Ефрем Язовицкий - Говорите правильно. Эстетика речи

Что еще отличает устпую речь? Она всегда адресована — обращена к определенной аудитории. И поэтому в принципе представляет собою наилучший и наикратчайший способ выражения мысли в данной конкретной обстановке.

Читателя пишущий воображает. Даже если пишет письмо, адресованное определенному лицу. Собеседника, слушателя при живом общении воображать не приходится. Даже если вы говорите по телефону, он участвует в процессе рождения вашего слова. От его восприимчивости, подготовленности, заинтересованности зависит характер вашей беседы. Если аудитория перед вами, вам легче построить речь, урок, лекцию. Потому что вы понимаете, кто перед вами сидит: от этого зависят характер и структура речи, ее «тон». Вам ясно, как и что сказать этой аудитории. А ей легко следить за вашей мыслью, потому что вы приспособляетесь к ней, к аудитории, а не она к вам.

В устной речи любое слово мы можем подчеркнуть интонацией. И, не меняя порядка слов, сделать ударение на любом слове, изменяя при этом смысл фразы...

Этого мало: устная речь сопровождается выразительным жестом. Говоря «да», мы утвердительно киваем головой. «Нет» сопровождается отрицательный «мотанием» головы. А иные слова и не скажешь без помощи жеста. Попробуйте сказать: «Идите туда», не указав пальцем или движением головы, куда именно следует отправляться. Я еще не сказал о мимике, которая подчеркивает и усиливает действие произнесенного слова. Все поведение говорящего человека — паузы в речи, небрежно оброненные фразы, улыбка, смех, удивленные жесты, нахмуренные брови, — все это расширяет емкость звучащего слова, выявляет все новые и новые смысловые резервы, делает речь необычайно доступной, наглядной, выразительной, эмоциональной.

А. Ф. Кони

...Но старайтесь говорить хорошо, любите и изучайте величайшую святыню вашего народа — его язык. Пусть не мысль ваша ищет слова и в этих поисках теряет и утомляет слушателей, пусть, напротив, слова покорно и услужливо предстоят перед вашей мыслью в полном ее распоряжении. Выступайте во всеоружии знания того, что относится к вашей специальности и на служение чему вы призваны, а затем — не лгите, то есть будьте искренни, и вы будете хорошо говорить, или, как гласит французская судебная поговорка «Vous aurez l'oreille du tribunal»[16]. Теперь, после долгого житейского опыта, я прибавил бы к этим словам еще и указание на то, что ораторские приемы совсем неодинаковы для всех вообще публичных речей и что, например, судебному оратору и оратору политическому приходится действовать совершенно различно. Речи политического характера не могут служить образцами для судебного оратора, ибо политическое красноречие совсем не то, что красноречие судебное. Уместные и умные цитаты, хорошо продуманные примеры, тонкие и остроумные сравнения, стрелы иронии и даже подъем на высоту общечеловеческих начал далеко не всегда достигают своей цели на суде. В основании судебного красноречия лежит необходимость доказывать и убеждать, то есть, иными словами, необходимость склонять слушателей присоединиться к своему мнению... У политического оратора та же задача, как и у служителя искусств, хотя и в других формах. Он должен, по выражению Жорж Санд, «montrer et emouvoir»[17], то есть осветить известное явление всей силой своего слова и, умея уловить создающееся у большинства отношение к этому явлению, придать этому отношению действующее на чувство выражение. Число, количество, пространство и время, играющие такую роль в критической оценке улик и доказательств при разборе уголовного дела, только бесплодно отягощают речь политического оратора. Речь последнего должна представлять не мозаику, не тщательно и во всех подробностях выписанную картину, а резкие общие контуры и рембрандтовскую светотень. Ей надлежит связывать воедино чувства, возбуждаемые ярким образом, и давать им воплощение в легком по усвоению, полновесном по содержанию слове.

В этой книге, посвященной лексическому, грамматическому и стилистическому выражению мысли, говорилось не только о трудностях, возникающих на пути к достижению высокого уровня речевой культуры, но и о том, как преодолевать эти трудности. При этом главной задачей автора было желание помочь учащимся старших классов анализировать грамматические и стилистические ошибки русской речи, объяснять причины отклонений от литературной нормы, сознательно, в зависимости от цели и характера высказывания, осуществлять отбор языковых средств, не только для правильной, но и для максимально точной выразительной речи.

В заключение хотелось бы несколько расширить и углубить сведения о практической стилистике, значение которой для эстетики устной и письменной речи трудно переоценить.

Объектом практической стилистики служит языковой материал, который обычно изучается в лексике, грамматике и частично в фонетике русского языка. Однако характер анализа этого материала в практической стилистике имеет совершенно иную направленность. Если лексика занимается преимущественно изучением словарного состава языка, особенностей его происхождения, употребления, образно-эмоциональной, экспрессивной его окраски, то практическая стилистика во главу угла ставит принцип синонимического отбора и дает конкретные рекомендации, которые помогают говорящему или пишущему разобраться, какой из синонимических вариантов наиболее подходит к содержанию и жанровым особенностям его высказывания.

Грамматика учит нас умению понимать и анализировать структуру предложения, определенные законы связи отдельных слов и словосочетаний и т. п., а практическая стилистика помогает оценивать и использовать в речи такие границы грамматического строя, которые могут свободно взаимозаменяться. Она определяет в каждом конкретном случае, какой из двух синонимических вариантов следует предпочесть, каким образом лучше всего сочетать сказуемое с подлежащим или использовать то или иное синонимическое средство языка.

Практическая стилистика неразрывно связана с так называемыми функциональными стилями речи. Она осуществляет действенный контроль за употреблением речевых средств в соответствии с их принадлежностью к тому или иному языковому стилю и не допускает ничем не оправданного смешения в одном синтаксическом ряду лексических единиц разного смыслового характера. Не допускает сочетания в простом предложении несоотносимых грамматических форм, например, глаголов разных видов и времен в качестве однородных членов, не допускает объединения в сложном предложении несочетаемых по своей грамматической природе простых предложений и т. п.

Практическая стилистика подсказывает докладчику, пропагандисту, оратору, автору литературного сочинения присущие этим видам речи языковые средства в области синтаксиса, морфологии, лексики и фразеологии. Не сковывая индивидуальных возможностей говорящего или пишущего, практическая стилистика, однако, ограничивает его стремления (если они у него возникают) уклониться от языковых особенностей, присущих стилю данного высказывания. Охраняя литературную норму, практическая стилистика тем не менее не делает из нее догмы. И если под влиянием новых жизненных условий эта норма колеблется, она становится на сторону того варианта, который отражает реальные и прогрессивные тенденции в развитии общенародного языка.

Читая эту книгу, работая над освоением отдельных ее разделов, необходимо помнить, что эстетика речи — это ясность и красота мышления человека, средство общения его с другими людьми, что она во многом зависит от духовного богатства, нравственной чистоты человека. Советским людям несвойственны пустословие и краснобайство, но умение правильно и хорошо говорить необходимо каждому. А это в свою очередь зависит от способности понимать и ценить значение употребляемых слов, каждое из которых представляет собой неповторимый человеческий документ, своеобразную запись в «дневнике общественного сознания». Вот почему словари, к которым мы постоянно прибегаем, это не сухие справочные пособия, а прекраснейшие, ценнейшие и глубоко интересные книги, составленные из слов, на которых, как говорит С. Я, Маршак, лежит:

Эту же мысль подчеркивал выдающийся украинский поэт, Максим Рыльский: