Лично я никогда бы не поставила два этих слова рядом, ибо, по моим наблюдениям, пошлость является неизменной спутницей ума. У писателей тем более! Ум для писателя – это «каинова печать» или же что-то вроде врожденного уродства, от которого ему уже никогда не избавиться. Ко всему прочему, этого дефекта у себя никто как будто не замечает. И в результате обилие умной, но бесконечно пошлой писанины вокруг начинает по-настоящему пугать!
***
В Средние века большинству обитателей Земли во сне или же в видениях обычно являлись ангелы и черти, а сегодня в состоянии глубокого алкогольного опьянения или во время приступа белой горячки люди чаще всего бросаются с балкона, преследуемые инопланетянами и ультрасовременными по дизайну летающими тарелками. Черти теперь уже практически никому не видятся. Странно все-таки, что потусторонний мир так зависит от достижений технического прогресса. Или же инопланетяне добрались до Земли только сейчас?
***
Большинство людей делятся на футуристов и пассеистов. Себя я бы, пожалуй, отнесла к пассеистам, поскольку прошлое меня всегда притягивало сильнее будущего, по крайней мере эстетически. И, вероятно, я в этом отношении не одинока. Еще бы! Там, в далеком прошлом, остались все эти красочные наряды, маскарады, балы, кареты, запряженные в упряжки великолепные кони… И все бы ничего, если бы ни несколько просмотренных за последнее время мексиканских фильмов – не сериалов, а авторских, то есть отснятых в реалистической манере. Боже мой! Что за жуткие уроды обитают в этой стране! А ведь именно они, если не ошибаюсь, являются прямыми потомками древних ацтеков. Квадратные приземистые туловища на коротких кривых ножках и с головами, растущими прямо из плеч, как у мужчин, так и у женщин. Низкие лбы, маленькие хитрые злобные глазки плюс непропорционально тяжелые отвисшие челюсти и какие-то черные жесткие космы на голове вместо нормальных волос. В общем, полный букет! Даже смешение с испанскими конкистадорами их ни капли не облагородило. Созерцание этих жутиков, представляющих одну из самых загадочных древних цивилизаций, по поводу крушения которой под натиском прогресса размазано столько соплей, невольно заставляет меня переосмыслить свои взгляды на ход человеческой истории и с чуть большим оптимизмом смотреть в будущее.
***
И не передать, сколько раз мне приходилось слышать: «Ах, эти газеты, журналисты, журналистика…», – причем в основном от личностей, в той или иной мере причастных к литературе. Так послушаешь, и получается, что нет занятия более вредного для человека, претендующего на звание «инженера человеческих душ» или «глубокого мыслителя». А по-моему, должность профессора, например, способна нанести писателю, а тем более мыслителю, куда больший урон, причем по-настоящему непоправимый. Преподаватель ведь должен все время излагать уже готовые схемы и штампы, дабы донести до своих учеников, как все когда– то было, или даже точнее, как принято считать, что было. В этом заключается главный смысл его профессии. И как потом ему от привычки прокручивать все эти бесконечно «заезженные пластинки» избавиться? Откуда у него возьмется способность мыслить самостоятельно? Человек и без того слаб, и большинству не то, что преподавания, а простого пребывания в школе или ВУЗе достаточно, чтобы окончательно разучиться думать. Ну а журналистика, наоборот, может быть очень полезна, хотя бы как вливание варварской крови в замкнувшуюся в себе и утратившую способность к развитию культуру.
***
Не перестаю удивляться, насколько некоторые люди лишены того, что принято называть «чувством дистанции». Если такой индивидуум садится с тобой за один стол, то он совершенно искренне убежден, что его отделяет от тебя каких– то полтора-два метра. И все! А между тем при всем моем недоверии к тому, что невозможно увидеть глазом и потрогать рукой, именно скрытые от зрения пропорции и расстояния всегда казались мне не просто гораздо более важными, но и более реальными, чем видимые. Конечно, тут есть определенная сложность, и нужно быть достаточно внимательным. Ибо человеческая жизнь, действительно, чем-то напоминает бег на длинную дистанцию, причем бежать всем приходится на одном стадионе и кругами. Отчего порой может показаться, что кто-то не то, чтобы сильно отстал, но даже кого-то обгоняет, хотя на самом деле между ними столько кругов. И в результате одним вдруг начинает надоедать постмодернизм в тот самый момент, когда других уже от критики постмодернизма тошнит. Смешно, но нечто подобное в жизни постоянно происходит. А тут еще появляются случайные зрители и начинают аплодировать, естественно, совсем не тому… Короче, кошмар!
***
Есть вопросы, на которые практически невозможно найти ответ. Кажется, математики в подобных случаях вынуждены довольствоваться аксиомами, а физики – гипотезами. Я, в частности, никогда не могла понять, почему мужчины так не любят красивых женщин. Естественно, я говорю о гетеросексуалах, так как мужчин с гомосексуальными наклонностями как раз трудно заподозрить в чем-либо подобном. Последнее обстоятельство, вероятно, способно приблизить нас к разгадке этого парадоксального явления: главное не терять нить рассуждений. Красота – едва ли не последнее напоминание людям, что они являются частью природы, а не только социума, где всячески насаждается выдуманная ими мораль. В животном мире ведь нет никакой морали! Так вот. Любое существо, наделенное эстетической привлекательностью, неизбежно вызывает подозрение в посягательстве на общественные устои, хотя в данном случае речь вроде бы и идет о случайно полученной от рождения внешности, а не сознательно созданных произведениях искусства, но все равно. Естественно, что наиболее недоверчиво к этим аномальным отклонениям относятся те особи, которые привыкли считать себя абсолютно нормальными, то есть максимально вписанными в социум. Стоит ли уточнять, кто в наши дни мнит себя таким эталоном нормальности! Что касается гомосексуалистов, то они находятся в постоянном конфликте с обществом и в этом отношении несколько ближе к природе, чем остальные. Это и делает их реакцию на красоту, в том числе и женскую, не такой болезненной, как у большинства мужчин. Гомосексуалисты красивым женщинам, по крайней мере, хотя бы немного сочувствуют.
***
Известно, что юный Блок, когда решил опубликовать свою книгу «Стихи к Прекрасной Даме», вынужден был временно заменить все заглавные буквы в словах «Она», «Ты», «Дама» и т. п. на строчные. Проделав такой фокус, ему удалось обойти церковную цензуру, поскольку книга сразу же превращалась в набор ничем особенно не примечательных юношеских стихов о любви. А когда книга вышла из печати, то все заглавные буквы в ней снова оказались на своих местах, и в результате она имела достаточно большой успех среди определенной части наиболее экзальтированных и мистически настроенных читателей тех лет. При этом Блок абсолютно ничем не рисковал, так как в тогдашних законах о подобных манипуляциях с буквами в рукописях, отданных на просмотр цензору, вообще ничего не говорилось.
Эта поучительная история невольно заставляет меня задуматься над тем, что стало бы с Библией, если хотя бы мысленно попытаться убрать в ней все заглавные буквы из тех мест, где их по существующим орфографическим нормам быть не должно, то есть из всех слов в середине и конце предложения, включая «Слово», которое якобы было в самом начале. В какой утомительный набор банальностей и исполненных ложного пафоса поучений сразу же превращается эта «книга книг»! Особенно, конечно, Новый Завет! «Вот придет Хозяин и накажет нерадивых виноградарей за то, что те недобросовестно на него трудились…» Ага, щас-с! Выражаясь современным языком, это называется «брать на понт». И ведь ничего больше, кроме этого фокуса с буквами, там нет!
***
Наткнулась случайно на интервью одного современного философа, где он делится воспоминаниями о своей учебе на философском факультете, а в заключение вдруг предлагает закрыть все философские факультеты вообще. Бравший интервью журналист даже вынес это предложение в подзаголовок, видимо, желая привлечь побольше читателей. Впрочем, у журналистов своя логика, и чем он руководствовался в данном случае я, пожалуй, утверждать не стану. Не исключено, что он расценил это как крик души истосковавшегося по чему-то несбыточному человека и проникся к своему собеседнику искренним сочувствием, а тот, наоборот, сделал это заявление, просто чтобы привлечь к себе внимание публики. Такое тоже исключить нельзя.
Как бы то ни было, но если отвлечься от конкретных личностей и мотивов их поведения, то я это предложение не то, чтобы целиком и полностью разделяю и поддерживаю, но, кажется, очень хорошо понимаю. И особенно то, что оно исходит из уст философа.
Действительно, закончить философский факультет и всю жизнь заниматься философией – что может быть ужаснее! Если бы я закончила Литинститут, то тоже, вероятно, при каждом удобном случае требовала бы его немедленного закрытия, дабы замести следы и избавиться от своего прошлого хотя бы таким образом, раз уж нельзя это прошлое изменить. И это далеко не смешно. Поскольку культура безо всех этих бесконечных вторжений со стороны, когда за перо или кисть вдруг берутся врачи, моряки, военные, шахтеры, партийные деятели, спортсмены, бизнесмены, их жены или даже воры и убийцы, была бы бесконечно скучна. Примерно то же самое можно сказать и о политике. С эстетической точки зрения в политике интересно наблюдать только то, что в нее привносят бывшие крестьяне, рабочие, генералы или те же представители спецслужб, а еще точнее то, что почти всегда находится в противоречии с их сознательными человеческими устремлениями, и поэтому невольно приоткрывает перед многочисленными зрителями завесу, закрывавшую подлинный смысл тех или иных областей и сфер деятельности, о котором раньше все могли только приблизительно догадываться. В конечном счете, именно это я и называю стилем. Есть такая утопическая мечта – создать некое идеальное учебное заведение, которое готовило бы менеджеров высшего звена, включая депутатов, мэров и президентов. Эта идея многим кажется очень перспективной и полезной. Более того, такие учреждения уже существуют, однако его выпускники вряд ли когда-нибудь станут депутатами и тем более президентами, разве что пополнят ряды сотрудников их «аппаратов». А почему? Да потому что они никому не интересны! И это в политике, где прагматика вроде бы должна перевешивать эстетику! А кому может быть интересен выпускник Литинститута? О чем он может поведать своим читателям? О чувствах, погоде, ну, может быть, еще о своих собутыльниках. Однако вся эта информация и так всем хорошо известна, и даже облаченная в форму гладких и тщательно срифмованных стихов никому не нужна. Зато его трогательная старательность и любовь к литературе невольно выдает в нем выпускника Ли– тинститута. И вот это, безусловно, забавно. А что еще способен он принести в литературу, кроме такой любви? С философией, конечно, дело обстоит несколько запутаннее, но суть та же. У человека, закончившего философский факультет, очень мало шансов заинтересовать окружающих своими мыслями.
