Пушкин, как известно, был «вольным каменщиком» — во всяком случае, он не только никогда не отказывался от этого, когда заходила речь о его масонстве, но и оставил прямые подтверждения своей причастности к масонству. И хотя Пушкин пробыл членом ложи недолго, центральную легенду масонства — легенду о Хираме — он не мог не знать: эта история является стержнем обучения вступившего в орден.
При строительстве храма Соломона всеми работами руководил архитектор Хирам. Он не только был весьма образован и постиг сокровенные тайны природы, но и был умелым организатором. Хирам разделил всех рабочих и по профессиональному признаку (обрабатывавших дерево, камень и металл), и, в соответствии с познаниями, внутри каждой профессии: на учеников, подмастерьев (товарищей) и тех, кто ими управлял, — мастеров. Знание давало возможность перейти из низшего разряда в высший.
Нашлись такие, кто захотел перейти в высший разряд, не обладая достаточными знаниями: три товарища решили насильно заставить Хирама выдать им тайный пароль мастеров. Хирам отказался выдать тайну, ответив каждому из них, что только знание дает возможность узнать ее. Они убили его, засыпали труп мусором, а утром отнесли в лес и закопали. Соломон послал мастеров на поиски пропавшего архитектора, и они нашли его благодаря ветке акации, указавшей на могилу Хирама. Убийца Хирама был пойман и убит, двое других покончили с собой; головы этих трех товарищей принесли царю.
Главная мысль легенды: смерть есть дверь к жизни. «Акация… — символ связи, соединяющей Видимое с Невидимым, нашу жизнь с следующей за нею, — объяснял Папюс, один из лучших масонов-популяризаторов, — одним словом — это залог бессмертия. Тело Хирама разлагается, но над ним поднимается ветвь, имеющая цвет Надежды, указывающий, что не все кончено». Хирам готов «лучше умереть, чем выдать свою тайну, и вследствие этого он становится бессмертным».
Ветка акации стала на масонском символическом языке важнейшим символом и паролем, и глава книги Папюса, рассматривающая легенду о Хираме, начинается с фразы «акация мне известна», а заканчивается ее расшифровкой: «бессмертие мне известно». Пушкин, веткой акации опечатывая «пасквиль» (теперь мы можем в любом контексте брать это слово в кавычки), подтверждал свое авторство.
В переводе с метафорического языка орден рогоносцев означает… орден масонов: ведь франкмасоны, предшественники современных Пушкину масонов, достойно носили рога, которые были для них «символом мужества и геройства»! «Выходит так, что Александр Сергеевич Пушкин стал летописцем ордена Вольных Каменщиков. Но что это за летописи? — задала себе вопрос Т. И. Буслова, расшифровавшая спрятанную в „Дон Кихоте“ с помощью масонского символического языка автобиографию Сервантеса. — Где они?» («Тайна Дон Кихота», М., 2003) И нашла ответ… в сказках Пушкина. Оказалось, что Пушкин с помощью того же масонского символического языка, каким пользовался Сервантес, зашифровал в сказках основные вехи деятельности масонского ордена в России: в «Сказке о царе Салтане» — в XVIII веке, в «Сказке о мертвой царевне» — в XIX. Вот некоторые из более чем 40 дат, расшифрованных Т. И. Бусловой в «Сказке о мертвой царевне»:
«26 мая 1799 года — день рождения внучки императора Павла I (царевны) и самого Пушкина; …15 июня 1799 года — день объявления Россией войны Испании; 1 февраля 1801 года — день переезда императора Павла I в Михайловский замок; 12 марта 1801 года — день убийства Павла I и дворцового переворота; 17 сентября 1809 года — день, когда был заключен мир между Россией и Швецией; 18 марта 1814 года — день подписания соглашения о капитуляции Парижа; 19 ноября 1825 года — день смерти императора Александра I…
Воскресенье „мертвой царевны“ и восстание ее из гроба, — пишет исследовательница, — пришлось на 14 декабря 1825 года — восстание декабристов, а ее „свадьба“ — на 13 июля 1826 года — казнь Пестеля, Рылеева, Бестужева, Муравьева, Каховского. Интересно, что в последнем случае, как и в романе Сервантеса „Дон Кихот“, под свадьбой скрывается казнь предводителей восстания».
Вряд ли Пушкин был «действующим масоном» до самых последних дней — хотя перчатки, брошенные на крышку гроба Вяземским и Жуковским, несомненными и известными масонами, и были признанием исполненного им масонского служения. Тем не менее Пушкин, несомненно, всегда оставался верен лучшим чаяниям масонства, а сам факт, что он свободно владел масонским символическим языком, позволившим ему зашифровать летопись, свидетельствует, что, несмотря на краткость срока пребывания в масонской ложе, он успел дойти в ордене до высокой степени, и, я полагаю, дело не ограничилось только «семнадцатым градусом посвящения».
Да, несомненно, Пушкин сам написал этот «диплом», которым не только бросил вызов царю, но и объявил себя историографом масонского ордена в России, тем самым предложив будущим исследователям его стихов и жизни всерьез отнестись и к проявлениям масонского символизма в его поэзии, и к наличию информации, зашифрованной в его сказках задолго до смертельного исхода.
Подобные «дипломы» ходили по рукам, ими баловалась молодежь. В. А. Соллогуб был поражен тем, что попавший в его руки «типовой бланк» такого диплома, почти один к одному повторявшего полученный Пушкиным, был отпечатан типографским способом, — оставалось только вписать фамилии в оставленные для них места. Нас же поражает то, какими скупыми средствами (точно вставив три фамилии, добавив всего два слова — «историографом Ордена» — и запечатав конверт сделанной по его заказу печатью) Пушкин превратил «типовой» диплом в уникальный по емкости и многозначности документ, связав в нем в один узел сразу несколько тайн и оставив нам ключи для отгадки.
«Диплом рогоносца» — гениальная пушкинская мистификация, где общепринятое толкование — лишь оболочка текста, а многозначность смысла превращает этот текст и в обвинительный акт, и в духовное завещание одновременно. Пушкин понимал, что это пролог к дуэли и смерти, и оставлял нам знак — ветку акации.
Бессмертие ему было известно.
Стихи и проза Пушкина цитируются по «Полному собранию сочинений А. С. Пушкина» в 10 томах пр Б. В. Томашевского (М., 1962–1966 гг.); цитаты из пушкинской переписки приводятся по «Полному собранию сочинений» в 16 томах (М. — Л., 1936–1949 гг.)
Другие использованные источники:
М. К. Азадовский. «Пушкинские строки в „Коньке-Горбунке“». «Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. Л, 1936, т. II».
М. Г. Альтшуллер. «Между двух царей», СПб., 2003.
П. В. Анненков. «Материалы для биографии А. С. Пушкина»; М., 1984.
Д. Н. Анучин. «Пушкин. Антропологический эскиз»; М., 1899.
А. А. Ахматова. «Собрание сочинений в 6 томах»; т. 6, 2002.
А. Н. Барков. «Прогулки с Евгением Онегиным»; Тернопiль, 1998.
А. Н. Барков и В. А. Козаровецкий. «Кто написал „Евгения Онегина“»; М., 2012.
П. И. Бартенев, «О Пушкине». М., 1992.
В. Г. Белинский. «Собрание сочинений в 3 томах»; М., 1948.
Н. А. Белозерская. «Один из предков Пушкина». «Исторический вестник», 1899, кн. V.
С. М. Бонди. «Над пушкинскими текстами», М., 2006.
Т. И. Буслова. «Тайна Дон Кихота»; М., 2003.
В. В. Вересаев. «Пушкин в жизни»; Сочинения в 4 тт., М., 1990, тт. 2 и 3.
Ф. Ф. Вигель. «Записки»; М., 2000.
Н. К. Гей. «Проза Пушкина. Поэтика повествования»; М., 1980.
М. О. Гершензон. «Мудрость Пушкина»; М., 1919.
С. Я. Гессен, Л. Б. Модзалевский. «Разговоры Пушкина»; М., 1929.
М. Л. Гофман. «Пушкин — Дон Жуан»; Париж, 1935.
П. К. Губер. «Донжуанский список Пушкина»; Пб., 1923.
В. И. Даль. «Толковый словарь» в 4 т., М., 1955.
Ю. Дружников. «Дуэль с пушкинистами»; М., 2002.
П. П. Ершов. «Конек-Горбунок»; М., 1997.
П. П. Ершов. «Конек-Горбунок. Стихотворения»; Л., 1976.
А. И. Загоровский. «Развод по русскому праву»; М., 1884.
П. А. Катенин. «Избранные произведения»; М. — Л., 1965.
И. А. Крылов. «Стихотворения»; Л., 1954.
А. А. Лацис. «Верните лошадь!»; М., 2003.
Н. О. Лернер. «Труды и дни А. С. Пушкина»; СПб., 1910.
«Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина» в 4 тт.; М., 1999.
В. С. Листов. «Голос музы темной»; М., 2005.
Н. И. Лорер. «Записки декабриста»; М., 1931.
Ю. М. Лотман. «Пушкин»; СПб., 2003.
П. И. Люблинский. «Из семейного прошлого предков Пушкина»; «Литературный Архив», АН СССР; т. 1, М., 1938.
В. О. Михневич. «Дед Пушкина»; «Исторический вестник», январь 1886 г., т. XXIII.
В. В. Налимов. «Вероятностная модель языка»; М., 1979.
