Ознакомительная версия.
главы. Но все-таки, если обратиться к междометному началу, почитающемуся наиболее древним, то в данном случае мы увидим наибольшие расхождения. Например, в русском, если мы говорим, начиная реплику: – Та-та-та!, то это примерно означает: «Подождите, Вы не совсем правы…», тогда как начало: Да-да-да, напротив, означает согласие.
• Итак, ta выполняет в славянских языках функции междометия, частицы, союза и местоименного наречия.
Представлено в старославянском, древнерусском, русском диалектном, белорусском, украинском, словацком диалектном, моравских диалектах и в южнославянских языках в целом.
Имеет деривативные вхождения: taj, tajta, taže/tadje и др.
• Выполняет функции оптативной частицы, например, сербский: Та помози ми, ако си човек; польский диал.: Ta daj mu światła и под.
• Однако в функции частицы может иметь и значение подтверждающее, то есть ’ ведь’, например, словенский: Ta rekel sem ti, da ne hodi.
• Некоторые сентенциальные значения этой партикулы идентифицировать трудно, например, украинский: Куды идешь? Та до пана.
• Эта партикула имеет и значение следственного присоединения, например, украинский: Набрал в ту торбиню воды, але же старый, та не здужал.
• Она имеет и временное значение, например, в древнерусском: Та жє яко бысть вєчєръ – ’А когда настал вечер…’; значение континуально-сочинительное: И начати пѣти псалтырь, та по сємь канонъ; Туда жє сѣдѧть кривичи, та жє сѣвєръ от них сѣдѧть вєсь и под.
• В качестве наречия эта партикула имеет пространственное значение ’там’, например, словацкий: Ta ist’ je podle L. Novaka, а также способа действия: ’так’. См. словацкий: Bralo nie je sie nizke, ale je este ta rovne.
Этимологи причисляют эту партикулу, с одной стороны, к глухому варианту da, с другой стороны, возводят к общеиндоевропейскому t-овому форманту, образующему местоимения.
24. Te. Партикула, выступающая как междометие, частица и союз. Встречается в сербском, в староболгарском, в церковнославянском русского извода.
• В качестве междометия имеет указующее значение, соединенное с актуальным настоящим. См. болгарское: Те го ’вот он’.
• В диалектах польского аффирмативное te-te-te является синонимом ta-ta-ta.
• В сербском языке эта партикула служит союзом в функции ’что’. Например, Отиде своме господару те му каже. Именно в сербском языке эта партикула знает много семантических подтипов и вариантов, а именно:
1. значение градуальное,
2. континуативное, конклюзивное,
3. причины,
4. цели,
5. следствия.
Решение вопроса об ее этимологических связях в данном случае затруднительно. Несомненно, однако, междометное происхождение этой партикулы. Несомненно также и то, что она связана фонетически и функционально с общим рядом te, ti, to. Однако считать ее глухим вариантом звонкого ряда в славянских языках нельзя, так как она прямо соотносится с партикулами глухого ряда более далеких языков индоевропейского родства: литовским te, греческим -τή), санскритским utά и др. Некоторые исследователи видели в этих формах рефлексы местоименных падежей реконструируемого общеиндоевропейского.
25. Te. Старославянское междометие и союз. Функционирует как сентенциальное побуждающее междометие: тѣна ти дари мнози и поимъ братъ свои.
Функционирует в качестве аподосиса при аштє и єчє.
Имеет дериваты тажє и тєжє.
Этимологическая трудность остается той же (см. выше): считать ли эту партикулу соотносящейся прямо с неславянскими индоевропейскими языками? Считать ли ее синонимом te (более поздним)? Считать ли ее входящей в параллельный ряд по глухости / звонкости с d-овыми партикулами?
26. Ti. Старославянская и древнерусская партикула.
Ее дериват можно увидеть в словенском и кайкавском niti, но в изолированном виде она встречается только в упомянутых выше двух языках.
• Как союз выступает с сочинительным значением, см. старославянский: чєтыри десѧти ти шєсть.
• С континуальным значением: аштє ли єсть живъ ти глаголєт.
• Значением примыкания: см. древнерусский: Слнцє помьркнєть и луна нє дасть свѣта ти тогда явитьсѧ знамєние сына чловѣчьскааго; значение противительности: древнерусский: Раздаѩ имѣниє моє ти любви нє имѣга, ничто не успѣѩ.
• Партикула может быть и вопросительной частицей: русский диалектный: Ти здоров ли? Ти хочешь?.
Этимологи вводят эту партикулу в общий ряд t-овых местоименных консонантных основ.
В современном русском просторечном словоупотреблении она сохранилась в слове нетути, которое приходится иногда слышать. Значительное место в описании частиц в древненовгородских текстах ей уделяет А. А. Зализняк в своих работах (см.: [Зализняк 2004а: 196—197]. Ее основное значение он передает как «Обращаю твое внимание на следующий факт». Поэтому эта партикула не может сочетаться с императивом). Чаще всего она встречается в первой же фразе, сразу после адресного обращения. В не первой фразе, как отмечает А. А. Зализняк, она приобретает дополнительные оттенки: противопоставления, следствия или причины. В «несвободных» употреблениях может приобретать форму ть. Приобретая усилительное значение, как пишет А. А. Зализняк, эта частица приближается по функции к релятивизатору, то есть переводит вопросительные элементы в относительные. Наконец, с да и а происходит полное сращение двух партикул, и ти выступает часто в форме ть. Например, да ти (дать), ати (ать). Мы считаем все-таки необходимым, несмотря на общеизвестность этих примеров, привести примеры на употребление этой частицы в «Слове о полку Игореве», поскольку эту частицу часто игнорировали при исследованиях и переводах: Сѣдлаи, братє, своя бързыя комони, а мои ти готови, осѣдлани у Курьска на пєрєди; А мои ти курянє свѣдоми къмєти; эту партикулу не нужно смешивать в том же тексте с ти-дательным падежом, часто там же встречающимся.
Итак, проще говоря, мы реконструируем одну единицу, а из нее возникают не ряды, а что-то вроде елки (возможно любое древовидное сравнение!) со спадающими – в разное время и разной силы – побегами. Эту нестройность потомков реконструируемой единицы чувствуют иногда составители словарей. Так, (см.: [Etim. slov. 1980: 711]): «Первичными единицами были тогда (но как тип) ta, te/te, ti, to, tu, гъ, переходный мост был создан благодаря to, которое одновременно было и местоимением среднего рода» (перевод мой. – Т. Н.). То есть, если развитие языковой семьи (и отдельного языка) и идет по некоей алгоритмизированной структуре, то алгоритм этот пока еще никем не описан из-за той же «дисциплинарной матрицы» нормальной лингвистики с ее требованиями. Например, предположим, что партикула tu приобретает сразу же (а на самом деле, когда – сразу же?) значение пространственное, тогда партикула to – или еще в большей степени партикула ta – доставят еще больше проблем.
Как и в языке вообще, и в этой области также обнаруживаются мощные завихрения омонимии и синонимии. Например, to – это и местоимение среднего рода (дальний дейксис), и часть союза. Но как быть? нельзя ориентироваться только на исход слова, скажем, на перечисленные комплексы, образующие квазиморфемы. Например, начальный комплекс къ-то всегда будет относиться к одушевленному лицу, какое бы расширение за ним ни стояло – kъtoso, kъtože и т. д.
27. Ve. Партикула архаического словенского.
Например, Baš ve ’ведь это так’, Do ve ’до этих пор’.
Имеет дериват – vezda.
• Эту партикулу считают дейктической параллелью к te, как, например, ete : eve.
Таким образом, нами всего рассмотрены 41 примарная (но не всегда общеславянских) партикула. Напоминаем, что для их выделения требовалось соответствие двум признакам: 1) возможность существования в изолированном виде хотя бы в одном славянском языке (в данном случае не было существенно то, в каком именно таксономическом качестве – междометия, частицы или союза они функционируют); 2) входят ли они (будь то в начале слова, в середине или в исходе) в некую (некие) деривативные цепочки.
Итак, из них только 15 общеславянские (и то с большими сомнениями в ряде случаев). Характерно, что все общеславянские партикулы обладают более широкой гаммой как синтаксических, так и деривативных возможностей.
Однако непосредственная лексикологическая работа не облегчила, но, напротив, еще больше усложнила те метатеоретические трудности, о которых говорилось в начале настоящей книги. О них будет рассказано в следующем параграфе. Возможно, эти трудности – как метатеоретические, так и собственно лексикографические – являются одной из причин «отталкивания» этого, столь значительного, языкового пласта «нормальной наукой», привычной к иной таксономии.
Ознакомительная версия.
