Какое-нибудь языковое правило – как, например, во французском согласование прилагательного и существительного – можно выучить, осознав, что женский род прилагательного образуется обычно путем прибавления «е» к прилагательному мужского рода. Но можно и по-другому, что потребует значительно меньше умственной работы, проделав автоматически эту операцию на бесконечном количестве примеров: «le parc, le champs, le jardin est grand» (парк, поле, сад – большой), но: «la maison, la salle, la chambre est grande» (дом, зал, комната – большая), – и под воздействием такого непрерывного вдалбливания в голове тоже сложится правильная форма согласования.
Теплой дождевой мороси повторения избалованный мозг оказывает сопротивления меньше, чем требованию сознательной концентрации. Я подозреваю за этим эффект того же процесса, который захватил современную молодежь, не могущую оторваться от экрана телевизора.
Никто не оспаривает культурно-просветительской значимости этого замечательного достижения техники. В своей книжке я не собираюсь также говорить о том, что значат хорошо составленные программы для отдаленных деревень или для жителей больших городов, которые вынуждены оставаться дома из-за трудностей коммуникаций в крупнонаселенных пунктах вообще. За изображением на экране легче следовать, чем за буквами; обленившееся воображение реагирует на движущееся изображение быстрее, чем на неподвижное, озвученный кинокадр требует минимальных духовных энергозатрат. Сопереживание достигается ценой минимального напряжения. По-моему, наша молодежь – честь и хвала исключениям! – читает недостаточно.
И все-таки, при всем том беспокойстве, с которым наше поколение, воспитавшееся на книгах, следит за отрицательными последствиями массового распространения кино, радио и телевидения, следует признать, что эти достижения техники, помимо поднятия общего культурного уровня, очень много сделали как раз для изучения иностранных языков. Целью изучения языков является ныне – и это необходимо подчеркивать вновь и вновь – в первую очередь возможность установления контакта и взаимопонимания между самыми разными народами.
Именно радио, магнитофон, проигрыватель оказывают нам большую помощь в понимании речи наших иноязычных партнеров, в правильном выражении собственных мыслей. Этими техническими средствами в различных комбинациях и формах и пользуется аудиовизуальный метод.
Против применения этого метода не может быть никаких возражений, а если и возникает озабоченность, то это озабоченность тем, что применяется он все же недостаточно. И еще мне кажется, что аудиовизуальные средства не исчерпывают всех проблем изучения языка.
Техническое оснащение, которого требует аудиовизуальный метод, все же доступно не всем школам, не говоря уж о тех, кому эта книга посвящена прежде всего, – изучающим язык взрослым людям!
Даже если представить себе идеальное положение, при котором данные вспомогательные средства предоставлены в нужном количестве и в течение нужного времени всем Средним Учащимся, то и тогда мы не назовем этот метод единственно пригодным для взрослого опытного ума.
Когда малыш начинает ходить в школу, первые несколько дней родственники провожают его, ведя за ручку. Потом ребенком начинает руководить уже привычка, память, перешедшая в автоматизм: у этого угла я сворачиваю, а от того здания надо идти налево. Но если в незнакомом месте – скажем, в чужом городе или в неизвестной части города – оказывается взрослый, он начинает искать более быстрый способ ориентации, который привел бы к цели путем более коротким. Он вынимает схему и по ней определяет необходимые вехи на своем пути. Эти вехи – правила, разработанные нами же самими. Отказаться от них, пользоваться в поисках только детским методом проб и ошибок было бы просто несуразно. Мы же взрослые! Остановимся на минутку на этом тезисе и обратим внимание на часто звучащую полуистину. Обычно говорят, что взрослый должен изучать иностранный язык так, как в свое время он усваивал родной язык. Такое утверждение я считаю неправильным. Взрослого человека ввести в атмосферу детского мировосприятия так же невозможно, как и одеть в детские ползунки или поместить в детский манеж.
Одной из характерных особенностей ребенка является то, что он еще вовсе не учился говорить. Латинское слово «infans», перешедшее во многие европейские языки, а в языке психологии ставшее международным (инфантильный, инфантильность), – слово составное: приставка плюс глагол в форме причастия настоящего времени – in-fans (не-говорящий).
А когда ребенок начинает разговаривать, то с предметом и его названием он знакомится одновременно. Внешний мир раскрывается перед ним медленно, постепенно. Он научился говорить, потому что к этому вынудил его жизненный инстинкт (самая важная мотивация!).
Взрослый человек располагает уже богатым умственным и эмоциональным миром. У него сложились не только образ мышления и чувствования, но вторая сигнальная система, язык как средство общения, выражения мыслей, чувств. И всю эту сложившуюся систему необходимо теперь перестраивать.
Одна моя знакомая учительница во время войны вынуждена была скрываться от террора нилашистов (венгерских фашистов. – Прим. перев.) вместе со своей ученицей; целыми и невредимыми они дождались Освобождения. Десятилетняя девочка уже весело болтала с советскими офицерами, жившими с ними в одном дворе, а учительница все еще боролась с языковыми трудностями. «Евочке легко, – утешала она себя, – на иностранный язык ей нужно перевести только четырехклассный запас знаний, мне же – то, что я получила в начальной, средней школе, гимназии и университете, то есть пройти их в себе заново».
Способности ребенка и взрослого отличаются друг от друга и в положительном, и в отрицательном смысле. Ребенок усваивает то или иное путем автоматическим, взрослый – путем логическим. Наглядный пример этой общеизвестной истины я видела недавно в соседней школе на экзамене первоклассников. Семилетние судари и сударыни с достойной зависти уверенностью по четверти часа подряд сыпали стихотворными и прозаическими текстами, которые они своим свежим умом впитали, что называется, и глазом не моргнув. И те же дети совершенно опешили, когда в связи с одним из стихотворений учительница спросила у них: «Почему мы называем корову домашним животным?» Воцарилось молчание. Честь класса спасла бойкая белокурая косичка: «Потому что она не дикая».
Наш взрослый мозг сопротивляется, когда повторяется то, что мы уже слышали. А ребенок любит только ту информацию, которая уже многократно пропущена через его сознание. «Расскажи сказку про курочку-рябу», – просит он уже, наверное, в сотый раз.
Одним из признаков взросления является более полновесное осознание человеком слова. Чем образованнее человек, тем отчетливее он осознает значения слов, понятия, которые кроются за ними, тем реже и тем слабее испытывает он необходимость представлять мысленно ради понимания иностранного (или вообще нового) слова физическое содержание его.
Этот окольный путь я позволила себе проделать только затем, чтобы подчеркнуть, что взрослый не может изучать иностранный язык тем же способом, каким он в свое время усвоил свой родной язык. Технические средства аудиовизуального метода, обещавшие чудеса, несколько разочаровывают именно потому, что вторая сигнальная система взрослых людей (мир слов) является таким же сильным раздражителем, как и зрительный образ. Чтобы выучить, скажем, иностранное слово, соответствующее слову «дерево», взрослому не нужно видеть это «иностранное» дерево ни в натуральном, ни в нарисованном виде, ни в форме «модели», склеенной из бумаги и прутиков, как это делается и поныне в английских школах Индии.
Подчеркнуть разницу в реакциях взрослого и ребенка необходимо еще и потому, что большая часть современных учащихся находится уже в иной возрастной категории, чем, например, четверть века назад. Средний возраст учащихся на ставших популярными курсах иностранных языков Венгерского общества по распространению знаний составляет 30 лет.
Причиной изменения среднего возраста учащихся является появление новых жизненных целей. Следствием – новые результаты в изучении языка. Наши коллеги, взрослые учащиеся, овладевают иностранными языками быстрее и лучше, чем наши дети за школьными партами. Нетрудно угадать, почему: они ставят перед собой, если можно так выразиться, более благородные, более перспективные цели, чем школьники или студенты, которые работают над языком большей частью по необходимости или, хуже того, просто ради зачета или удовлетворительной отметки на экзамене.
