"Катастрофическое извержение вулкана на Мартинике
"Город сметен с лица земли"
"Огненная Лавина"
"По некоторым оценкам погибло более 40 000 человек"
Сновидение посетило Данна не в момент самой катастрофы, а только тогда, когда газета с новостями уже находилась в пути к нему. Когда он читал ее, он принял число 40 000 за 4000. Эта ошибка переросла в парамнезию, поэтому каждый раз, когда он рассказывал это сновидение, он говорил 4000 вместо 40 000. Только пятнадцать лет спустя, когда он скопировал статью, он обнаружил ошибку. Его бессознательное знание сделало при чтении ту же самую ошибку, что и он.
Тот факт, что сновидение посетило его незадолго до поступления новостей, является вполне распространенным явлением. Нам часто снятся люди, от которых мы со следующей почтой получам письмо. В нескольких случаях мне удалость точно установить, что в момент сновидения письмо уже лежало в почтовом отделении адресата. А ошибку при чтении мне довелось совершить и самому. В период Рождества 1918 г., я много занимался орфизмом, в особенности орфическим фрагментом в "Малаласе", где Первичный Свет описывается, как "триединый Мети, Фан, Эрисепеи". Вместо "Эрисепеи" я все время читал "Эрикапей". (Вообще-то, встречается и такой вариант.) Ошибка при чтении переросла в парамнезию, и потом я все время считал, что это имя читается, как Эрикапей, пока, тридцать лет спустя, вновь не заглянул в "Малалас" и не обнаружил, что там оно читается, как Эрисепеи. Примерно в это же время, одна моя пациентка, с которой я не встречался целый месяц и которая ничего не знала о моих исследованиях, пришла ко мне с рассказом о сновидении, в котором неизвестный человек протянул ей лист бумаги, на котором был написан "латинский гимн", посвященный богу Эрисипею. Пациентка сумела вспомнить этот гимн после своего пробуждения и записала его. Он был написан на странной смеси латыни, французского и итальянского. Эта дама обладала элементарным знанием латыни, немного знала итальянский и свободно говорила по французски. Имя Эрисипей было ей совершенно неизвестно, что не удивительно, поскольку она была незнакома с античными авторами. Мы жили в городах, находящихся на расстоянии 80-ти км. друг от друга, и не общались в течение целого месяца. Примечательно, что в ее варианте имя тоже было написано с ошибкой, которая была сделана в том же месте, с той лишь разницей, что я вместо "се" поставил "ка", а ее бессознательное поставило "си"*. Я могу только предположить, что она бессознательно "прочитала" не мою ошибку, а текст, в котором имела место транслитерация имени Эрисепеи, а моя ошибка просто сбила ее с толку.
Синхронистические события покоятся на одновременном существовании двух разных психических состояний. Одно из них является нормальным, вероятным состоянием (то есть таким, которому можно дать причинное объяснение), а другое, критическое ощущение, причинно никак не связано с первым. В случае с внезапной смертью критическое ощущение не может быть немедленно признано "экстрасенсорным восприятием"; оно может быть названо таковым только впоследствии. Но даже в случае со "скарабеем", непосредственно ощущаемым является психическое состояние или психический образ, который отличается от образа из сновидения только тем, что в его реальности можно убедиться немедленно. В случае со стаей птиц женщина находилась в состоянии неосознанного возбуждения или страха, который для меня был вполне осознанным и заставил меня послать пациента к кардиологу. Во всех этих случаях, будь-то пространственного, будь-то временного ЭСВ, мы обнаруживаем одновременность нормального или обычного состояния с другим состоянием или ощущением, которое причинно не связано с первым, и объективное существование которого может быть подтверждено только впоследствии. Это определение следует помнить особенно тогда, когда речь идет о будущих событиях. Они явно не синхронные, а синхронистические, поскольку они ощущаются как психические образы в настоящем времени, как будто объективное событие уже существует. Неожиданно содержимое, которое прямо или косвенно связано с каким-то объективным внешним событием, совпадает с обычным психическим состоянием: это и есть то, что я называю синхронистичностью, и я утверждаю, что мы имеем дело с одной и той же категорией событий, вне зависимости от того, будет ли проявляться их объективность раздельно от моего сознания в пространстве или во времени. Эта точка зрения подтверждается результатами Рейна, на которые не влияли изменения ни пространства, ни времени. Пространство и время, концептуальные координаты тела в движении, вероятно, являются по сути адекватными (поэтому мы и говорим о длинном или коротком "временном пространстве"), а Филон Иудейский много веков тому назад сказал, что "продолжением небесного движения является время".[45] "Синхронистичность в пространстве с таким же успехом может пониматься, как восприятие во времени, однако примечательно то, что "синхронистичность" во времени нелегко понять в качестве пространственной, потому что мы не можем себе представить какое-либо пространство, в котором объективно присутствуют будущие события, которые могут ощущаться как таковые, посредством уменьшения этого пространственного расстояния. Но поскольку опыт показал, что при определенных условиях пространство и время могут быть сведены почти что к нулю, то причинность исчезает вместе с ними, поскольку причинность связана с существованием пространства и времени, а также с физическими изменениями, и заключается, в принципе, в последовательности причины и следствия. Поэтому синхронистические феномены, в принципе, не могут быть связаны ни с какими концепциями причинности. Стало быть, взаимосвязь "совпадающих по смыслу факторов" обязательно должна восприниматься, как акаузальная.
Желая отыскать доказуемую причину, мы очень даже склонны поддаться искушению заменить ее "трансцендентальной причиной". Но "причиной" может быть только величина, которую можно "продемонстрировать". "Трансцендентальный" и "причина" - это несовместимые понятия, ибо ничто трансцендентальное по определению не может быть доказуемо или "продемонстрировано". Если мы не хотим подвергнуть риску гипотезу аказуальности, тогда у нас нет альтернативы, кроме как объяснить синхронистические феномены простой случайностью, что противоречит результатам эксприментов Рейна по ЭСВ и другим хорошо подтвержденным фактам из парапсихо-логической литературы. Или мы скатываемся в рассуждения, о которых я говорил выше, и должны подвергнуть критике наши основные принципы объяснения, сказав, что время и пространство являются постоянными в любой данной системе только тогда, когда они измеряются без учета психического состояния. Это регулярно и происходит во время научных экспериментов. Но когда событие наблюдается без экспериментальных ограничений, на наблюдателя легко может оказать воздействие эмоциональное состояние, которое изменяет пространство и время путем "сжатия". Каждое эмоциональное состояние вносит в сознание изменения, которые Жане назвал abaisse-ment du niveau mental; то есть имеет место определенное сужение сознания и соответствующее усиление бессознательного, что, особенно в случаях сильного аффекта, заметно даже дилетантам. Тонус бессознательного повышается, в результате возникновения градиента бессознательное течет в сознание. Сознание оказывается под воздействием инстинктивных импульсов и содержимого бессознательного. Ими, как правило, являются комплексы, единственной основой которых является архетип, "инстинктуальный паттерн". В бессознательном также содержатся подсознательное восприятие и забытые образы-воспоминания, которые не могут быть воспроизведены в настоящий момент, и, может быть, не будут воспроизведены никогда. В содержимом подсознания мы должны различать восприятие, которое я назвал бы необъяснимым "знанием", или "непосредственностью" психических образов. Если чувственное восприятие может быть связано с вероятными или возможными чувственными раздражителями, которые находятся ниже порога сознания, то это "знание", или "непосредственность" образов бессознательного либо не имеет никакой познаваемой основы, либо мы обнаруживаем, что существуют познаваемые причинно-следственные связи с определенным, уже существующим, и зачастую архетипическим, содержимым. Но эти образы, вне зависимости от того, произрастают они из уже существующей основы или нет, находятся в аналогичной или эквивалентной (то есть смысловой) связи с объективными происшествиями, не имея познаваемой или хотя бы постижимой причинной связи с ними. Как может отдаленное во времени и пространстве событие создать соответствующий психический образ, когда передача необходимой для этого энергии вообще не укладывается в нашей голове? Тем не менее, каким бы непостижимым это не казалось мы, в конце концов, вынуждены предположить, что в бессознательном существует что-то вроде априорного знания или "непосредственности" событий, у которых отсутствует какая бы то ни было причинная основа. В любом случае, наша концепция причинности не годится для объяснения этих фактов.
