Ирина Левонтина - О чём речь

И еще один языковой казус, в основе которого лежит неразличение темы и содержания. Я прочитала на сайте «Эха Москвы» некий текст Владимира Соловьева: «Беседа с Патриархом Кириллом – о часах, квартире и русской речи» (23:40 01.04.2012), замечательный не только выражениями типа «Святейшество сказало». Текст очень странный: интервью – не интервью. Вроде как пересказ беседы (запись не велась). При этом целые фрагменты оформлены как прямая речь. Автор сделал все, чтобы напустить туману: непонятно, что он сам считает, а что сказал Патриарх. В частности, Соловьев ловко использовал для этого синтаксическую неоднозначность. Вот, например, что там написано:

Мы говорили о многом. Мы говорили о проблеме духовности, мы говорили о том, что Церкви необходимо заниматься миссионерской деятельностью. При том, что я иудей. Мы говорили о том, что, к сожалению, люди, которые говорят от имени Церкви, зачастую это делают ужасающе и бросают тень на сами церковные идеи, что, к сожалению, таких людей, как Даниил Сысоев, сейчас в публичном поле крайне мало (http://www.echomsk.spb.ru/blogs/treli/5272.php?utm_source=twitterfeed&utm_medium=twitter).

Замечательны эти «мы говорили о том». Вроде как не то чтобы прямо так и говорили, а вот что-то на эту тему. Не написано ведь: «Патриарх сказал, что…», «Я возразил, что…» А с другой стороны, создается впечатление, что это как бы Патриарх так и сказал, что, мол, «к сожалению, люди, которые говорят от имени Церкви, зачастую это делают ужасающе и бросают тень на сами церковные идеи». Это вроде как Патриарх сожалеет. В общем, лукавый текст, использующий лукавство языка.

А кстати, о теме. Очень забавно сейчас используется выражение ни о чем: «В магазин сходила – ни о чем: денег потратила кучу, а что купила?», «Новая учительница музыки вообще ни о чем». Ни о чем здесь – значит, без толку, без смысла, без особых достоинств.

Вот уже более десяти лет существует Национальный корпус русского языка. НКРЯ – «это информационно-справочная система, основанная на собрании русских текстов в электронной форме». Сейчас общий объем Корпуса – более 500 млн слов. Делает его блестящая команда лингвистов – специалистов по так называемой корпусной лингвистике, при участии разных организаций, прежде всего Яндекса и Института русского языка им. В. В. Вино градова РАН. Отметим, что в мире корпусная лингвистика вообще сейчас бурно развивается, ср., например, один из образцовых корпусов – Британский национальный кор пус (BNC).

Корпус – не просто большое собрание текстов. Это собрание сбалансированное (тексты разного типа отобраны в определенной пропорции). К тому же для конкретной задачи можно выбрать тексты того или иного жанра, времени и т. п. Например, можно за дать такой подкорпус: поэтические тексты с автором – женщиной до 1950 года рождения. Искать по массиву текстов можно определенную словоформу или сочетание слов, а также два или более слов, находящихся в тексте на указанном расстоянии друг от друга, а также можно задать не слово, а грамматическую форму (допустим, чтобы изучить модель управления глагола). И много еще чего можно делать. И разумеется, со всяческой статистикой.

Например, когда я пыталась выяснить, как за последние сто лет изменилось произношение слова артель (о нем есть рассказ в этой книжке), я воспользовалась, в частности, МУРКО – мультимедийным корпусом, входящим в НКРЯ. Как же было здорово, нажав кнопку, моментально получить одиннадцать отрывочков из фильмов, где это слово произносят! Замечательно, что Корпус все рас тет и растет, а его поисковые инструменты всё изощряются и изощряются. Собственно, это можно посмотреть на сайте НКРЯ – http://www.ruscorpora.ru.

С появлением НКРЯ жизнь лингвистов-русистов очень украсилась. То, на что у нас раньше уходили годы (выискивание примеров по текстам, сортировка пыльных карточек с вы писанными контекстами), теперь достигается за несколько секунд и в гораздо большем объеме. А для лексикографов настала просто райская жизнь! Правда, замечу, что это привело и к появлению большого количества лингвистических работ, выполненных по принципу «наливай и пей»: прогоняешь какое-нибудь слово через Корпус – и готово дело. А там есть еще такая чудная кнопочка – «Показать распределение по годам». Нажимаешь – и выскакивает красивый график. И пожалуйста – научная статья: вот, мол, такое-то слово, в такие-то годы столько-то, вот столько-то процентов во множественном числе, а в таком-то жанре столько-то. Хочется спросить: «И?» В молодом поколении лингвистов многие убеждены, что именно так выглядит настоящая наука, а, скажем, проводимый вручную тонкий семантический анализ – так, пережитки прошлого. Ну да ничего, будем надеяться, что это детская болезнь и она пройдет.

Помимо собственно научной работы, Корпус еще изумителен тем, что теперь можно получать какие-то предварительные ответы на возникающие в ходе жизни лингвистические вопросы. Дело в том, что наш индивидуальный языковой опыт очень ограничен и обычно слабо отрефлектирован. И Корпус позволяет нам выйти за его пределы. При веду несколько примеров из последнего времени.

Подруга-редактор спросила меня, насколько вообще допустимо тавтологическое сочетание «денежные купюры». Это очень легкий вопрос для Корпуса (денежный + купюра на расстоянии 1 – то есть рядом). Оказывается, такое встречается нечасто (48 вхождений при том, что само слово купюра зафиксировано 1430 раз), но, в частности, и у хороших авторов: С. Довлатова, И. Грековой, В. Дудинцева, А. Азольского, Д. Рубиной и др. Ну а дальше – дальше каждый сам решает, достаточные ли это для него авторитеты.

Или вот в последнее время многие заметили, что помимо нормативного варианта в Дон бассе и из Донбасса в литературной речи начал распространяться вариант на Донбассе и с Донбасса (понятное дело, региональное влияние). Тут надо заметить, что как раз в данном случае провести серьезное социолингвистическое исследование с привязкой к территориям НКРЯ (пока) возможности не дает. В рассказе про поребрик (он тоже есть в этой книжке) я упоминала не которые другие инструменты, которые можно тут использовать. Но Корпус позволяет быстро прикинуть, действительно ли раньше в литературной речи такого не встречалось. Как выражался В. С. Черномырдин, «Сроду такого не было, и вот опять то же самое».

Вообще-то этот вариант и раньше встречался – и у приличных авторов:

Мои родители, которые всю жизнь зачем-то колесили по всем доступным им пространствам, привезли меня из Таджи кистана в город Первомайск на Донбассе (В. Войнович. Замысел, 1999). Бабка моя даже завидовала, что сестра успела походить в мехах и бриллиантах, пока она с мужем ра ботала то в Карелии, то на Донбассе (В. Курбатов. Дорога в объезд, 1999).

Так на Донбассе и остался на эту зиму: что-то там с железными дорогами (И. Ратушинская. Одесситы, 1998).

Но, конечно, довольно редко, в Донбассе – во много раз чаще. Интересно, что аналогичное с Донбасса попадается почаще, причем есть и довольно старые примеры:

Я вот мастер коксовых печей, с Донбасса, а приехал сюда – печей-то еще не построили, послали меня на работу в профорганизацию (А. Г. Малышкин. Люди из захолустья, 1938).

Я еще мог бы понять, если наша армия послана для демонстрации, чтобы любой це ной оттянуть силы белых с Донбасса (А. Н. Толстой. Хму рое утро, 1941).

Но у Лимонова, например, более стандартно:

Маленький гениальный еврей, недоучившийся в Горном институте, бежал в Харьков из Донбасса, где он вот уже несколько лет работал мастером на шахте (Молодой негодяй, 1985).

Я очень люблю пользоваться поэтическим корпусом НКРЯ для уточнения вопросов, связанных с ударением (слава русской силлаботонике!). Недавно по понятному по воду (как раз соткался из злобы, невежества и серой паутины термин национал-предатели) в сети обсуждали стихотворение Демьяна Бедного 1923 года «Социал-траурным предателям»:

Многие обратили внимание на странное ударение трусы вместо трусы. Народ очень веселился, шутил, что, мол, с бель ем все очень логично выходит – трусы обнажили догола свой развращенный ум. В общем, поэта каждый может обидеть, но Корпус говорит нам, что та кой вариант ударения у этого слова был: