Ознакомительная версия.
Короли дружили с детства, и «нет такой причины, нет такой беды, которая могла бы разрушить их любовь»[96]. Первый же диалог между двумя вельможами, сицилийским и богемским, напыщенный и высокопарный, тем не менее пронизан юмором и воспринимается как пародия на подобный стиль. Король Сицилии в следующей сцене, наблюдая за поведением своей жены Гермионы, которое сам же и спровоцировал, начинает ревновать ее к другу. Но Шекспир заставляет его мучиться, сразу же осознавая, как порочно это чувство.
Несмотря на попытку образумиться, сицилийский король быстро впадает в ярость и задумывает отравить друга. Как и у Грина, заподозренному в измене королю Богемии помогает приближенный короля Сицилии. Единственный выход в данной ситуации – срочно отплыть к себе домой. Этот поступок лишь подтверждает догадки короля. Он идет в покои беременной королевы и кидает ей в лицо обвинения в измене. Также он заявляет, что будущий ребенок не от него. Гермиона в ужасе пытается отвергать обвинения. Но перед приходом короля описывается интересный эпизод, оправдывающий название пьесы: королева просит сына рассказать ей сказку. Он соглашается.
Зиме подходит грустная. Я знаю
Одну, про ведьм и колдунов.
Так, определяется время действия и жанр пьесы. Королеву отправляют в тюрьму, где у нее раньше срока из-за волнений рождается дочь. А король отправляет гонцов к оракулу, дабы тот сказал правду про Гермиону. Пока посланцы путешествуют, король велит отвезти новорожденную в пустынный край и бросить там. Голос разума более к королю не возвращается. Над Гермионой вершится суд. Несчастную женщину, не пришедшую в себя после родов, по холоду приведенную из темницы на суд, допрашивает король, но ей не в чем ему признаваться. Из речи Гермионы мы узнаем о ее происхождении, что выглядит, пожалуй, довольно забавно: она оказывается русской царевной: «Моим отцом был русский царь».
Посланцы зачитывают ответ оракула, который однозначно оправдывает королеву. Король не верит, но в тот же момент докладывают о смерти сына. Он понимает, что это – кара за его слова в адрес оракула и жены. Королева падает в обморок, ее уносят, а затем королю докладывают о ее смерти. От повествования Грина пока пьеса Шекспира отличается лишь именами героев да способом, которым пытались умертвить малютку. Шекспир отправил с ней приближенного короля, который долго горевал над младенцем, но в итоге оставил девочку на берегу. Такие поступки не прощаются: приближенного растерзал медведь, а корабль, доставивший его к берегу, затонул. Девочку спасает пастух…
Проходит шестнадцать лет, о чем нас любезно извещает хор. Мы видим, что принц Флоризель, сын короля Богемии, навещает юную пастушку, на самом деле дочку короля Сицилии. Король узнает об увлечении сына и, переодевшись, проникает в дом пастуха, где при нем Флоризель прилюдно делает девушке предложение. Король открывается и грозит лишить сына трона, если тот посмеет жениться на пастушке. Флоризель не отступает и готовится бежать с невестой на корабле. Слуга короля тайно советует паре плыть к берегам Сицилии и просить там убежища.
Однако на самом деле слуга хитрит и планирует о побеге доложить королю. А тут и пастух собирается во дворец, показать вещи, которые доказывают, что девушка не его дочь, а подкидыш. Принц Флоризель с невестой прибывает ко двору сицилийского короля, который много лет безутешно скорбит об умершей жене и сыне, а также о пропавшей дочери. Он обещает помочь молодым и поговорить с также прибывшим на остров вслед за сыном королем Богемии.
Но говорить не пришлось: пастух предъявил доказательства происхождения приемной дочери: придворный, который отвез младенца на остров, предусмотрительно оставил при ней ларчик с запиской, мантией королевы и ожерельем. В отличие от версии Грина, король Сицилии не пытался ухаживать за девушкой. Он практически сразу ведет себя благородно, помогая принцу устроить брак. Когда во дворце появляется король Богемии и раскрывает правду, сицилийский король рассказывает печальную историю гибели своей супруги, матери принцессы. Девушку отводят взглянуть на статую матери. Тут-то Шекспир и пишет о «скульпторе» Джулио Романо, упоминавшемся выше в связи с оксфордианской теорией. Если действительно читать пьесу, то очевидно: автор вставил фамилию итальянского живописца ради красного словца, возможно, услышав где-то ее случайно.
В финальных сценах Шекспир все более и более отходит от написанного Грином. Мало того, что король у него не запятнал себя недостойным отношением к девушке, так в конце автор еще и «оживляет» его жену. Статуя, которую якобы так чудесно изваял скульптор, оказывается живой Гертрудой. Зритель может только догадываться, что королева пряталась все эти годы в доме своей подруги. Истинную историю нам не раскрывают. Конец пьесы схож с классическим «по устам текло, а в рот не попало» – волшебные превращения, пир в честь воссоединения семьи, дружеское застолье окончательно убеждают: нам рассказывали сказку.
«Все равно, как будет называться страна, где происходит действие. Пусть это будет Сицилия, а другая страна пусть называется Богемией. Шекспировский зритель знает, что такие страны где-то существуют, но никакого представления о них не имеет, и это тем лучше для сказки… Какое имеет значение то, что около Богемии нет моря?.. К Сицилии надо добавить Дельфы, куда отправляют послов к оракулу, и для вящей красочности Дельфы оказываются расположенными на острове. Рядом с дельфийским оракулом соседствует пуританин, поющий псалмы под звуки волынки. А героиня, Гермиона, пусть будет дочерью русского царя… Какая смесь имен, названий и понятий! Нет, это, конечно, не может быть реальным миром! Это мир сказки, и было бы смешно искать в ней правдоподобия»[97].
Самое главное, не стоит искать правдоподобия и в других пьесах Шекспира. Но наполненные глубокой философией произведения, высказываемые мысли и идеи затмевают присущую автору смелость обращения с историческим, географическим и культурологическим материалом. Шекспир недаром заменил имена и поменял страны местами: у него не было никакого желания повторять Грина, у которого счастливый финал «испорчен» смертью запятнавшего свою совесть короля. В «Зимней сказке», как и в «Цимбелине», драматург отходит от собственной традиции, объединяя героев, решая все до единой проблемы, возникнувшие по ходу пьесы, не судит виноватых. Мотив этот объединит вышеуказанные два произведения с двумя последующими: «Бурей» и, как ни странно, «Генрихом VIII». Шекспир весьма последователен, что бы ни говорили те, кто находит сплошные отклонения от единого стиля в его работах.
* * *
Точные даты написания Шекспиром пьес не сохранились, и судить мы можем только по датам регистрации текстов для публикации, по самим публикациям и свидетельствам постановок пьес в театре. Тем не менее, принятый шекспироведами порядок, когда первой ставится пьеса «Цимбелин», еще несущая в себе отпечатки исторической хроники, хотя бы судя по использованным источникам, но уже имеющая явные признаки сказочного сюжета, особенно в финале; второй считается «Зимняя сказка», а третьей – «Буря», – весьма логически выстроен. «Буря» куда более сложное произведение, чем предыдущая сказка. Шекспир продолжает помещать своих героев в сказочный антураж, но в «Буре» он выражен куда сильнее.
Главным героем является Просперо – миланский герцог, свергнутый собственным братом при помощи короля Неаполя. Сама завязка сюжета не удивляла бы и не относила сразу же пьесу к сказочным произведениям, если бы не таинственный остров, на котором поселился Просперо, где живут духи, волшебные существа, и если бы Просперо не использовал в качестве орудия мести и восстановления справедливости магию и колдовство. Талант Шекспира засверкал в «Буре» на всю мощь: его воображение не имеет границ, увлекая, захватывая, погружая в выдуманный мир полностью, с головой. Конечно, в пьесе появится юная пара влюбленных, конечно, найдется место предательству, верности и всеобщему примирению. Но появятся и новые мотивы, практически не встречавшиеся в произведениях Шекспира ранее.
Так как почти у всех пьес драматурга имелись первоисточники, основы для сюжета, поищем их и здесь. Сразу же возникнет проблема, с которой исследователи творчества Шекспира не сталкивались ранее: одного или двух произведений, чьими сюжетами мог пользоваться автор, нет. Из целого ряда предположительных источников в первую очередь можно упомянуть уже знакомые читателю «Метаморфозы» Овидия. Мы говорили о том, что Шекспир любил пользоваться одним и тем же материалом по несколько раз. Скорее всего, Шекспир до конца жизни помнил наизусть длинные, заученные в школе отрывки. Конечно, утверждение о том, что он слово в слово переписал речь Медеи, вложив ее в уста Просперо, является преувеличением. Но отдельные мотивы Овидия у Шекспира угадываются.
Ознакомительная версия.
