Ознакомительная версия.
Особенно резко бросается в глаза высокий процент преступлений против собственности и относительно незначительное количество правовых преступлений среди населения собственно столиц.
Во Франции, например, Сенский департамент по числу убийств уступает (19,9 на 1 миллион жителей) окружающим департаментам Сена и Уаза (24,3), Уаза (25,8). Еще меньше пропорция наблюдаемых здесь детоубийств. Что же касается краж и растления детей, то эти преступления достигают огромных цифр.
В Италии крупные центры, такие как Турин, Венеция, Генуя, Неаполь, Палермо, Болонья и Рим, превосходят соседние провинции по числу преступлений против общественного порядка и нравственности. Что же касается убийств, то первое место по числу их занимает Рим и отчасти Турин по причинам, о которых мы скажем впоследствии; во всех же других крупных городах количество их постоянно падает.
В Вене насчитывается 10,6 убийств на 1 миллион населения, а в остальной Австрии – 25, но зато число краж в ней – 116, а в провинции – 113.
В Берлине преступления против собственности, кражи, мошенничество и бродяжничество заметно уменьшились с 1818 по 1878 год, несмотря на громадный рост населения, между тем как преступления против личности за это время увеличились, исключая 1870 год. Но число их в столице Пруссии все-таки меньше (11,6 на 1 миллион жителей), чем в провинции (в Бреславле – 18,2; в Магдебурге – 12; в Констанце —16). По числу краж Берлин оставляет далеко позади себя все другие прусские города.
Еще более поразительные цифры наблюдаются в Англии. На каждые 100 тысяч населения приходится 3–4 подозрительных дома в Лондоне, 3,9 – в провинции и 18 – в других городах Англии.
Питание. – Неурожаи. – Цены на хлеб
1. Факторами, значительно ослабляющими и даже уничтожающими влияние климата на преступления, являются плотность населения и условия питания его.
Сопоставляя, по Эттингену, преступления в Пруссии с колебаниями цен на предметы потребления первой необходимости, мы приходим к заключению, что на ежегодное число первых влияет (столько, сколько и цивилизация, если не больше) питание населения. Зависимость между последним и преступностью выражается в том, что по мере падения цен на хлеб уменьшаются преступления против собственности (кроме поджогов) и, напротив, увеличиваются преступления против личности, особенно же изнасилования, как это видно из следующих цифр:
В Пруссии в 1862 году, когда цена на картофель была очень велика, преступления против собственности составляли 44,38, а против личности – 15,8 от общего числа всех преступлений. Когда же цена упала, то соответственно этому преступления первого рода уменьшились до 41, а второго – возросли до 18.
Неурожай 1847 года был причиной увеличения в Пруссии среднего числа преступлений против личности на 24 %.
Еще более убедительны цифры, собранные Старком для Пруссии и охватывающие 24-летний период, именно с 1854 по 1878 год.
Отсюда видно, что если цены на хлеб влияют, в общем, на преступления, то, в частности, влияние это больше всего отражается на кражах леса, максимум которых соответствует максимальной стоимости хлеба. С другой стороны, очевидно, что наиболее низкие цены на хлеб, указывающие на максимум благосостояния, совпадают с увеличением числа пожаров, драк и убийств, что может быть объяснено только большим злоупотреблением спиртными напитками вследствие дешевизны хлеба.
Средние цены на хлеб соответствуют наибольшему распространению мошенничеств, банкротств и преступлений против государственного порядка.
По графическим таблицам Корра мы видим, что во Франции начиная с 1843 до 1883 года кривая преступлений – почти исключительно против собственности и самоубийств – постоянно возрастает и до 1865 года идет почти параллельно кривой хлебных цен; с этого времени она с ней расходится, все еще продолжая увеличиваться, между тем как вторая кривая падает, вероятно, вследствие влияния на нее каких-нибудь особенных обстоятельств. Что касается тяжелых преступлений, то они не имеют, по-видимому, никакой связи с ценами на хлеб.
Росси приходит к тем же заключениям в своем исследовании преступности в Риме в течение 1875–1883 годов в зависимости от атмосферного тепла и цен на хлеб. Оказалось, что число преступлений против собственности (за исключением квалифицированных краж и грабежей) напрямую зависело одновременно от зимних холодов и цен на хлебные продукты. Так, в Риме в течение указанных девяти лет максимальное число этого рода преступлений (70 738) наблюдалось в 1880 году, когда цены на хлеб были очень высоки и зима стояла суровая. В 1877 году, когда хлеб также был дорог, но зима была необыкновенно мягкая, число преступлений достигло только 61 498. Далее, в 1881 году при значительном понижении цен на хлеб и при теплой зиме число преступлений против собственности резко уменьшилось с 70 738 до 59 815. Это падение продолжалось в 1882 и 1883 годах, когда цены на хлеб были низкие и зимы стояли несуровые. Что касается побоев и увечий и других преступлений против личности, то на них в течение 1875–1883 годов незаметно было никакого влияния температуры, между тем как при всяком поднятии цен на хлеб число их, напротив, уменьшалось, и наоборот.
Но самым убедительным является, несомненно, соотношение между преступлениями и количеством рабочих часов, необходимых на то, чтобы добыть эквивалент одного килограмма хлеба, на котором основываются обыкновенно при сравнении хлебных цен с колебаниями заработной платы.
1. Отсюда мы видим, что все преступления против собственности, кроме пожаров, отчасти грабежей и особенно тех, которые сопровождаются убийствами, очень точно следуют (если этому не препятствуют какие-нибудь очень могущественные факторы) за кривой рабочих часов, необходимых рабочему человеку для добывания эквивалента одного килограмма муки или хлеба; и что в период 1875–1877 годов с увеличением этого числа рабочих часов кражи возросли с 137 до 153 и, напротив, упали с 184 до 111 в течение 1879–1888 годов с их уменьшением. Между обманами в торговле, мошенничествами и тому подобными преступлениями и количеством рабочих часов не наблюдается никакого соотношения.
Что касается преступлений против личности, обязанных своим происхождением большей частью злоупотреблению спиртными напитками, то это цены на хлеб, а количество драк и повреждений, независимо от цен на хлеб, подвергается сильным колебаниям, причем максимум их и минимум приходится на такие годы, в которых разница в ценах на хлеб была совершенно ничтожна.
2. Преступления против нравственности увеличиваются по мере уменьшения рабочих часов: с 1881 по 1888 год, когда число их упало со 122 до 92, количество этого рода преступлений увеличилось с 3,11 до 5,25.
3. Преступления против государственной безопасности, а именно против властей, общественного порядка и прочего, весьма мало подчиняются этому влиянию.
Статистический материал Форнасари ди Верче за 50 лет относительно Великобритании и Ирландии дает приблизительно те же отношения между преступлениями и колебаниями цен на хлебные продукты, а именно:
1. Преступления против собственности, не сопровождающиеся насилием, чаще всего увеличиваются с поднятием цен на хлеб, как это было в течение 1846–1847 годов, когда они с 19 510 возросли до 29 571. Годы с 1870 по 1873 представляют собой исключение в этом отношении, так как в этот период времени преступления эти уменьшились, несмотря на повышение хлебных цен. С другой стороны, с падением цен на хлеб преступления этого рода всегда уменьшаются, как мы это видим в 1847–1852 годах, когда цена хлеба упала с 50 до 40, а преступления уменьшились с 23 910 до 21 306 и в 1857–1858 годах, когда они с 23 917 упали до 20 619.
2. Преступления против собственности, сопровождающиеся насилием, не зависят, по-видимому, от цен на хлеб. Так, мы видим, что число их уменьшается в период времени с 1842 по 1845 годы и в 1862–1863 годах вместе с падением цен на хлеб, и увеличивается в 1881–1886 годах, хотя цены на хлеб были в это время очень низки. Но в общем можно сказать, что с вздорожанием хлеба они чаще всего увеличиваются, как это было в 1845–1847 годах, когда с 1491 они поднялись до 1732, и в 1867–1868 годах, когда они с 1940 возросли до 2253.
3. Преступления против собственности со взломом не находятся в очевидной связи с ценами на хлеб. Они уменьшились в числе в 1841–1845 годах и 1883–1884 годах, в течение которых держались низкие цены на хлеб, и увеличились в период 1852–1855 и 1862–1863 годов, несмотря на то, что хлеб и в эти годы был так же дешев.
4. Мошенничество и сбыт фальшивых монет также, по-видимому, нисколько не подчиняются влиянию хлебных цен. Они то увеличиваются, то уменьшаются во время низких хлебных цен, существовавших в 1842–1845, 1848–1852 и 1884–1888 годах.
5. То же следует сказать о преступлениях против личности.
Относительно Нового Южного Уэльса, который дает нам представление о Европе XIX столетия, мы, по исследованиям Кохлана и Форнасари, приходим к тем же заключениям.
Ознакомительная версия.
