Ознакомительная версия.
Что касается до примеров зрительных псевдогаллюцинаций при душевных болезнях, то я мог бы привести сотни таких примеров, так как во всяком сколько-нибудь значительном заведении для умалишенных псевдогаллюцинирующие больные могут считаться десятками. Большая часть параноиков суть псевдогаллюцинанты.
Больной Дашков одно время своей болезни (ideophrenia s. paranoia hallucinatoria subacuta) имел несколько эпизодических галлюцинаций зрения; около этого же времени у него были особенно живые и обильные зрительные псевдогаллюцинации. Находясь у нас, в больнице св. Николая чудотворца, этот больной раз сидел на койке и смотрел на противоположную стену, прислушиваясь к тому, что ему говорили «голоса из простенка». Бред больного в то время вертелся на том, что врачи больницы согласились между собой, с целью спасения его, Лашкова, от будто бы угрожавшей ему смертной казни за политические преступления, постоянно действовать на него per distantiam посредством особой хитро устроенной электрической машины и вообще производить над ним различного рода таинственные «эксперименты», от которых он, Лашков, в результате должен был прийти в состояние одурения, исключающее собой вменяемость. Вдруг он внутренне видит на недалеком от себя расстоянии весьма отчетливый зрительный образ – четырехугольный листок бледно-синеватой марморизированной бумаги, величиной в осьмушку писчего листа; на листе крупными золотыми буквами было напечатано: «Доктор Браун». В первый момент больной пришел было в недоумение, не понимая, что могло бы это значить; но «голоса из простенка» вскоре возвестили ему: «вот профессор Браун прислал тебе свою визитную карточку». Хотя бумага карточки и напечатанные на ней золотые буквы были увидены весьма отчетливо, тем не менее Лашков по выздоровлении решительно утверждал, что это была не настоящая галлюцинация, а именно то, что он, за неимением лучшего термина, назвал «экспрессивно-пластическим представлением». За первой карточкой стали получаться и другие, с разными фамилиями (исключительно врачей и профессоров медицины), причем каждый раз «голоса» докладывали: «вот тебе визитная карточка доктора X…, профессора Y…» и т. д. Тогда Лашков обратился к лицам в простенке с вопросом, не может ли и он, в ответ на любезность врачей и профессоров, почтивших его своим вниманием, разослать им свои визитные карточки, на что ему было отвечено утвердительно. Надо заметить, что к этому времени Лашков настолько освоился с «голосами», что иногда (но не иначе, как оставшись один в комнате) обращался к ним с разного рода вопросами и протестами, произнося их вслух и выслушивая, галлюцинаторно, на них ответы. В течение целых двух дней Лашков, сидя один в своей комнате, только тем и занимался, что получал, путем псевдогаллюцинаций зрения, визитные карточки от разных лиц и взамен того мысленно (но не псевдогаллюцинаторно) рассылал в большом количестве свои собственные карточки, пока, наконец, не был резко остановлен голосом из простенка: «не стреляй так твоими карточками». Последняя из полученных больным карточек была напечатана уже не золотыми, а грязно-желтыми буквами, что «голоса» объяснили так: «ну, вот, ты и дождался карточки, напечатанной г…» По выздоровлении Лашков утверждал, что при этом он прежде видел, а потом уже слышал объяснение, но не наоборот.
Несколько времени спустя тот же больной в течение трех дней подряд не мог отделаться от псевдогаллюцинаторного образа ординатора отделения (это был я). Во внутреннем зрении Лашкова неотвязно установился, в весьма точном и живом виде, мой образ, во весь рост и в натуральную величину, причем, в довершение неприятного положения больного, я не оставался в покое, а постоянно взмахивал руками и ногами, совершенно на манер тех игрушек из картона, где руки и ноги раскрашенной фигурки одновременно дергаются, если потягивать за ниточку. Не будучи в состоянии отделаться от этого псевдогаллюцинаторного образа, который, по мнению больного, был умышленно «навязан» ему мною, Лашков обратился с протестом к лицам в простенке, но получил от них лишь короткий и сухой ответ: «так надо!» Тогда негодующий больной воскликнул: «так навяжите же Канд-му, в отместку за эту его шутку, мой образ!» – и остался в полной уверенности, что его распоряжение исполнено.
Из множества других зрительных псевдогаллюцинаций Лашкова упомяну о следующих: большой золотой крест и на нем, огненными буквами, надпись: «свобода»; проф. П. И. Ковалевский32 (Лашков никогда не видывал д-ра Ковалевского, тем не менее был твердо убежден, что это никто другой, как именно он) в клобуке и монашеской мантии, с архиерейским жезлом в руках, которым он совал прямо в глаза Лашкову; один из служителей отделения глотал его, Лашкова, причем псевдогаллюцинировался как образ служителя, считавшегося больным за жандарма (глотавший), так и его собственный, Лашкова, образ (глотаемый). Весьма любопытно то, как этот больной объяснял самому себе свои зрительные псевдогаллюцинации: он отлично чувствовал, что видит все эти вещи не телесным зрением, но внутренне и считал этого рода субъективные явления происходящими оттого, что профессор окулистики Браун, специально для этого вызванный из Москвы, особым образом обработал (на тогдашнем языке больного – «отпрактиковал») ему зрительный нерв. Настоящие же галлюцинации зрения Лашков считал реальными явлениями в пространстве, производимыми посредством волшебных фонарей и других физических приспособлений.
Г. Долинин во время своей болезни (галлюцинаторное помешательство) одновременно с постоянными галлюцинациями слуха и нередкими галлюцинациями зрения (которые временами бывали даже множественными) имел обильные зрительные псевдогаллюцинации. Одни из них служили как бы иллюстрацией для бреда больного и отличались от простых картин, созданных больной фантазией Долинина, лишь несравненно большей живостью и чувственной определенностью, равно как и своей неотвязностью, вместе с отсутствием чувства внутренней деятельности. Другие же, столь же чувственно определенные и живые, тоже неотвязные зрительные образы, возникали в сознании совершенно неожиданно и своим содержанием нередко давали новую пищу для бреда больного. Под влиянием галлюцинаций слуха, в высшей степени подавляющего характера, Долинин одно время своей болезни ежеминутно ожидал, что его поведут на пытку, на казнь (причем псевдогаллюцинировалась сцена казни через повешение), бросят в огромную, пылающую огнем, печь и т. п. Но особенно долго его мучила, в виде зрительной псевдогаллюцинации, «нюренбергская красавица». Много лет тому назад в каком-то музее, где показывались средневековые орудия пытки, Долинин видел, между прочим, снаряд для казни известным образом погрешивших женщин – железная, внутри полая женская кукла, которая по длине своей вертикально разделялась на две половины и по внутренней поверхности была усажена большущими острыми гвоздями; несчастная жертва будто бы была зажимаема между двумя створками этого футляра, причем гвозди пронизывали ее тело. Между многими другими псевдогаллюцинациями зрения Долинин одно время в течение нескольких дней подряд видел неотвязный псевдогаллюцинаторный образ: раскрытая на манер шкафа «нюренбергская красавица», в одной половине которой стоял он, Долинин, с искаженным от ужаса лицом и поднявшимися дыбом волосами.
Хроник Перевалов, как мы уже видели, имеет между другими псевдогаллюцинациями, весьма частые псевдогаллюцинации зрения, довольно, впрочем, однообразного содержания, как то: обнаженных женщин и мужчин, половые части обоих полов и т.п. не будучи в состоянии отделаться от этих субъективных картин, часто глубоко его возмущающих, больной относит эти явления к самым мучительным для себя шуткам «токистов».
Отставной солдат Максимов (paranoia hallucinatoria chronica, впоследствии осложнившаяся старческим слабоумием), находящийся в нашей больнице около 11/2 лет, постоянно высказывает вечно одинаковый частный бред и обнаруживает довольно однообразные галлюцинации слуха и общего чувства, вместе с псевдогаллюцинациями зрения. Он считает себя преследуемой некой г-жой Кукшиной (в действительности надзирательница в больнице «Всех скорбящих», откуда этот больной переведен к нам), которая в сообществе с беглым каторжником Быковым умышляет его погубить с целью завладеть 300 рублей пенсии, назначенной ему царем. Раньше больной слышал голос своей преследовательницы вблизи себя, теперь же он слышит её не иначе, как из-за стен больницы: будучи ведьмой, Кукшина весьма удобно может действовать на него издали. Например, сидя вместе с Быковым на извозчичьих дрожках на Выборгской стороне, эта «проклятая царем ведьма» стреляет в Максимова из трех ружей или жжет его «анамитом» (динамитом), вбирая это вещество в медную трубку из вечно находящейся при ней большой бутыли и «стреляя» им Максимову в лицо, или еще чаще, в пупок или половой член (галлюцинация осязания и общего чувства). Стреляя, ведьма приговаривает: «вот тебе, вот тебе, старый хрыч! Мы тебе череп собьем и тебя в покойницкую сволочем!», на что её любовник Быков отзывается радостным ржанием: «ффррр!» (слуховые галлюцинации). Галлюцинаций зрения у больного не бывает; он видит ведьму со всеми её атрибутами (три ружья, бутыль с анамитом, медная труба) лишь внутренне, но так ясно и отчетливо, что может со всеми подробностями рассказать, в каком положении находилась она в данную минуту, какое у нее выражение лица и т.д. Что это не настоящая галлюцинация зрения, видно из того, что Максимов обыкновенно видит свою ведьму с очень больших расстояний и притом сквозь стены зданий. Впрочем, иногда она является ему и вблизи, «скрестившеюся (т.е. in coitu) со своим каторжным любовником». Больной ничуть не думает, чтобы ведьма показалась ему телесно, напротив, он прямо выражается, что видит ее «духом» своим, так как Кукшина, благодаря своему волшебству, во всякое время «владеет нутром» его, даже будучи фактически в месте, относительно отдаленном. Стараясь отделаться от псевдогаллюцинаторного образа «ведьмы», Максимов постоянно бранится и отплевывается или же становится в угол, как бы на молитву, и начинает читать вслух самим же им сочиненное заклинание от чертовщины, обращаясь к
Ознакомительная версия.
