Ознакомительная версия.
До нашего времени сохранился древнейший вариант первой русской летописи «Повесть временных лет», над созданием которой трудились несколько поколений летописцев. Книгу начал писать игумен Киево-Печерской лавры Никон. Позже над ней работал игумен Михайловского Выдубецкого монастыря Сильвестр, в правление Владимира Мономаха назначенный епископом Переславля. Другой составитель «Повести временных лет», монах Киево-Печерского монастыря Нестор, считается одним из крупнейших историков Средневековья.
Подобно всякой монотеистической религии, христианство не отличалось терпимостью к язычникам. Волховство считалось преступным деянием, а знахари жестоко преследовались, поэтому с развитием христианства лесных чародеев сменили народные врачеватели, именовавшиеся тогда лечцами. Передавая свои знания от отца к сыну, они строго берегли тайну врачевания внутри «семейных школ». Почти не интересуясь здоровьем своего народа, русские князья все же пытались регулировать общественные отношения. В «Русской правде» содержались краткие положения, касавшиеся оплаты труда лечцов. Если человек получил увечье в драке, то обидчику вменялось выплатить 3 гривны пострадавшему и лечебное вознаграждение любому, кто возьмется лечить рану.
С введением законодательства на Руси сложилось сословие вольных врачей, лечивших князей и бояр за солидную плату. Например, в летописи Кирилла Туровского рассказывалось о лечце-армянине, практиковавшем в конце XI в. Будучи «зело хитрым во врачевании, яко прежде не было таково», восточный медик ставил диагноз в соответствии с пульсом, обращал внимание на внешность пациента. Видимо, он успешно справлялся с недугами, если удостоился быть приглашенным к князьям Всеволоду Ярославовичу и Владимиру Мономаху. Придворный лекарь черниговского князя Николая Давыдова так же завоевал славу «зело искусного во врачевании». Судя по прозвищу, Петр Сириянин прибыл на Русь с Ближнего Востока. Несмотря на то что приемы частных врачевателей исходили из традиций народной медицины, придворные лекари держались независимо от знахарей, также не признавали монастырских лечцов.
На Руси врачеванием занимались не только мужчины. Женщины профессионально ухаживали за лежачими больными, изготавливали лекарства из трав, умели делать массаж и вправлять вывихи. Народное сказание об Илье Муромце представляло некую Марину в качестве личного врача богатыря. В Новгородской переписи 1583 г. можно найти упоминание о «Натальице Клементьевской жене лекарице», входившей в число 6 прославленных городских лекарей. В «Повести о Петре и Февронии Муромских» (XV в.) иносказательно описана реальная история, произошедшая с князем Давидом Муромским и его супругой Ефросиньей. «Зарубив мечом змея, Петр обрызгался змеиной кровью и занедужил тяжкой хворью. И пошел князь в Рязанскую землю, искать исцеления у девицы Февроньи, дочери древолаза…». Девушка вылечила занедужившего князя медом диких пчел, но по возвращении домой болезнь вновь стала преследовать его. Тогда Петр Муромский решил жениться на прекрасной целительнице, дабы стать счастливым и никогда не болеть.
В старинных русских травниках часто упоминались иноземные рецепты и методики лечения, в том числе и техника исполнения хирургических процедур.
Несмотря на территориальную отдаленность, Русь издавна поддерживала торговые отношения с Индией. Вместе с товаром купцы привозили на родину уникальные рукописи.
Рассказы знаменитых путешественников также отражены в монастырских лечебниках. Например, заметки медицинского характера содержатся в книге «Хождение за три моря» (1472 г.), написанной Афанасием Никитиным.
«Книга, глаголемая прохладный ветроград, избранная из многих мудрецов о различных врачевских вещах, ко здравию человеческому предстоящих» (1534 г.) представляла собой переводной немецкий лечебник. Благодаря прекрасному изложению книга имела успех и пережила многократные переиздания, а русские лекари узнали о «садах здоровья», уже давно популярных в Европе. Первый ветроград появился под западной стеной Московского Кремля в качестве государевых аптекарских огородов, на месте, где в настоящее время располагается Александровский сад. В 1657 г. вследствие значительного расширения огород перенесли за Мясницкие ворота. После того лекарственные сады произрастали уже во всех концах Москвы. Один из них стал основой столичного Ботанического сада. При огородах устраивались аптекарские избы, где изготовлялись пластыри, мази, сиропы, поступавшие в продажу уже в готовом виде.
В монастырях занимались не только переводами медицинских трактатов, но и оказывали помощь страждущим, причем не только молитвами. Первый монастырский приют, устроенный при Киево-Печерской лавре, начал принимать больных только в XI столетии. Эти сведения — о больнице, монастыре и его обитателях — отражены в Киево-Печерской патерике XII в. Самый древний русский монастырь располагался за пределами Киева, недалеко от пещер (древнерус. — печеры), где первоначально жили монахи. Служители лавры считали заботу о больных своим долгом, исполняя его с большим усердием. Отдельные кельи предназначались для тяжелобольных, за которыми братья ухаживали круглосуточно. Люди, страдавшие заразными, кожными и психическими заболеваниями, приходили сюда со всей Руси, неизменно получая помощь и надежду на исцеление. В патерике сообщается о монахах, искусно владевших различными способами врачевания. «Пречудный лечец» Антоний прибыл в Киево-Печерскую лавру с Айон-Орос (Афон). Гористый полуостров на северо-востоке Греции с X в. являлся центром православного монашества.
В обителях Афона находилось крупнейшее в христианском мире собрание рукописей и памятников церковного искусства. Лекарь Антоний получил хорошее врачебное образование в античном духе, а до прибытия в Киев долго работал в больницах греческих колоний. Он сам ухаживал за больными, лично приготовлял снадобья, и его пациенты умирали редко.
Преподобный Алимпий, судя по имени, также пришел на Русь из Палестины. Проклиная «волхвов и неверных людишек», монах успешно лечил проказу, пользуя больных мазью собственного изготовления. Один из воспитанников Антония, монастырский лечец по имени Агапит (ум. 1095 г.), завоевал расположение киевлян благодаря «безмездной», т. е. бесплатной, врачебной помощи горожанам. Однажды тяжелобольной Владимир Мономах пригласил к себе Агапита, но тот отказался покинуть обитель и прислал владыке свое «зелье». Снадобье быстро помогло, и вылечившийся князь отослал в монастырь богатые дары. Однако лекарь не принял подношений, посоветовав отдать княжеские подарки бедным мирянам. «И услышали в городе, — отмечено в патерике, — что в монастыре есть некто лечец, и многие больные приходили к нему и выздоравливали».
Начиная с XII в. монастырским лекарям вменялось соблюдать врачебную мораль. Например, врачу предписывались добросердечие, гуманность, самопожертвование, внимательность ко всем обратившимся за помощью. Он не мог отказаться от личного участия в процессе исцеления, порой выполняя самую грязную работу. Клятва Гиппократа требовала от медика терпимости к тяжелобольным, чуткости по отношению к «одержимым». Не подлежал обсуждению вопрос об оплате, тщеславии и заботе о своем благополучии. Вследствие отрешенности от всего, что касалось собственной личности, представители монастырской медицины пользовались уважением в народе. Многих лечцов после смерти канонизировали.
Древнейшим памятником русской медицинской литературы является «Изборник Святослава», в котором содержатся медико-гигиенические сведения. «Изборник» был переведен в Х в. с греческого языка для черниговского князя Святослава Ярославича. В этой своеобразной медицинской энциклопедии описываются наиболее распространенные лекарственные средства из растений. Книга включала в себя отдельные части библейских сказаний, труды богослова Василия Великого и сочинения известных византийских теологов. Кроме рассуждений о вере и христианской морали, книга содержала статьи самого составителя, монаха Иоанна, касавшиеся наиболее распространенных болезней, их лечения и профилактики. Рассуждая о здоровом питании, автор напутствовал: «силы в овоще велики», «питье безмерное — бешенство есть». В качестве гигиенических рекомендаций приводились рассуждения о пользе ежедневных омовений, о содержании в чистоте одежды и жилища.
Согласно «Изборнику» русские лекари неплохо знали хирургию, используя ножи, «точила», ножницы, топоры, щупы, пилки, долота. Искусные лечцы-резальники умели разрезать живот, ампутировать конечности, удалять омертвевшие части тела, производить трепанацию. Подобно европейским медикам, они прижигали раны каленым железом и использовали травяные мази, вино, золу, березовое вино. При операциях применялся даже наркоз. Оперируемый усыплялся настоем корня мандрагоры, мака или чарой вина. Все инструменты обязательно прокалились в огне. Шов производился тонкими волокнами льна. Иногда нити делали из кишок животных. В полевых условиях хирурги вынимали осколки стрел с помощью магнитного железняка. В одной из рукописей описана оригинальная конструкция протеза для нижней конечности. Примерно в XV в. среди хирургов выделились узкие специалисты: костоправы, зубоволоки.
Ознакомительная версия.
