Лично я предпочитаю первый вариант, в крайнем случае – второй, и это связано не с примитивностью моей натуры, а с другим обстоятельством, с чертой, которая доминирует у авторов остросюжетных произведений: многие из нас ориентированы на главного героя-супермена, персонифицируют себя с ним, легко вживаются в подобный образ и не хотят, чтобы рядом с ним появились другие герои-конкуренты. Должен заметить, что первая схема не так уж проста и может быть (как и две прочие) украшена различными завитушками и прибамбасами. Перечислю их:
1. Главная сюжетная линия – одна, но повествование о герое ведется в нескольких планах: первый план – основное течение событий; второй план – возврат в прошлое и воспоминания героя о предшествующих событиях, связанных или не связанных с основными; третий план – мечты героя, его раздумья, видения и сны.
2. В нескольких эпизодах действие передается второстепенным персонажам или идет авторское обращение к читателю.
3. Вставные новеллы: герой встречается с персонажами, которые рассказывают ему всевозможные истории.
4. В текст включаются фрагменты, стилизованные под газетные статьи, досье, телепередачи и так далее.
5. Действие двигается скачкообразно: вначале события даны в хронологической последовательности, затем следует скачок вперед – на неделю, месяц или годы – и предыдущие события излагаются как воспоминания героя; их доводят до текущего момента и продолжают рассматривать последовательно, пока не появится необходимость в новом скачке.
6. Двойная реакция – прием, суть которого cостоит в том, что на все события и обращенные к нему речи герой реагирует двояко: а) реальным действием и словом; б) внутренним монологом. Этот монолог и характеризует его истинное отношение к делу.
7. Реминесценции – пословицы, латинские выражения, слова популярных песен, рекламные слоганы, сленговые выражения, цитаты из известных книг, стихи, которые приходят на ум герою и транслируются им в определенных обстоятельствах.
Я перечислил семь приемов, которые могут разнообразить однолинейный сюжет, но на самом деле их гораздо больше, и я предлагаю вам заняться таким упражнением: освежите в памяти прочитанные книги, постарайтесь разобраться в их конструкции и добавьте новые способы к моим советам. Уверяю вас, это очень увлекательное занятие! Отчасти мы предадимся ему в последней главе, устроив вивисекцию детективу.
Не думайте, что мы закончили разбираться с сюжетом – мы всего лишь коснулись терминологии и обрисовали внешнюю сторону дела, которая выглядит так:
Появилась ИДЕЯ – преобразуем ее в ЗАМЫСЕЛ – разрабатываем ФАБУЛУ – преобразуем ее в СЮЖЕТ – составляем СЮЖЕТНЫЙ ПЛАН и, одновременно, выбираем КОНСТРУКЦИЮ произведения и набор необходимых ПРИБАБАХОВ.
Теперь нам надо ознакомиться с внутренней сутью процесса: какой мы измыслим конфликт и зачем он нужен; каких персонажей сочиним и какими способами вдохнем в них жизнь; какие эпизоды позволят обострить конфликт, обрисовать характеры героев и привести ситуацию к развязке; чем мы закончим произведение и, наконец, как написать задуманное – каким слогом, стилем, языком. В этом разделе мы займемся конфликтом, и я сообщаю вам сразу, что конфликт – то самое зерно, из коего прозрастают все наши сочинения. Конфликт – их движущая сила; нет конфликта – нет романа! И когда я толковал об идее, теме, замысле, речь фактически шла о нетривиальном повороте, оригинальном разрешении, новом взгляде на один или несколько первичных конфликтов.
Этих конфликтов не так уж много, все они известны и могут быть перечислены:
конфликт между Добром и Злом ("Властелин колец" Толкиена);
любовный треугольник или конфликт ревности ("Отелло");
конфликт между влюбленными с одной стороны, и их семьями и обществом – с другой ("Ромео и Джульетта");
конфликт между поколениями ("Король Лир");
конфликт между любовью и долгом, между личными и общественными интересами ("Тристан и Изольда");
конфликты семейные, производственные, общественные, которые сводятся к борьбе за власть, славу, приоритет, доминирующее положение ("Илиада");
конфликты, порождаемые разницей в мировоззрении и стиле жизни – расовые, национальные, религиозные; они служат питательной почвой войн ("Песнь о Сиде");
конфликты зависти, порождаемые разницей в общественном положении, богатстве, интеллектуальных способностях – например, между дураками и умниками, бедными и богатыми;
конфликт между законом и его нарушителем;
конфликт совести, связанный с раскаянием в совершенных некогда проступках ("Борис Годунов");
конфликт старости – между желанием жить и неизбежностью болезней и смерти ("Гильгамеш", "Фауст");
интеллектуальный конфликт – между ограниченностью наших познаний и стремлением раскрыть все тайны Мироздания.
Но скудость списка конфликтов не мешает писателям творить, и чтобы убедить вас в этом, я привел ссылки на ряд великих произведений прошлого. Конфликт между законом и его нарушителем лег в основу всего детективного жанра, и мы можем присвоить ему второе имя: конфликт между сыщиком и преступником. На конфликте между Добром и Злом базируются романы фэнтези; интеллектуальный конфликт – фундамент твердой НФ; любовный треугольник и конфликт между любовью и долгом – основа «дамских» романов, а в исторических произведениях типичные конфликты – национальные и религиозные, плюс борьба за власть. Такие же борения описаны во множестве советских производственных романов, где прогрессивный инженер бьется с ретроградом-директором, продвигая новый шпиндель к сверлильному станку – а на самом деле пытается отвоевать свое место под солнцем, толику власти, почета и уважения. Но такая интерпретация первичного конфликта кажется нам слишком мелкой – особенно после чтения романов о великих событиях и людях, о Юлии Цезаре, Тоетоми Хидэеси, князе Святославе или Георгии Саакадзе.
Разумеется, если в произведении заложен только один конфликт, оно выйдет бедноватым и скучноватым. Это отнюдь не жесткое правило – просто нужен гений Шекспира, чтобы повесть о Ромео и Джульетте приобрела космический размах. Но Шекспиры – явление уникальное, и поэтому мы, их скудные умом коллеги, начиняем свои творения множеством конфликтов. Взять хотя бы тот же производственный роман про инженера, директора и шпиндель: битва за шпиндель была отмазкой для советского цензора-издателя, а для читателя клепался любовный треугольник (инженер, его супруга и соблазнительная помощница-сверлильщица); еще – конфликт совести (шпиндель сорвался, у сверлильщицы – синяк под глазом, а инженер переживает); еще – конфликт поколений: папа инженера, старый работяга, не верит всяким новомодным шпинделям и вертихвосткам-сверлильщицам.
В общем, вы уже поняли, что конфликт – важная штука, и, чтобы укрепиться в этой мысли, давайте попробуем представить бесконфликтное произведение или такое, в котором конфликтов слишком мало. В 1990-92 гг., в начале эпохи свободы, довелось мне ознакомиться с парой порнографических шедевров – так вот, конфликта в них не было никакого, а лишь один сплошной «процесс». Занимательности – ноль, и реакция тоже нулевая; если уж знакомиться с поточным «процессом», так не по книжкам, а с помощью видеофильмов.
Более серьезная проблема связана с научной фантастикой. Нам известны множество романов и эпопей, в которых описывается будущее; на эти темы писали Азимов и Андерсон, Гаррисон и «Док» Смит, Нортон, Блиш, Хайнлайн и многие другие. Если разобраться, темами их сочинений являются космические войны, шпионские страсти, связанные с раскрытием неких тайн, и, разумеется, любовь – то есть очень острые конфликты, порождаюшие занимательные динамичные сюжеты. Но вряд ли в далеком будущем найдется место войне и шпионажу; если земное человечество выживет, то лишь как общество всеобщего благоденствия, контролирующее среду обитания, научный прогресс и социальные процессы. Изображение такого варианта развития цивилизации дается в романах-утопиях, но их исключительно мало – гораздо меньше, чем "космических опер" или рисующих грядущие опасности антиутопий. Почему же так?
Потому, что благоденствующее общество практически бесконфликтно, в нем нет войн, нет жадных, завистливых, властолюбивых, нет преступников и религиозных фанатиков, нет, в сущности, противостояния между Добром и Злом. Остаются лишь два конфликта: интеллектуальный и извечный любовный, а этого маловато для занимательного произведения. Этот тезис подтверждается практикой: ефремовская антиутопия "Час Быка" ярче и интереснее "Туманности Андромеды", и тоже самое можно сказать о Стругацких, сравнивая "Полдень, XXII век" с "Трудно быть богом" и "Обитаемым островом". Ну, а "Магелланово облако" отнюдь не лучший роман Станислава Лема.
Будем же откровенны и признаем с полной ответственностью: для подавляющего большинства сочинений подходят лишь те конфликты, в основе которых лежат столкновение интересов и борьба. Особенно если борьба разворачивается при раскрытии или расследовании некой тайны и сопряжена с преступным умыслом или рискованным путешествием – «квестом», как говорят англосаксы. Конфликт-тайна – великий двигатель романов и повестей, а также немалого количества рассказов. Тайны сокровищ и кладов, тайны изобретений и преступлений, тайны КГБ и ЦРУ, семейные тайны, тайны прошлого, тайны человеческой души… Тайны, тайны, тайны! О притягательной силе таинственного сюжета прекрасно знали великие и, не смущаясь, пользовались этим: "Таинственный остров" Жюля Верна, "Остров сокровищ" Стивенсона, "Гиперболоид инженера Гарина" Алексея Толстого, "Граф Монте-Кристо" Дюма.
