Вместо того чтобы сопоставлять язык этрусков с древним иллирийским языком, Майани — с весьма большой изобретательностью и остроумием — сделал попытку объяснить все этрусские слова с помощью слов албанских. Итогом этих сопоставлений явился «этруско-албанский словарь», содержащий около 300 слов. Казалось бы, такое число слов (при скудости дошедшей до нас этрусской лексики) говорит о том, что албанский язык действительно является ключом к этрусскому, но... Дело в том, что благодаря многолетним усилиям этрускологов удалось с достаточной достоверностью установить значение около 150 слов этрусского языка. А в словарик Майани из числа этих «бесспорных» слов вошло около десятка. Остальные же «бесспорные» слова туда не попали. Почему? Да потому, что здесь не нашлось албанских параллелей.
Такой порочный «метод умолчания» характерен для очень многих энтузиастов дешифровки, пытающихся во что бы то ни стало найти неизвестному языку или письму параллель в каком-либо известном языке или письме. К сожалению, его не избежал и Э. Майани.
Язык этрусков по-прежнему хранит молчание. Этруски не начали говорить!
ДВАДЦАТЬ ВЕКОВ ЭТРУСКОЛОГИИВ монументальной монографии «Языки мира», которую от труда императора Клавдия отделяют два тысячелетия, крупнейший французский лингвист А. Мейе писал: «...до сих пор этрусский язык не удалось отнести ни к какой лингвистической группе». Через два года после выхода в свет нового издания «Языков мира», дополненного М. Коэном, в 1954 году, известный этрусколог Раймон Блок с грустью отмечал, что до сих пор не удалась ни одна попытка проникнуть в этрусский язык при помощи какого-либо известного языка. «Все эти провалы, которые зачастую происходили из-за недостаточной лингвистической подготовки любителей и из-за наивных претензий на видимость удачи в "переводе", — писал Р. Блок, — навлекли на этрускологию несправедливое недоверие некоторых здравых умов».
Действительно, порой этрускология превращалась в настоящую «этрускоманию»; фантазеры и дилетанты, не ознакомившись с трудами по этрускологии, не имея достаточной лингвистической подготовки, не располагая полным объемом дошедших до нас этрусских текстов, тем не менее смело кидались в бой, привлекая в качестве заветного ключа самые различные и экзотические языки мира. «Были тщетно испробованы почти все языки земного шара — от финского до коптского и от баскского до японского», — резюмировал эти героические, но — увы — бесплодные усилия французский ученый М. Ренар.
Сенсационные, но бездоказательные и скороспелые «расшифровки» этрусских текстов, естественно, вызвали закономерную реакцию на труды этрускологов-любителей. И реакция эта не могла не быть резко отрицательной.
«Я посетил секретаря одного парижского еженедельника, — рассказывает один из энтузиастов дешифровки этрусского языка. — Это был серьезный молодой человек с прекрасными манерами. И тут-то я ему сказал в упор, что работал над расшифровкой этрусского текста. Он пошатнулся, как будто бы я нанес ему удар в челюсть. Какую-то долю секунды земля колебалась под его ногами, и ему пришлось прислониться к камину. Я невозмутимо смотрел на него. Наконец, подняв голову, как ныряльщик, всплывающий из-под воды, он сказал с широкой улыбкой: "А! Вы занимаетесь этрусским языком!". Нужно было слышать это "А!" Это была целая симфония сочувствия и жалости. Он не помещал меня, конечно, на прямую АБ. где пункт А занимает искатель философского камня, а пункт Б — фальшивомонетчик. Чтобы серьезно говорить о расшифровке этрусского языка, ему был нужен автор "Античной истории" в трех томах или по крайней мере заведующий кафедрой. Но услышать, как об этом говорит человек обычный, да еще желающий поместить в его журнале маленькую статью, — это был для него удар! Я это понял и не обиделся. Ведь действительно речь шла об опасном предприятии».
Даже серьезные и эрудированные этрускологи с мировым именем не раз и не два совершали самые грубые ошибки (например, крупнейший этрусколог прошлого века Корссен перевел этрусское слово таура, означающее "могила", как "молодой бык", глагол лупу "умер" — как "высекать", слово авилс, значащее "год", он посчитал за собственное имя Авильс, название этрусского чиновника зилк перевел словом "камень" и т. п.). Что же говорить о тех многочисленных ошибках, которые делали дилетанты, пытавшиеся с налету разгадать тайну этрусского языка с помощью какого-либо «языка-ключа»!
И все-таки нельзя сказать, что наши знания об этрусском равны или близки к нулю. Мы достоверно знаем значение около двухсот этрусских слов и отдельные грамматические формы этрусского языка. Удалось перевести краткие надгробные, посвятительные и некоторые другие надписи. В обширных текстах расшифрованы отдельные слова и грамматические формы, иногда — словосочетания, вплоть до целых частей предложений. Мы имеем общее представление о характере и назначении длинных текстов («загребская пелена», например, является этрусским религиозным календарем). Все эти сведения удалось получить в основном благодаря так называемому комбинаторному методу исследования.
До сих пор мы говорили лишь об этимологическом методе, когда этрусские слова объяснялись с помощью слов какого-то известного ученым языка. Но метод этот, как можно было увидеть, результатов не дал. Комбинаторный же метод исследования построен на том, что при нем не принимается заранее какая-либо языковая гипотеза, исследуются лишь непосредственно сами тексты, их внутренняя структура. «При этом принимается во внимание обстановка, в которой были обнаружены данные надписи, назначение предметов, на которых они были обнаружены, рисунки, которые им иногда сопутствуют, а также ономастические формулы, которые они содержат. Так, идя от предполагаемого общего смысла, стремятся определить значение отдельных слов и их смысловую связь в предложении. Правдоподобность сделанных предположений проверяется сравнением с другими надписями, содержащими данные слова и сходные грамматические формулы», — пишет советский этрусколог А. И. Харсекин о сущности комбинаторного метода. Кстати сказать, Харсекин разработал так называемый комплексный метод исследования, который определяется им самим как особая «разновидность комбинаторного, в которой данные индуктивного изучения этрусских памятников дополняются материалами внешних источников».
Что же это за «внешние источники»? Мы знаем, что этрусская цивилизация самым тесным образом была связана с греческой и древнейшими культурами Италии. Многие обычаи, мифы, религиозные представления и обряды этрусков были заимствованы у греков или, напротив, заимствованы римлянами у этрусков. Надгробные и другие надписи (например, на вазах) греков, римлян и этрусков строились по одному типу. Значит, зная построение и содержание греческих и римских памятников письма, мы можем предполагать, что сходное построение и содержание имеют и памятники этрусков. Таким образом, мы как бы создаем искусственную билингву, получаем текст на языке, известном исследователям.
Ну, а настоящая билингва? Есть ли шансы найти ее? Ведь «открытие хотя бы одной-единственной подобной надписи оказало бы революционизирующее воздействие на исследования, проводимые во всех областях этрускологии; полученные в результате этого открытия столь важные для толкования текстов внешние данные, по всей вероятности, позволили бы раз и навсегда разрешить большую часть всего комплекса вопросов, накопившихся в течение столетий» — так писал крупнейший итальянский этрусколог Массимо Паллоттино в 1956 году в книге «Этруски». А через восемь лет, 8 июля 1964 года, тот же Массимо Паллоттино сделал замечательную находку, благодаря которой изучение этрусского языка смогло продвинуться вперед.
При раскопках древнего храма в 70 км от Рима были найдены три золотые пластинки с надписями. Одна из них была сделана на финикийском языке, хорошо известном исследователям. Две другие — на языке этрусков. И по размерам и по форме пластинки были одинаковы. Финикийская надпись состояла из сорока слов; этрусские — одна из 36 слов, другая — из 16. Внутри свернутой пластинки с 36 словами находились бронзовые гвоздики, и по количеству и по размерам точно соответствовавшие отверстиям на краях пластинки с финикийским текстом. Неужели наконец-то удалось найти долгожданную билингву?
Финикийский текст гласил: «Владычице Астарте место святое это, которое соорудил и которое даровал Тиберий Велиана, царь над Кишри, в месяце жертвы солнцу в виде дара... потому что Астарта возвела слугу своего в цари. Год третий 3, в месяце Крр, в день погребения божества...». А этрусская пластинка?
