Таким образом, я мог себе позволить совершать различного рода экскурсы, которые нарушали монотонность занятий – как для меня, так и для моих учеников. Среди этих экскурсов были и такие, которые содержали и достаточно большие пассажи данной книги. Я был уверен (святая наивность!), что для моих подопечных эти лекции чрезвычайно полезны с точки зрения их общего понимания процесса изучения иностранного языка, а также конкретных технологий, применяемых в данном процессе.
Но один случай заставил меня пересмотреть мою точку зрения на необходимость детального понимания учащимися процесса, в котором они вольно – но чаще все-таки невольно! – участвуют.
Итак, однажды я минут на сорок-пятьдесят отклонился от темы с тем, чтобы прочитать своей группе – она состояла из зеленых беретов – лекцию о том, как надо читать литературу на иностранном языке для получения максимального эффекта погружения. Я делал упор на том, что необходим километраж – около ста страниц (больше – лучше!) в день, что при такого рода чтении необходимо как можно реже пользоваться – или же совсем не пользоваться – словарем, вместо этого стараясь догадаться о значении слов по контексту. Я говорил о необходимости чтения не коротких рассказов, но достаточно обширных произведений из 100-200 страниц и больше для создания поля контекста, чего не происходит при чтении рассказов. Я говорил о том, что положительный подкрепляющий эффект – эффект психологической птички – возникает только после прочтения большой повести или романа. Не обошел я и чрезвычайной важности того, что читать надо не то, что оказалось под рукой, но только то, что вызывает ваш живой интерес…
Я увлекся и говорил, говорил, говорил… Я был уверен, что мои слова находят отклик. Я видел – так мне казалось – неподдельную заинтересованность в глазах моей аудитории. Время пролетело незаметно. За несколько минут до конца занятий я прервал свое выступление для того, чтобы задать домашнее задание. Оно состояло из перевода коротенького – каких-то полстранички – адаптированного текста. Я распрощался с моими рэмбо и ушел домой с чувством глубокого профессионального удовлетворения…
На следующий день я начал занятия как обычно – с проверки домашнего задания. Я подозревал, что несколько фраз из заданного домой текста могут вызвать определенные затруднения с переводом, и приготовился их прокомментировать. Спросив группу, не было ли трудностей с переводом, я был несколько разочарован отрицательным ответом. Было похоже, что все они перевели текст без каких бы то ни было проблем. Но такое дружное выполнение домашнего задания на все сто процентов все же пробудило во мне некое смутное недоумение. В тексте было одно-два слова, допускавших двоякое – если не троякое – толкование, и они должны были вызвать вопросы. Я попросил самого слабого ученика – негра-гиганта из Алабамы – дать перевод этих слов. Он молчал. Я стал спрашивать всех…
Никто не мог дать перевода. Я попросил дать изложение текста своими словами – никто не был в состоянии этого сделать! Я несколько опешил и сказал, обращаясь к старшему группы, что невыполнение всей группой домашнего задания недопустимо и требует немедленных объяснений! Старший группы – маленький живой сержант из Колорадо с умными глазами – выслушал мою тираду, нимало не смущаясь, и совершенно спокойно ответил мне, что группа выполнила домашнее задание, следуя указаниям, которые я лично дал им вчера в моей лекции. Согласно этой лекции, иностранные тексты надо переводить без словаря, догадываясь о значении слов. Все это прекрасно помнят. Он, очевидно, хотел бы еще добавить: И не надо ля-ля!, но субординация не позволяла.
И тут я с ужасом понял, что из всей моей лекции эти ребята в камуфляже извлекли лишь одно: сегодня домашнее задание делать не надо! Они слышали, что им официально позволили отдохнуть! Они слышали только то, что хотели слышать, и ничего другого они не слышали!
Сейчас я вспоминаю этот давний эпизод и совершенно отчетливо понимаю, что по-другому и быть не могло. При отсутствии главной и решающей предпосылки – сильнейшего желания научить себя – может быть только одно: изыскивание всевозможных путей, как ничего не делать, как оставить свой мозг в состоянии комфортабельного покоя. Я понимаю, что мои зеленые береты совершенно искренне полагали, что я в своей лекции призывал их именно к тому, что они и сделали – или, скорее, не сделали!
Желающий делать найдет тысячу путей, как сделать. Желающий же не делать найдет тысячу путей, причин и поводов не делать.
Как, например, в этом случае. Перепечатывать некоторые места рукописи данного трактата (да, представьте себе, мой любезный собеседник, именно рукописи – временами я бывал настолько непродвинут , что некоторые пассажи писал ручкой, а иногда даже на помятом клочке бумаги у себя на коленке простым карандашом!) самым любезным образом согласился один молодой человек. Он решительно отклонил мои попытки вручить ему какую-либо денежную плату за его труд, но сказал, что не откажется от моей помощи с английским языком – он был студентом одного из московских университетов. Я с радостью согласился и спросил его, как он видит эту мою помощь.
Оказалось, что помощь должна была заключаться в переводах мелких газетно-журнальных текстов финансового характера, задаваемых на дом, с которыми мой знакомый испытывал затруднения, хотя по языку получал исключительно пятерки. Я несколько разочарованно осведомился, нужен ли английский молодому человеку вообще – вне зависимости от домашних заданий и оценок. Да, нужен! А хочет ли он научиться по-настоящему изучать иностранные языки? Да, конечно! Тогда я стал подробно излагать фундаментальные положения этого трактата и показывать молодому человеку выдержки, которые он не перепечатывал и ранее не видел.
Его реакция была незамедлительной и чрезвычайно любопытной: на все мои доводы он моментально находил свои контрдоводы. Он опровергал мои самые логичные и годами продуманные – и полностью подтвержденные практикой! – построения, не задумываясь ни на долю секунды. Казалось, эти ответы имелись у него наготове и нетерпеливо ждали в кустах в засаде с шашками наголо того долгожданного момента, той малейшей возможности, когда можно будет броситься в атаку на заклятого врага!
И, конечно же, сводились эти контрдоводы к тому, что для этого молодого человека совершенно невозможно следовать моим рекомендациям. Главный аргумент – нет времени! Впрочем, каждый раз, когда я встречал этого занятого молодого человека, на его голове красовались наушники, из которых доносились некие продвинутые мелодии. Когда молодой человек уставал от этих мелодий, то отдыхал он, исключительно глядя в телевизор или в свой не менее увлекательный сотовый телефон последней – а как же по-другому! – модели.
Требуемые газетные тексты я, конечно, перевел. Я не сомневаюсь, что молодой человек получил за них свои очередные пятерки. Также я не сомневаюсь, что он, увы, не знает и никогда не будет знать английский или какой-либо другой иностранный язык. Потому ли, что он безнадежно глуп и неспособен к этому? Совсем нет! Я не сомневаюсь, что он достаточно смышлен и развит. Просто у него нет никакого внутреннего желания изучать языки (позднее по некоторым его высказываниям стало понятно, что этот молодой человек уже настолько продвинут, что у него вообще нет ни малейшего желания трудиться для достижения чего бы то ни было). То есть нет самого первого и главного условия, без которого невозможно достичь ничего. В том числе и владения иностранными языками. Вот таким образом…
Загляните в себя еще раз. Спросите себя еще раз, хотите ли вы изучать иностранный язык. Не лгите себе. Дайте честный ответ. Ответьте только себе и никому другому! Спросите себя, чем вы по-настоящему хотите заниматься в жизни. Занимайтесь этим. Иначе же вас ждут только ненужные вам – да и никому другому! – мучения на дороге в никуда…
К вопросу о строительстве домов и собачьих конур (специально для моего знакомого олигарха!)
Говоря о достаточной растяжимости временных рамок изучения иностранного языка, необходимо тем не менее иметь в виду, что есть чрезвычайно важная причина, по которой новичкам нельзя подходить к изучению языка преувеличенно-размеренно.
Дело в том, что первоначальная решимость заниматься вовсе не является безграничной. У нее есть свои пределы. Обычно это три-четыре месяца. На протяжении этого срока вы должны добиться ощутимых для себя успехов. Эти успехи будут для вас психологическим подкреплением и стимулом продолжать борьбу. У человека, не имеющего опыта в изучении языков, нет внутренней уверенности – за редкими исключениями – в том, что он идет по правильному пути и что успех безусловным образом гарантирован. Подсознательно он дает себе некоторое время, чтобы убедиться в правильности или неправильности этого пути.
