Организованные подобным способом данные весьма полезны при изучении словообразования. Однако прочной основы для решения проблемы продуктивности они не содержат. Активность аффиксов не определяется структурой наиболее употребительных слов, так как обычно они образуют уже отстоявшийся фонд, сформированный в прежние периоды развития языка. Напротив, текущее словообразование часто производит слова, не сразу получающие широкое распространение. Мы не говорим уже о разного рода специализированных терминах, принадлежащих к периферийным областям лексики. Статистические данные всегда основываются на структуре существующих слов. По ним можно судить о морфемном составе лексики, но они не создают правильного представления о действующем в языке словообразовании. Это очень хорошо видно на примере цифр, приведенных в цитированной уже работе С. Мёрфи. Среди 1030 собранных им производных существительных чаще всего встречается суффикс – ión (107 раз), образующий имена действия. Суффикс – miento, имеющий то же значение, входит в состав только 26 слов.[47] На самом деле – miento является весьма активным элементом, в то время как – ión вошел в испанский язык преимущественно в составе латинизмов. Ср. ecuación, petición, posición, absolución, revolución, alusión, visión, concepción, ficción, acción, erudición, emoción и пр.
Приведем еще пример. В испанском языке увеличивалось количество производных с суффиксом – tud/-ud (лат. – tute). Однако рост числа слов данной структуры шел исключительно за счет вхождения в язык культизмов (таковы altitude, ingratitude, juventud, multitude, semilitud, solicitud, virtud). Многие из них сохранили доселе свою употребительность. Однако новых слов с этим суффиксом практически не образуется. Его функцию (образование имен качества) взял на себя суффикс – dad (лат. – tate). В староиспанском языке с этим суффиксом соперничал суффикс – ez/-eza, особенно частотный в сочинениях Альфонса Мудрого, но и он по продуктивности не идет в сравнение с суф. – dad (-tad, – edad, – idad), который и в этом случае вышел победителем, обнаружив превосходящую соперников лексическую силу.
Суффикс – ez сохранил свою позицию почти исключительно в именах собственных (Gómez, Alvárez, González, Sánchez, Ramírez и др.). Суффикс – eza закрепился в большой серии общеупотребительных слов (pobreza, limpieza, nobleza, belleza, riqueza, tristeza, firmeza и др.)
Как бы быстро не менялся язык, в нем веками не стирается связь между формальной и содержательной структурами слов.
Приведенный пример показывает, насколько живо ощущение словообразовательной структуры слова у носителей языка. Даже латинизмы и культизмы, слова производные от латинизмов, в течение веков сохраняют способность служить моделью для аналогичных образований.
Хотя – (i)tud обладает как бы нулевой продуктивностью, иногда внезапно возникают включающие его слова: negritud (< fr. négritude), аналог berberitud, gitanitud. Были зафиксированы также: inexpli—citud, implicitud, definitud. Ср. также неологизмы netitud, planitud, similaritud (Bustos 1986).
Статистические данные употребления аффиксов характеризуют скорее структуру существующей лексики, нежели синхронную систему словообразования, отражающую развитие феноменов живой жизни.
Ф. Брюно замечает: «Продуктивность суффиксов зависит от разного рода условий, главным из которых является их полезность. В индустриальный век, подобный нашему, суффиксы, образующие названия машин, обладают особой активностью».[48]
Ниже будет видно, что при изучении системы словообразования очень существенно отличать собственно лингвистические факторы, ограничивающие активность модели, от факторов неязыковых, связанных с развитием понятий, составляющих содержание лексики языка.
К нелингвистическим причинам, влияющим на функционирование моделей, могут быть отнесены следующие: 1) объем и темпы расширения понятийной категории, соответствующей данному типу словообразования; 2) количество слов, могущих служить производящей основой.[49] Отсутствие неологизмов, вызванное одним из этих факторов, не обязательно свидетельствует об омертвении словообразовательной модели. Так, испанский суффикс – astro употребляется для образования слов весьма частного значения и ассоциируется с ограниченным числом производящих основ. Ср. следующий семантически однородный ряд: hijastro, – а 'пасынок, падчерица', padrastro 'отчим', madrastra 'мачеха', hermanastro, – а 'сводный брат, сестра', yernastro 'муж падчерицы' и др. Число таких слов как бы заранее определено в языке и вряд ли может увеличиваться. Это замкнутая лексическая категория. Однако вся группа слов этого значения построена по единому структурному образцу.[50] Поэтому суффикс весьма ясно ощущается говорящими. Он должен, по—видимому, быть отнесен к синхронной системе языка, несмотря на то что его словообразовательные возможности уже практически исчерпаны. Приведем любопытный диалог, взятый из повести М. Унамуно.
– Pues que vamos a tener un nietito …
– ¿Nietito? ¡Tuyo! ¡Mío será nietastrito! … No, no, a mi me gusta propiedad en la lengua. El hijo de la hijastra, nietastrito.
– Y el hijastro de la hija ¿cómo?
– Tienes razón, Rosita… Y luego dirán que es rica esta pobre lengua nuestra castellana…, rica lengua, rica lengua…
Y Emeterio se quedó pensando, al ver a Paquito:
– Y éste, el hijo político de mi mujer, ¿qué es mío? ¿Hijastro político? ¿O hijo politicastro? ¿O hijastro politicastro? ¡Qué lío!» (Una—muno).
(У нас скоро появится внучонок. – Внучонок? Твой! Мне он будет не родным внуком! Нет, нет, я люблю употреблять слова по назначению. Сын моей падчерицы не приходится мне родным внуком. – А как называется пасынок дочери? – Ты права, Розита… А еще говорят, что богат наш бедный испанский язык… Богатый язык, богатый язык… – И Эметерио задумался, увидев Пакито: ¿А этот, зять моей жены, кем приходится он мне? Hijastro político или hijo politicastro или hijastro politicastro? Какая путаница!).
В приведенном отрывке любопытны два момента. Один из собеседников обращает внимание на то, что слово nietastro по существу двусмысленно. Оно может обозначать как сына падчерицы, так и пасынка дочери. Но сейчас для нас важнее другое. В испанском языке существуют специальные слова для обозначения отношений свойствá. Ср. yerno 'зять', nuera 'невестка', suegro' 'тесть, свекор', suegra 'теща, свекровь'. К основам этих слов может присоединяться суффикс – astro, ср. yernastro 'муж падчерицы'. Кроме отмеченных слов, все больше укрепляется в языке другой способ обозначения свойственников, согласно которому к названию родственников прибавляется прилагательное político, ср. hijo político 'зять', hija política 'невестка', padre político 'тесть, свекор', madre política 'теща, свекровь'. Эмитерио, один из собеседников в приведенном диалоге, употребляет для обозначения зятя фразеологизм hijo político и хочет образовать от этого сочетания название мужа падчерицы. Но тут он попадает в тупик. Он чувствует, что должен использовать суффикс – astro, но сомневается, к какому компоненту следует его прибавить: к первому (hijastro político), второму (hijo politicastro) или к обоим одновременно (hijastro politicastro).
Суффикс – astro, как уже говорилось, семантически связан с замкнувшейся лексической категорией. Он как будто замер, истощив свои словообразующие возможности. Однако в испанском языке произошла замена некоторых названий свойства, служащих для– astro производящей основой. Это вновь втягивает – astro в словообразование. Разобранный пример показывает, что – astro, не создавая новых слов, сохранял свои позиции в системе словопроизводства. Следовательно, отсутствие неологизмов с тем или иным аффиксом не всегда свидетельствует о его выпадении из строя языка.[51]
В аналогичном положении находятся русские суффиксы– ина и– ика, образующие названия сортов ягод. Ср. калина, рябина, малина, смородина; голубика, ежевика, земляника, клубника, костяника и пр. Функционирование этих элементов парализовано тем, что в природе практически не возникает новых разновидностей ягод. Значит ли это, что суффиксы– ина и– ика являются мертвыми элементами, характеризующими только морфологию ранее созданных слов? Можно полагать, что нет, так как большинство названий ягод оформлено одним из этих суффиксов. Последние, следовательно, не утрачивают ассоциации с указанной семантической категорией.
При синхронном исследовании словообразования необходимо иметь в виду принципиальную разницу между замкнутостью понятийного (лексического) класса и замкнутостью словообразовательного ряда. Последняя обычно характеризуется тем, что соответствующая лексическая категория начинает обслуживаться другими языковыми (не обязательно словообразовательными) средствами. Можно, например, говорить о непродуктивности суффикса – (i)ento (ср. grasiento, avariento, polvoriento), поскольку его значение принял на себя элемент – oso (ср. arenoso, pastoso, generoso и даже grasoso, avaricioso, polvoroso). Однако неправильно относить к диахронии такие аффиксы, как исп. – astro, рус. – ина, – ика, англ. step-.
Число неологизмов, а также объем структурных классов слов могут зависеть от движения понятийного состава лексики, от ее смыслового развития и нисколько не отражать эволюции языковой структуры. Например, суффикс – astro практически не создает новых слов. Такой элемент, как – eño, напротив, активно образует в испанском языке относительные прилагательные от топонимов (ср. extremeño, madrileño, malagueño, porteño). Однако, наряду с – eño, в этом же значении функционируют и другие суффиксы, такие как – ense, – és, – ero, – ano, – ino. Они синонимичны и обладают сравнительной активностью, которая определяется по числу производных и их географической предопределенностью.
