45].
Другие источники вдохновения
Еще одним хорошим примером того, как в дальнейшем строилась работа Толкина над книгой, может служить поэма «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь». Писателю предстояло решить задачу, которая возникла в результате написания «Хоббита». Там он успешно сумел убедить читателей в том, что Средиземье — это огромный и прекрасный мир, куда им удалось заглянуть лишь одним глазком, вследствие чего у них возникло закономерное желание прочитать продолжение, причем такое, где про этот мир будет рассказано еще много нового. И теперь Толкину предстояло создать этот мир на бумаге. Вдохновение он черпал все в тех же источниках, к которым первоначально обращался при работе над «Хоббитом», — в старинной литературе и прежде всего (и вот по этому пути не смог пойти почти никто из его подражателей) в пробелах и даже ошибках, обнаруженных им в древних текстах.
