Вардан Айрапетян - Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Ознакомительная версия.

Сходное дура с печи, например Это тебе, дуре с печи, приснилось, наверно! у Клычкова, ср. банная дура; «Знайка дорожкой бежит, незнайка на печке лежит». «Печка дрóчит» — нежит, пучит, — «а дорожка учит», ведь «Печь нам мать родная», ср. бабий пуп, а дурак — матушкин сынок, бабин (сын), он же печушник «лентяй», запечник «домосед, бабий прихвостень» (ПРН, с. 436. 429. 275 и 589; СРНГ 8, с. 263. и 2. с. 96; Князь мира, 8, Каиновы печати; СВРЯ, ст. Печушник и Запечный). Но печь это бывший очаг, домашний алтарь, разделивший святость с иконами в красном углу избы, наискосок от печного угла. «Кто не видал церкви, тот и печи молится». запечный рай у Клюева, сказочные герои Ивашко Запечный/За-печник, царевич Иван Запечный. Емеля-дурак, который ездит на печи, танцевать от печки значит «начинать с самого начала», еще ср. словно с печи свалился, т. е. явился неожиданно, и как с неба свалился. с горы скатился, с пизды/хуя сорвался, ровно водой принесло, как из-под земли вырос, вскочил как волдырь / дождевой пузырь, как из яичка вылупился (Сб. посл. рус., с. 76; Я родился в вертепеЙЙЙ и Изба — святилище землиЙЙЙ; НРС. 128. 175 и 165, ср. 166; ПРН, с. 569). К печи см. Е. Рабинович. «Зол. серед.».

У лескова; ступа значит и «тяжелый, неповоротливый человек, особенно баба», «кий, ручная баба для убиванья земли» — «здесь ступа принимает значенье песта», добавил Даль, пест «тупой и глупый, упрямый человек», пест пестом. а еще толкач «пест, особенно большой, деревянный» и «дурак», «попал в люди как пест в ложки»; «Глупая баба и песту молится», с побасенкой «Отроду впервые старуха задумала идти на село, в церковь, да дорогою попала на мельницу. „Вы ли попы будете?“ Мы. „А где ж у вас молиться?“ Мельник указал ей на ступу; вот туг!», ср. «В лесу живут, пень`ю Богу молятся», «В лесу живем, в кулак жнем, пенью кланяемся, лопате молимся» (Расточитель. 3.3; СВРЯ, ст. Ступа 1, Пест и Толкать: ПРН, с. 436. 310 и 461). Пихать, пшено, пест и пизда родственные слова, так что сюда же из Эразма Роттердамского (Похвала Глупости, 11):

Скажите пожалуйста, разве голова, лицо, грудь, рука, ухо или какая другая часть тела из тех, что слывут добропорядочными, производит на свет богов и людей? Нет, умножает род человеческий совсем иная часть, до того глупая, до того смешная, что и поименовать-то ее нельзя не вызвав общего хохота. Таков, однако, источник более священный, нежели числа Пифагоровы, и из него всё живущее получает свое начало.[147]

Например в Ревизоре, как осёл, ср. врет как сивый мерин, упрям как осёл; глуп как осетр / осетровая башка, глуп как гусь у Достоевского, как индейский петух, т. е. индюк, при вероятном фольклорном произведении имени Индия, индейский от úн-де «в некотором другом месте, в некоторое другое место» (например, клюевская Индия в красном углу, Индия в русской светелке, избяная Индия. Белая Индия), глуп как хлуп, т. е. птичья гузка; усиление глуп ты как свиной пуп у Л. Толстого, еще ср. «по образу как я, а по уму свинья», «ростом с тебя, а умом с теля», «знать, тебя разумный пырин» — индюк — «высидел», «гусиный разум да свиное хрюкальце». «обычай бычий, а ум телячий» (ППЗ, с. 50, 75 и 122; Ревизор. 5.8; ПРН, с. 436 и 438; Униженные и оскорбленные. 2.5. и Абракадабра; Власть тьмы. 5.10). Эти животные сравнения выражают инакость дурака, таковы и сказочные герои Буря-богатырь Иван коровий сын. Иван Быкович, Иван Сученко. т. е. сукин сын. Ивашко или Иванко Медеедко; дурак — нéлюдь, нéрусь «неумелый, бестолковый человек», отсюда у Достоевского «ксенофобские» Ламберт, ты — ребенок и глуп как француз, он же глуп как палец, «Ничего нет глупее глупого француза», глуп как бабий пуп про русского немца фон Лембке — «задумываться ему было вредно и запрещено докторами», ср. Гуго Пекторалиса в лесковской Железной воле, «А китайцы-дураки русского языка не знаютЙЙЙ» в сказке, немец: немой, глуп как осетр и нем как рыба; шуточное, но и почетное прозвание немцев или калмыков Иван Иванович при Иван-дурак (НРС, 136 сл., 139. 141, 152 и 431; СРНГ 21, с. 76 и 147; Подросток. 3.9.3. Братья Карамазовы, 10.3, и Бесы, 2.4.3; СВРЯ, ст. Иван). Поклонение животным и «низкопоклонство перед Западом» или Востоком тоже от их инакости.

Умен как поп Семен, т. е. глуп (: книги продал, да/а карты купил), умница — как попова курица, глуп как архирейской хуй, ср. «Поп пьяной книги продал да карты купил», читать книжку/часослов в пятьдесят два листа — шутовское обозначение игры в карты. «Ему говоришь про попа, а он про Емелю-дурака» — поп и дурак здесь не антонимы, а синонимы, как Иван и болван в «Я (говорю) про Ивана, а ты про болвана» или Фома и Ерема в «Один про Фому, другой про Ерему»; «Попа да дурака в передний/красный угол сажают», блажной «дурной»: брахман «жрец», «Смелого ищи в тюрьме, глупого в попах», поп толоконный лоб, загадка про овин Стоит поп, разинувши рот — как дурак, поп — «выбитая из кона чушка, ставшая опять торчком; стоячее положенье бабки» в играх, ставить/стать на попа «стоймя, торчком» (ППЗ, с. 133 и 33; ПРН, с. 256. 438. 436. 825. 457. 449. 441. 268 и 961: Завет., с. 489 и 500: Лесков. Маленькая ошибка. 2 и 6; Кн. посл., с. 50; СВРЯ, ст. Поп), сближение поп и пуп. может быть даже смягченное насмешкой попа «зад» < грубое жопа «зад — противоположность головы, лица» × поп.

Правило целого-части задает двоичную сеть так: на первом шаге его применения А первое, Б второе; на каждом новом шаге к разряду первых относится вещь, непосредственно следующая по порядку букв за вещью, бывшей первой на предыдущем шаге. Старшинство вещей в ячейке соответствует старшинству их разрядов и определяется порядком их получения. Не всякая вещь в сети (крайние не в счет) относится ко всем четырем разрядам, по числу ячеек, в которые она входит: старшая в каждом горизонтальном ряду вещь ни в одной ячейке не относится к разряду четвертых. Если ставить около буквы ее разряды, как в ячейке А:

то у (А. Б.) В. Д. Ж и т. д. окажется набор 1 2 2 3; это по ним проходит сокращение. Заменим буквы цифрами:

Крайние справа (1.) 4, 9, 16 и т. д. образуют ряд квадратных чисел, а крайние слева (2.) 6, 12, 20 и т. д. — ряд «продолговатых» чисел. Поскольку А тоже часть, как Б или В, в треугольных сетях не может быть представлена по меньшей мере одна частица и вещи, в которые она входит.

К пришвинской записи Много людей прошлЙЙЙ (3.6.1939) — близкое место из дневника Толстого под 14.1.1907:

Глядел на портреты знакомых писателей 1856 года, всех умерших, живо представил себе, что это всё тот один Он, к[оторый] во мне, который] проявлялся различно во всех их, к[оторый] проявляется теперь во всех людях, встречающихся мне — Ах, если бы всегда не только помнить, но чувствовать это!

В статье Полтора слова о русском языке:

Русский в новом быту своем еще не устоялся. Схватите мне одним словечком сколько-нибудь удачно нрав разных европейских народов: вы сейчас готовы отвечать: немец рассудителен, англичанин чудак, француз легохонек, итальянец мстителен и прочее, — а скажите мне, что такое русский? И если вы кой-как, с натяжкой, придумаете, что такое русский в синем кафтане, в алой рубахе, с бородой, и скажете: он хлебосол, или он смышлен, переимчив что ли, то попрошу вас сказать, что такое русский нынешнего покроя, с бритой бородой, во фраке или в вицмундире? На каждом человеке, без сомнения, свое лицо есть, но на целом поколении, на обществе его еще нет: а между тем оно должно быть и со временем будет. Самый быт наш — еще смесь быта вселенной, а язык почти то же, и по словам и по оборотам, и ныне еще нет никакой возможности писать таким русским языком, как бы казалось писать должно. Ныне еще легко промолвиться и оступиться, попасть вместо родного в простонародное, потому что средины, которой мы ищем, еще нет: а есть одни только крайности: язык высшего сословия — полурусский, язык низшего сословия — простонародный. У нас нет и среднего сословия, оно только что учреждается, основывается и со временем от этого благодатного правительственного учреждения можно и должно ожидать много, и много для самостоятельности русской во всех направлениях.

Ознакомительная версия.