В случае (1а) образовывалось особое суффиксальное прилагательное — притяжательное.
Обычными суффиксами притяжательных прилагательных были ‑ов(‑ев) и ‑ин. Употребление любого из них регулировалось чисто морфологически. Суффикс ‑ов использовался, если имя отца оканчивалось на твердый согласный или ‑о: Бра́тов (брат), Петро́в (Пётр), Дани́лов (Дани́ло). Его вариант ‑ев использовался, если имя оканчивалось на мягкий согласный или ‑е: го́стев (от гость), Гринёв (уменьшит. от имени Григо́рий), Го́рев (от Го́ре как прозвища). После имен, оканчивающихся на ‑ц или ‑це/о, ‑ч, или ‑че, ‑ш, или ‑ше, ‑ж, или ‑же, ‑щ, или ‑ще, теперь следует ‑ев, если он в безударной позиции, или же ‑ев (традиционное написание) / ‑ов (современное написание), если он под ударением. Под ударением конец патронима произносится как ‑ов независимо от написания ‑ов или ‑ев.
Суффикс ‑ин использовался при образовании патронимов от имен женского или мужского рода с окончанием ‑а, ‑я и от имен женского рода, оканчивающихся на мягкий согласный или ‑ш, ‑ж: се́стрин (сестра́), Фоми́н (Фома́), мы́шин (мышь). После ц притяжательный суффикс имел форму ‑ин (традиционное написание) или ‑ын (современное написание), но во всех случаях произносился как ‑ын: лиси́цин или лиси́цын (лиси́ца).
Третий притяжательный суффикс — ‑jĭ — использовался при образовании патронимов от существительных мужского рода с окончанием на согласный, при этом [ј] исчезал, вызывая в большинстве случаев изменение предшествующего конечного согласного, например: Епи́скопль (от епи́скоп), Яросла́вль (от Яросла́в), Все́волож (от Все́волод), Ива́нь (от Ива́н), Бори́ш (от Бори́с). Этот тип образования встречался редко и рано вышел из употребления.
Словообразовательные типы на ‑ов/‑ев и ‑ин, напротив, могут рассматриваться как притяжательные прилагательные. Когда последние использовались в качестве патронимов, то за ними обычно, но необязательно, следовало слово сын: Ива́н Петро́в сын или Ива́н Петро́в; Фёдор Ники́тин сын или Фёдор Ники́тин. Обе части такого патронима склонялись.
Если у отца было два имени, то второе также могло быть включено в патроним, уже после слова сын. Допустим, отец назывался Пётр Соро́ка, а его сын Ива́н мог быть описан или как Иван Петров сын, или как Ива́н Петро́в сын Соро́кин. Иногда патроним, образованный от второго имени, использовался в форме родительного падежа (окончание ‑а): Ива́н Петро́в сын Соро́кина. Этого никогда не случалось с первым патронимом, тем, который был образован от крестильного имени. Один из двух патронимов мог быть опущен, тогда вышеуказанный Ива́н назывался Ива́н Петро́в или Ива́н Соро́кин сын. Если у Ивана, о котором идет речь, было второе имя, как например, Третья́к (т. е. ‘третий’), он мог быть представлен своим собственным именем и именем своего отца двенадцатью различными способами:
1. Ива́н Петро́в сын
2. Ива́н Петро́в сын Соро́кин
3. Ива́н Петро́в сын Соро́кина
4. Ива́н Соро́кин сын
5. Ива́н Третья́к Петро́в сын
6. Ива́н Третья́к Петро́в сын Соро́кин
7. Ива́н Третья́к Петро́в сын Соро́кина
8. Ива́н Третья́к Соро́кин сын
9. Третья́к Петро́в сын
10. Третья́к Петро́в сын Соро́кин
11. Третья́к Петро́в сын Соро́кина
12. Третья́к Соро́кин сын
Если имя Третьяк в формах (5)—(8) передвинуть на последнее место, то можно получить четыре новые комбинации. Если опустить слово сын, то может быть образовано шестнадцать новых вариантов.
Патроним можно также образовать от уменьшительной формы крестильного имени. Так, от имени Пётр могли получиться не только Петро́в, но и Петря́ев, Петри́щев, Пе́тин, Петю́нин и т. п.
Если речь шла о двух или нескольких лицах, адъективный патроним употреблялся во множественном числе, а слово сын заменялось словом де́ти: Ива́н да Андре́й Петро́вы де́ти.
Как было отмечено выше, патроним может быть также производным существительным (1б). Для этого к притяжательному прилагательному на ‑ов/‑ев и ‑ин присоединялся суффикс ‑ич, например: Ива́н Петро́вич (Ива́н — сын Петра́), Семён Фоми́нич (Семён — сын Фомы́). Этот тип патронимов был распространен в Новгороде и Пскове в период их феодальной независимости (соответственно до 1475 г. и 1510 г.), особенно (но не исключительно) в верхних слоях общества. Патроним такого типа обычно образовывался от крестильного имени, но встречается ряд примеров, когда в основе его лежало и второе имя: Ива́н Карма́нович (Псков, XIV в.), Я́ков Голу́твинич (Псков, 1312 г.), Гошку́й Жиря́тинич (Новгород, после 1359 г.).
В Московском государстве XVI и XVII вв. патронимы на ‑ович/‑евич указывали на принадлежность к высшему классу. Только бояре и окольничие так же, как и некоторые придворные сановники, имели право «писаться с вичем», то есть иметь имена на ‑вич. Власть осторожно пыталась ограничить эту привилегию, издав в XVII в. несколько специальных декретов. Уложение 1649 г. {9}, например, предписывало думным дворянам, то есть членам царской думы, не употреблять суффикс ‑вич. В конце XVII в., однако, уже обозначилась тенденция к употреблению патронимов на ‑ович/‑евич в качестве вежливой формы при обращении к людям высокого социального положения.
Если имя имело форму полного прилагательного (причем крестильных имен в такой форме никогда не было), то патронимическую функцию оно выполняло, принимая форму родительного падежа, например: имя отца было Бори́с Смирно́й, его сын Фёдор назывался Фёдор Бори́сов сын Смирно́го или Фёдор Смирно́го, если опускалось крестильное имя отца. В последнем случае слово сын обычно также опускалось. Родительный падеж адъективного патронима оставался неизменным во всей парадигме: род. Фёдора Смирно́го, дат. Фёдору Смирно́го и т. д.
Обозначение того или иного лица патронимом в дополнение к одному или двум личным именам способствовало более точной его идентификации. Еще большая точность достигалась, если патроним образовывался от двух имен — первого, крестильного, и второго, прозвища. Точность могла стать выше, если патроним отца добавлялся к патрониму сына. Тогда имя состояло из трех элементов, которые относились к трем поколениям — сыну, отцу и деду. Эта система стала общепринятой с XIV в. Последний элемент — патроним отца — всегда был в форме родительного падежа и оканчивался на ‑а. Таким образом, если имя сына было Ива́н, отца — Пётр и деда — Фома́, полное трехэлементное имя сына выглядело Ива́н Петро́в сын Фомина́. В качестве любого из этих трех элементов могло использоваться и некрестильное имя (прозвище). В этом случае оно чаще всего появлялось в основе третьего элемента, например: Ива́н Петро́в сын Бобро́ва (бобр) или Андре́й Семёнович Горба́того (горба́тый). Иногда добавлялся патроним деда, и имя становилось четырехэлементным: Ива́н Петро́в сын Бобро́ва Жда́нова (ждан ‘жданный’).
Какой бы точной ни была эта система, она страдала очевидными недостатками. Первый из них состоит в том, что не всегда ясно, относился ли третий элемент — если это некрестильное имя — ко второму имени отца или к его патрониму: в имени Ива́н Петро́в сын Бобро́ва — Бобр можно считать как вторым именем отца, так и именем деда, если оно стояло в родительном падеже. Поскольку патроним от крестильного имени в родительном падеже никогда не употреблялся, последний элемент в имени типа Ива́н Петро́в сын Фомина́ мог быть истолкован как относящийся к деду Фоме не только по форме родительного падежа, но и потому, что у русского не могло быть два крестильных имени.
