- Мне сейчас некогда, идемте доктор Шуст, я при этом свете ничего не увижу.
Оставшись стоять в полной растерянности, Бенедикт только проводил женщин взглядом и не зная, как ему стоит поступить, устало припал спиной к стене.
- Простите, святой отец....!
- Отец Луис, - с печальной улыбкой представился падре.
- Значит, это все...
- Дело рук Хоуп.
- Но как? Почему?
- Причина была, но подобная реакция для меня самого была весьма непредсказуема.
- Причина?
- Да. Я вчера уже хотел отправиться отдыхать, отвлекся на что-то в келье, как услышал жуткий грохот. Разъяренная, со слезами на глазах, Хоуп схватила стул и буквально раскрошила его об стену, потом пошли скамьи, молотила по ним руками; подсвечником, она била по стенам, не глядя под ноги, продвигаясь к алтарю, падала, наступая на обломки, словно не замечая, что у нее идет кровь, перед самым распятием она в очередной раз упала, буквально на ровном месте и ударилась щекой. Я не самой хлипкой комплекции, но удерживал ее с трудом, когда Хоуп лишилась чувств.
Не веря своим ушам, Бенедикт, чувствовал, как по спине ползет противный холодок. Ни сказав ни слова, он бросился к лестнице.
Только сейчас он заметил, какое уныние царит в детском отделении. Все кто попадался ему на глаза, отворачивались, у многих женщин были заплаканные лица. В кабинет Хоуп, Нэд ворвался без стука. Она внимательно рассматривала на световых коробах черно-белые снимки.
Прищурив глаза, Хоуп склонила голову.
- Скорее всего абсцесс. Образование окруженное «капсулой» с неравномерной толщиной и вазогенным отеком. Дифряд — кистозные и некротические опухоли, опухолеподобная демиелизация. А на счет кисты — нет! Слишком выраженная перифокальная реакция. Паразит, наоборот, старается быть как можно более «незаметным» для имунной системы.
- Но как же результат сдавливания окружающих тканей?
- Соотношение площади или объема образования и перефокальной реакции не то. В случае с гидативной кистой было бы наоборот — образование в два раза больше, а реакция в два раза меньше.
- Нет, нет.... Исследование проведено с контрастом. Видишь? В этом случае,с судя по симптому «кольца», капсула вокруг образования накапливает контраст, что наиболее характерно для паразитарной инвазии, а именно эхинококковой кисты. Внутри гиперинтенсивное включение может служить одним из косвенных признаков наличия паразита.
- Тогда надо проверить антитела на паразитов, потому что если будет операция надо чтобы содержимое не расплескалось субарахноидально. Поговори еще с Томером. Узнай его мнение.
- Спасибо, доктор Ванмеер.
Едва Энди скрылась за дверью, Бенедикт нетерпеливо щелкнул замком и подошел к Хоуп почти вплотную. Он поднял руку, чтобы прикоснуться к ее лицу, но не посмел.
- У тебя что-то срочное? Если нет, то не задерживай меня, пожалуйста.
- Что происходит?
- В контексте моей работы - ничего особенного, - она вывернулась и подошла к столу, чтобы собрать разбросанные документы в одну стопку, первым делом убрав с глаз фотографии, на которых было задокументировано чье-то вскрытие. - Что все равно не уменьшает эмоциональной нагрузки.
Наблюдать за Хоуп было почти страшно. Очевидно, что ее психическое состояние пребывало в пограничном режиме с истерией. Только этим можно было описать неправдоподобный рассказ священника, который, впрочем, подтверждал ее внешний вид.
- И заключение дисциплинарного комитета полностью подтверждает мои слова, так что я могу с чистой совестью приступить к дальнейшему исполнению своих обязанностей!
Наконец-то подняв взгляд на Бенедикта, Хоуп с окаменевшим лицом едва заметно дернулась, словно ее укололи иглой и пристально посмотрела на настенные часы, что-то подсчитывая.
- Почти тридцать два часа назад, у пациента Сэма Хартлоу произошла остановка сердца. Весь комплекс реанимационных действий не привел к положительному результату. Проведенное вскрытие также поставило патологоанатома в тупик, из которого всех вывело заключение комиссии — синдром внезапной смерти.
Бенедикт почувствовал, как его желудок сжался, отказываясь верить словам Хоуп, но она нервно усмехнулась:
- Вселенский подзатыльник каждому врачу, кто неосмотрительно подумает, что все под контролем. И формулировка так себе, но, что есть... А это, - она подняла руки перед собой, - дань Всевышнему, который еще раз напомнил про свои неисповедимые пути.
- Сэм?! - помимо собственной воли. Бенедикт чувствовал, ка на глаза наворачиваются слезы. - Операция прошла успешно! Микк звонил мне.... Говорил, Сэм дышит самостоятельно и все хорошо.
- Похороны завтра, - совершенно спокойно продолжила Хоуп, всем видом показывая, что ей неинтересно выслушивать очередные предположения и вопросы.
Она умолчала о том, какая болезненная догадка пронзила ее и до сих пор не давала покоя: учитывая поведение Сэма за последнюю неделю, можно было подумать, что мальчик знал о том, что исход для него будет один вне зависимости от успеха операции. Те слова, что Хоуп приняла за бред и галлюцинации, относительно ее матери, теперь обретали смысл. Сегодня утром личные вещи Сэма собрали из палаты, чтобы передать отцу, среди прочего, Грейс Стоун обнаружила там конверт, с именем Хоуп.
Это был рисунок, над которым мальчик работал последние дни. Весьма схематичное изображение было разделено на две половины: справа были изображены дом с надписью «Бардаквилль», Хоуп, отец Сэма и Бенедикт, а слева — небольшой дом и две женщины, одна из которых была подписана, как мама, а другая — Виола. Именно она вела за руку Сэма, находящегося посередине рисунка, вела к его маме.
Домой.
И все бы ничего, вот только последняя была будто скопирована с той самой фотографии, которая неизменно находилась в комнате Хоуп и была напечатана в единственном экземпляре. Белое платье, прическа и нитка синих бус. Можно было притянуть за уши излюбленную теорию о совпадениях, но сложив нехитрый, но тем не менее невероятный пазл в голове, она поняла, что ей предстоит долгая борьба с собственными убеждениями и желаниями.
«Домой».
Сэм стремился туда, где его любили абсолютно и безоговорочно, в мир, который Хоуп не признавала, где не нужно было с пониманием относиться к вечной усталости родителя, который сам выгорел изнутри. Подтверждением тому была реакция мистера Хартлоу, который только ошарашено сторожил дверь морга больше суток, не проронив ни одной слезинки. Мужчина нечленораздельно мычал, когда с ним кто-то пытался разговаривать, штатный психолог развел руками и посоветовал сделать ему инъекцию успокоительного.
Столь незамысловатой манипуляции подверглась и Хоуп. Препарат был качественным до того, что боль в груди стала почти незаметной, притупились все чувства, только воспоминания стали отчетливее. Среди прочих, из головы никак не шли глаза Сэма, когда Хоуп «забалтывала» его перед наркозом. Так на нее смотрели в далеком детстве любимые родители, после обнаружения результатов очередной шалости — Хоуп по детской наивности думала, что врет весьма искусно, а они лишь кивали ей в ответ с печальной улыбкой, зная правду.
Понять, что мальчик умер, было несложно. Задолго до того, как голос одного из врачей-реаниматологов огласил время смерти, доктор Ванмеер в какой-то момент почувствовала, что крохотная рука Сэма в ее ладони больше никогда не шевельнется, оставаясь все еще теплой из нее ушло нечто, что до этого можно было ощутить, но не описать.
- Что я могу сделать? - голос Бенедикт вырвал Хоуп из ее мрачных мыслей.
Мотнув головой, она сглотнула. Реакция Купера была аналогичной — неверие, отрицание, гнев, боль.
- Уйти отсюда. Рано или поздно тебе придется это сделать, потому что ты волен так поступить, а мне в любом случае придется остаться и попытаться переварить сложившуюся ситуацию, от этого напрямую зависит моя профпригодность.
- Но как ты...
