серии «Знаменитая пятерка»:
Как только я пришла в себя после бурного восторга от того, что меня пригласили работать над книгами, которые я в детстве обожала, я стала думать, а за что именно я тогда их так любила? И пришла к выводу, что больше всего меня восхищали в них две вещи – свобода и приключения. В «Знаменитой пятерке», например, фигуры родителей пребывают где-то на заднем плане, а дети и пес Тимми выслеживают жуликов, ловят преступников и разгадывают тайны. И вместо того, чтобы зацикливаться на том, что сегодняшнему читателю может показаться чуждым и далеким, я сосредоточилась на том, отчего у детей дух захватывает – никаких строгих родителей, никаких учителей, никаких правил… Мечты сбываются!
Саре также было поручено написать блербы к сборникам «три в одном» историй о Мэлори Тауэрс (тут моя зависть становится уже непереносимой).
Мне пришлось перечитать все книжки (ВОТ ЭТО ДА!) и попытаться описать каждую в одной-двух фразах. Это было непросто: в каждой истории столько всего происходит, а у нас так мало места. Я хотела передать чувства, которые испытывает девочка, отправляющаяся в закрытую школу, особенно в такую замечательную, как Мэлори Тауэрс. Для меня один из главных героев всей серии – сама школа. В том возрасте, в котором читают эти истории, очень важно обретение независимости, поиск новых друзей, веселье, понимание того, что правильно, а что неправильно, отношения со строгими учителями – и все это на комфортной, безопасной дистанции. И в результате я начала свои блербы словами:
Добро пожаловать
В МЭЛОРИ ТАУЭРС
Веселье, дружба и приключения в школе у моря
Да, вот это правильно. Я заметила, что блерб для книг о Мэлори Тауэрс на Amazon говорит о том же – о радости и приключениях, а не об учебе:
В «Мэлори Тауэрс», любимой всеми серии книг Энид Блайтон о закрытой школе, главное – уроки жизни, а не зубрежка.
Интересно, что никому и в голову не приходит, что сама идея закрытых школ-интернатов может испугать юных читателей. Я была робким ребенком, и мысль о том, что меня могут отправить куда-то далеко от дома, приводила меня в ужас, но ведь в лучших детских книжках, мы все это знаем, взрослые отодвинуты куда-то в сторону, и разве закрытая школа не лучший для этой цели прием?
Ключевым моментом в историях Блайтон, особенно рассказывающих о школе, является дух товарищества, а также понимание, как важно быть добрым малым – и что в этом может быть плохого? Да, ее уверенность в том, что девочки, живущие вне школы, не так уж интересны, весьма сомнительна, и она не скупится на уничижительные характеристики представителей некоторых народов (американцы – хвастливые и вульгарные, французы – легкомысленные). В книге Барбары Трапидо «Бродячий валторнист» есть восхитительный отрывок, где сестры-близняшки, хихикая, объясняют отцу, почему «Мэлори Тауэрс» им нравится куда больше, чем «правильные книги»:
– Скажите на милость, что там происходит, в этих ужасных книжках, которые вы читаете? – бывало, спрашивал он нас, и этого было достаточно, чтобы мы пускались в объяснения.
– Ой, ну потому, что они классные, – говорила Лидия.
– И потому, что все учительницы французского боятся мышей…
– А американские девочки, – вступала я, – приезжают в английские школы, чтобы научиться правильно говорить.
– А их пап называют «папашами», они водят огромные автомобили и грубо ведут себя на дороге, – добавила Лидия.
– А французские девочки все время списывают.
– Они приехали в английскую школу, чтобы научиться чувству чести, но так и не научились, они не способны, – сказала Лидия.
– А почему? – спросил отец.
– Конечно, потому, что они француженки…
– Вы что, учили эти книги наизусть? – спросил папа.
– Нет, – ответила Лидия, – просто они такие хорошие, что застревают в голове.
Это отличное описание того, из-за чего истории Блайтон одновременно кажутся и слегка сомнительными, и такими живыми. Я также думаю, что этически они более сложные, чем принято считать. Журналистка Люси Мэнган в книге «Книжный червь» великолепно выразила свои чувства по отношению к Блайтон, назвав ее истории «бальзамом для души», но одновременно с горечью отмечая, что они «психологически упрощенные». Я полагаю, что, поскольку на пике своей творческой продуктивности Блайтон писала по десять тысяч слов в день, ей было как-то не до психологических изысков.
Это касается большинства ее произведений, однако я считаю, что «Мэлори Тауэрс» предлагает взыскательным вкусам нечто большее. Перед читателем разворачиваются запутанные сюжетные ходы, одновременно раскручиваются несколько историй. И мы узнаем, что люди тоже могут быть сложными. Кто-то может показаться на первый взгляд одномерным (как Салли Хоуп из первой книги, которую терзает ревность к новорожденной сестричке), но под этим скрывается целый букет эмоций: зависть, неуверенность, гнев, тревога. Во второй части в «Мэлори Тауэрс» гламурная новая девочка Дафна оказывается воровкой, таскающей деньги у одноклассниц, однако ее прощают за бескорыстную храбрость. Строгая и холодная мисс Грейлинг говорит: «Неужели вы думаете, что кто-то, вдруг совершивший храбрый поступок, никак не сможет совершить и подлость? Хорошее и плохое есть в каждом из нас». Как бы я хотела когда-нибудь стать такой же мудрой, как мисс Грейлинг.
Читая «Мэлори Тауэрс», мы понимаем, что добрым быть куда важнее, чем блистательным, что иметь характер ценнее, чем красивую внешность, что важно признавать нелицеприятную правду о себе и о других. Мы обнаруживаем, что чувства непредсказуемы, что они смущают.
Я поняла, что Энид нельзя недооценивать. А также поняла, что мы в нашем издательском мире слишком уж озабочены тем, чтобы «идти в ногу со временем». В любой книге всегда найдется, что полюбить и чему поучиться, особенно если эта книга живет так долго, и задача таких, как я, определять, что делает книгу особенной, и доносить это до вас.
«Ну, суки, кто же из вас моя мать?»
О, эти великие слова великих писателей… «Я еще никогда такого не делал, я еще никогда так хорошо не отдыхал». «Кто управляет прошлым, тот управляет будущим». «Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое» [256]. Выбор огромный, да? Что ж, отдайте дань восхищения литературным гигантам и приготовьтесь к чему-то менее возвышенному. По моему скромному разумению, величайшая строчка в литературной вселенной – последняя фраза первой главы дамского романа Ширли Конран «Кружево»: «Ну, суки, кто же из вас моя мать?» Она присутствует в каждом блербе, написанном для этой книги с момента ее первого выхода в свет, и навсегда запечатлена в
